Я есть и я разрешаю себе быть

Случалось ли вам находиться рядом с другим человеком и почти физически ощущать свое отсутствие?

• Когда говорят, но не для того, чтобы разделить опыт, а изливая непереносимую тревогу, чувства, переживания.
• Когда смотрят, но не на вас, а сквозь, куда-то в даль.
• Когда спрашивают, но не для того чтобы стать ближе, а лишь в ответ рассказать о себе.
• Когда вы невольно превращаетесь в человека-функцию — нужно поесть, попить, убрать, помочь, сделать.
• Когда обращают внимание лишь на ошибки, неточности, недостатки, потому что сильные стороны и успехи это само собой разумеется и ничего особенного.
• Когда общение пустое и невовлеченное — вас можно включить, как радио, чтобы вы фоном что-то рассказывали, пока другой чем-то занимается.
• Когда вы и ваши переживания не имеют смысла — другой вроде бы рядом, но с тем же успехом вы могли говорить со стеной.

В таком общении совсем не остается места для двух. У человека, которого таким образом не замечали, внутри запутанный клубок из пустоты, одиночества, ущербности, безысходности, растерянности, стыда, тоски: вроде бы другой рядом, он/а что-то говорит, взаимодействует, но ощущение, что второго собеседника как будто нет, нарастает. Сначала это злит. Потом становится страшно. А потом начинает казаться, что это нормально.

Иногда проходят месяцы и годы, но в какой-то момент отсутствие значимости себя становится привычкой. Комок переживаний внутри съеживается и замирает. Замерзает. Человек как бы есть, но это как бы неважно.

Мама с сыном приходят в ресторан. Официантка подходит к их столику и спрашивает ребенка, что он будет.
Мальчик просит мороженое.
Мама усмехается и говорит: ему салат и паровую котлетку.
Официантка, не обращая внимания, спрашивает мальчика: с каким сиропом вам мороженое — с клубничным или шоколадным?
Ребёнок кричит в восторге: мама, мама, тетя думает, что я настоящий!

Вся трагедия пустого контакта в одной грустной шутке.

Здесь было бы классно дать универсальный совет на все случаи жизни, но у меня его нет. Когда я работаю с людьми, которые всю жизнь так жили, я испытываю горечь и сожаление. Сочувствие. Я точно знаю, что несмотря на всю замороженность чувств где-то в глубине всё еще что-то болит. Потому что возвращать себе право Быть, находить себя, присваивать персональное «я есть» ни разу не легко и жутко страшно.

Поэтому на встречах мы говорим о мужестве. Ведь мужество, это не отсутствие страха — это ощущение того, что есть нечто большее, важное, ценное, чем то, что вызывает страх. И это понимание позволяет двигаться к согреванию когда-то замороженных переживаний, опыту смотреть на свой уязвимый внутренний мир через призму сострадания, а не придирчивой внутренней критики, чтобы потом научиться брать на ручки внутреннюю раненную часть и говорить: я есть, я разрешаю себе быть.