Депрессивный тип личности. Часть 1. Портрет депрессивной личности и механизмов ее формирования.

После долгого перерыва я продолжаю рассказывать о типах личности. За основу мною взята типология американского психоаналитика Нэнси Мак Вильямс, которую я дополняю знаниями из других психотерапевтических направлений и иллюстрациями клиентских случаев. Если вам интересны остальные очерки, вы можете ознакомиться с ними во вкладке с моими публикациями.

Цикл статей о депрессивном типе личности состоит из трех частей: описание класического депрессивного типа личности, описание гипоманиакальной личности, как альтернативного портрета депрессивной динамики, и в заключении – статья о путях помощи и самопомощи людям с депрессивными и гипоманикакальными чертами.

О депрессии как о заболевании знает каждый. По данным ВОЗ к 2020 году депрессия может стать самой частой причиной обращения к врачу. Клиническая картина депрессии описывается снижением эмоционального фона и жизненной энергии, ангедонией (неспособностью получать удовольствие),  нарушением саморегуляции (сбои в режиме сна, питания, работы и отдыха). При этом самоощущение депрессивного больного характеризуется чувством собственной плохости и никчемности, что при нарастании остроты состояния может стать причиной суицидальных тенденций.

Но кроме существования депрессии как нозологической единицы, существует так называемый депрессивный тип личности.

В этом случае речь идет не о клинической картине текущего состояния человека, а о личностных чертах, усвоенных реакциях, восприятии значимых объектов и отношений с этими объектами. Если человек депрессивного типа умеет экологично обращаться со своими чертами, депрессия может не случиться с ним никогда. Тем не менее, при малой осознанности и/или кризисном состоянии риск клинической депрессии у такого человека выше, чем у людей иной личностной организации.

Итак, что лежит в основе этого типа?

Если говорить метафорическим языком – ядро депрессивной личности представляет собой непрожитую раннюю утрату, спрятанную глубоко в человеке. Утрата это не обязательно смерть близкого. Расставание, переезд, потеря социального или профессионального статуса – все это утрата чего-то привычного, предсказуемого, того, с чем мы себя идентифицируем.

Если вы помните, то любая утрата – символическая или реальная, проживается по нескольким стадиям последовательно:

• Стадия шока – острая стрессовая реакция на произошедшее.
• Отрицание утраты – уверенность, что это ошибка, что все можно исправить и масштабы бедствия не так велики.
• Гнев и поиск объекта в отношении которого этот гнев может быть размещен. Если объектом человек бессознательно назначает самого себя, гнев превращается в чувство вины, не теряя при этом своей разрушительной силы.
• Печаль (депрессия) – стадия осознания безвозвратности утраченного и собственного горевания об этом.
• Принятие (интеграция) утраты – снижение остроты эмоциональных переживаний при сохраняющемся осознании произошедшего, адаптация к новым жизненным условиям, включение прожитой утраты в общий жизненный опыт человека.

Проживание стадии является обязательным залогом перехода на следующую. Для успешной интеграции горя человек должен быть достаточно осознанным, принимать ответственность за собственные чувства, понимать свои ограничения и уметь обращаться за помощью. Иными словами – должен быть зрелым.

Ребенок, столкнувшийся с утратой в раннем возрасте, не обладает необходимыми для самостоятельной интеграции горя ресурсами. Он еще не способен осознавать, контейнировать и обозначать чувства. Для этого ему нужна помочь устойчивых взрослых. В семьях, формирующих личность ребенка по депрессивному типу, взрослые такую поддержку оказать неспособны. Зачастую они невнимательны, так как погружены в собственные болезненные состояния, или наоборот, очень резки в отношении детских чувств – печали и злости. И ребенку ничего не остается, как интегрировать непереработанное горе со всеми его болезненными переживаниями внутрь своего Я.

Существует молодая семья – мама, папа, трехлетний мальчик и бабушка, проживающая вместе с семьей. После затяжного кризиса и вскрывшейся измены, супруга выгнала мужчину из дома. Маленький мальчик очень привязан к обоим родителям, несмотря на сложности в браке, они оба сохраняли теплоту по отношению к сыну. Когда папа резко исчезает, ребенок испытывает колоссальное количество тревоги и страха относительно его отношений с отцом. Мама при этом находится в стрессовом состоянии, при любом упоминании о муже она начинает рыдать от эмоциональной боли или впадает в ярость. Поэтому когда сын спрашивает ее о том, где папа, она, боясь испугать ребенка силой своих реакций, с каменным лицом старается отвлечь ребенка. Такое способ справляться с эмоциями отнимает у нее много энергии, поэтому в общении с ребенком мать проявляется как обессилевшая и раздражительная. В поисках какого-то объяснения произошедшей утраты фигуры родителя и контейнера для собственных негативных чувств, мальчик обращается к бабушке. Но бабушка, находясь в затяжном конфликте с зятем, испытывает большую радость и облегчение от измены и разлада в браке дочери. События в жизни семьи позволяют бабушке легализовать ее гнев в адрес зятя. Но при этом она любит внука и в рамках своего понимания пытается облегчить переживания ребенка. Поэтому она говорит что папа ушел в долгое плавание на корабле и корабль утонул, чтобы мальчик мог быстрее «отпустить воспоминания о своем отце». Обессилевшая мать не в состоянии бороться с выдуманной бабушкой легендой и какое-то время эта идея транслируется ребенку в точки зрения того, что папу уже не вернуть и нечего о нем вспоминать.

В описаном примере отчетливо видно, что травмирующей является не столько сама утрата фигуры отца, сколько реакции взрослых на чувства ребенка. И мать, и бабушка переполнены затапливающими эмоциональными переживаниями – их эмоциональный контейнер полон и не способен вместить чувства маленького мальчика, который в этом остро нуждается.

Ребенок ощущает целый букет эмоций: злость на пропавшего отца и нересурсную мать, печаль от утраты теплого общения с ними обоими, колоссальное количество тревоги от неопределенности ситуации, которая только растет, находясь рядом с пассивностью матери и плохо скрываемыми злостью и радостью бабушки.

Детское мышление эгоцентрично, ребенок ощущает себя причиной всего происходящего вокруг. Поэтому весь спектр негативных эмоций, не найдя места для размещения в близких отношениях, обращается вовнутрь.

Еще З.Фрейд говорил, что в переживании утраты образ мира становится меньше, хуже, мрачнее. Это нормальная динамика проживания горя. Для человека депрессивного типа личности это правило работает в отношении его самого – он плох, он недостоин, ему нет места в этом мире. Крайнее психотическое проявление депрессивной динамики это суицид, как способ избавить мир и близких людей от такого никчемного человека.

Злость, направленная вовнутрь превращается в чувство вины и в совокупности с чувством глубокой печали делает человека сверхчувствительным к собственным промахам и неодобряемым человеческим чертам и поступкам. Межличностные отношения становятся сверхважными – депрессивный человек готов идти на огромные жертвы, чтобы вновь не столкнуться с утратой, которая будет больно резонировать раннему детскому опыту. Чем более значимы для депрессивного человека отношения, в которых он находится, тем менее достойным их он себя ощущает.

Такие дети и взрослые легко попадают в абьюзивные отношения, потому что плохое обращение совпадает с внутренней установкой, что иного они не достойны. При этом, в отличии от людей с мазохистической динамикой, депрессивный человек не будет испытывать и демонстрировать гордость от преодолеваемого страдания. Он просто смиренно находится в нем, оправдывая действия агрессора и ставя ценность этого контакта намного выше собственного комфорта и безопасности.

Депрессивные люди, подобно нарциссическим, заполняют внутреннюю пустоту за счет отношений. Но если человек нарциссического склада выбирает партнера как объект, обладание которым сделает его на порядок выше среднего большинства, депрессивный человек выбирает партнера по моральным и ценностным ориентирам. В собственном поведении депрессивные личности также привержены соблюдению социальных и этических норм, часто выбирая профессиональную сферу, связанную с отстаиванием прав и оказанием помощи.

В своей книге «Психоаналитическая диагностика» доктор Мак Вильямс приводит описание исследования мотивов альтруистической деятельности, а также связи волонтерства и депрессивных переживаний. Иными словами, добровольческая деятельность помогает людям с депрессивными чертами бороться с внутренним ощущением собственной плохости.

В следующей части очерка я опишу альтернативный портрет депрессивной динамики – гипоманиакальных личностей, чья жизнь наполнена иллюзией энергии и жизнерадостности, под которыми скрывается не внутренняя устойчивость, а отрицание печали и вины.

Об этом и многом другом я и мои коллеги говорим на открытых лекториях в Санкт-Петербурге и бесплатных вебинарах для всех желающих. Анонсы событий появляются здесь https://vk.com/mesto_peremen_spb