Опубликовано в "Психологической газете": http://www.psy.su/club/uspeh/47/
Метод портретной терапии реконструирует «утраченный образ "Я" и восстанавливает диалог депривированного человека с самим собой. Зеркальный образ - как порог видимого мира. «Если все прочие составляющие качества личности возможно представить себе лишь умозрительно, то тело, лицо, можно увидеть глазами, прикоснуться, потрогать. Так же внешность можно нарисовать, вылепить, раскрасить – воздействовать через нее на внутреннее состояние» (Лакан Ж., 2008).
У людей в периоды депривации, деменции, в состоянии депрессии спектр методик, с помощью которых можно работать с ними, ограничен. Иногда рисовать их – единственное возможное. «Довольно типичная картина: новый пациент – и … возникает стена, нередко кажущаяся непреодолимой… Однако после того как наступит момент отождествления с портретом (рано или поздно это происходит), от сеанса к сеансу повышается результативность психотерапии. Возникает и развивается ситуация соучастия, творческого сотрудничества» (Назлоян Г.М., 2002).
Совершенно уникальное зрелище: наблюдать влияние на человека процесса рисования его портрета. С того момента, когда он воспринимает идею нарисовать его, принимает (или не принимает) предложение, застывает в позе, задумывается, ждет результата. В процессе ожидания – переосмысление, потом – принятие (или непринятие, что очень редко) своего изображения.
В описываемой практике применения метода портретной терапии не было случая, чтобы в рисунке не признали себя (в отличие от фотографий). Но только при условии, что человек видит, что его рисуют. Если же рисуют исподтишка, сбоку или сзади, признавание себя в портрете так же не происходит.
После рисования с натуры, находясь с терапевтом в едином пространстве, в поле его зрения, человек признаёт рисунок, как изображение себя. Процесс создания портрета, мысленное присоединение к рисующему позволяет ему понять смысл происходящего, спроецировать свой образ на бумагу. И уже после этого - оценить его, принять или не принять, сравнить с тем представлением о себе, которое у него есть. Если же образ себя уже утрачен, и уже не с чем сравнивать, то создаётся новый образ себя. Сначала признаётся поза (рисуемый сидит, лежит или стоит). Затем – одежда, причёска. И уже позже – наличие возрастного рельефа, овал лица, припухлости, детали и т.д.
Когда тебя рисуют, ты волей-неволей становишься участником молчаливого диалога взглядов с тем, кто тебя рисует. «Это, – согласно А.А. Ухтомскому, – не эмпирическое общение, а сосредоточенное собеседование с другим лицом, следствием которого является сочувственное понимание, проникающее до глубины души» (Ухтомский, 1978).
Человек с депривацией одновременно с осознанием того, что рисуют именно его, заново познаёт свой облик, идентифицирует себя.
Несколько конкретных историй волонтёрской работы в домах престарелых.
Мария Григорьевна. Настроение апатичное, равнодушное. После предъявления ей портрета очень обрадовалась. Сказала, что это – она, и что она сама себе нравится! Очень довольна, что получила портрет в подарок.
Придя через месяц, нахожу её лежачей, не встающей. «Уж дней восемь лежу, болею. Наверное, больше уже не встану». Я говорю, что хотела бы её нарисовать, но, раз она болеет, не настаиваю. Продолжаю сидеть в палате, разговариваю с остальными бабушками. И вот боковым зрением наблюдаю, как Мария Григорьевна шарит по постели, ищет что-то. Минут десять искала, потом в тумбочке нашла – расчёску. Стала делать усилия, подниматься. Села, перевела дух, поснимала с себя семь слоев одежек. Наконец, сказала: «Рисуй».
Во втором портрете отразилось всё её нынешнее больное состояние.
Она достала первый портрет, долго их сравнивала: «Да, сдала я… Думала, что уже никогда больше не встану». Может, и не встала бы, не заставь она себя мобилизоваться ради второго портрета.
Спустя три недели волонтёры устраивали в отделении «на Хлебке» (на Хлебной площади) салон красоты, стригли больных одиноких стариков. Наводила красоту среди прочих и Мария Григорьевна…
Бабушка в платке – три недели, как в отделении, соседки по палате были уверены, что она глухонемая. После длительного рассматривания своего портрета забубнила, стала высказывать что-то невнятное, неразборчивое. Но активно, живо, эмоционально! Соседки ахнули: «Мы-то думали, что она совсем немая, не разговаривает!» Т.е., рисование её портрета и его рассматривание запустили процессы, которые разблокировали её длительное молчание, полную отрешённость.
Когда я в социальном отделении собирала для волонтеров заявки на теплую одежду, бабушки поначалу отказались: «Ничего не надо, нам на улицу уже не выйти». Но после позирования, получения портретов и их обсуждения они стали перечислять, что им нужно: теплые куртки, осеннюю обувь, расчески, щипчики для ногтей. Из «помирающих» они на глазах превратились в нуждающихся. Сезонные вещи им понадобятся, им доведется еще выходить на улицу! Запустился процесс осознания нужд, мотиваций.
Дедушка в чёрной косынке из Алексеевского дома престарелых. Оказалось, что он слепой. Но когда узнал, что его нарисовали, попросил подарить ему портрет. Зачем незрячему одинокому человеку иметь свой портрет?
Валентина Васильевна. 82 года, ампутированы обе ноги, до туловища. Я писала о ней подробно в своём проекте. Добавлю лишь, что она категорически отрицательно относилась к любому фотографированию её. После предъявления ей портрета она сильно захотела обладать им. Я, как обычно в таких случаях, сказала: «Тогда вам портрет, а мне фото». Согласилась она уже легко, она была уже другая, без категоричности, без установки против её фотографирования. Сразу стала сговорчивой, идущей на контакт, открытой. Её интересовали уже конкретные бытовые вещи – наличие расчёски, чтоб попались в предстоящем доме престарелых добрые люди, чтобы там на её кровать через окно солнышко попадало, чтобы сидеть она смогла…
Лидия. Во время рисования портрета по телевизору передавали сюжет о погибших от пневмонии солдатах в армии. Она была серьёзна, внимательна. У неё навернулись слёзы, но она скрепилась, вновь как окаменела. После предъявления портрета долго на себя смотрела, потом обмякла, преобразилась и спокойно рассказала мне о смерти сына в армии 20-летней давности, в подробностях… Много лет она лечилась у невропатолога от депрессии, но об этом ни с кем не говорила так откровенно, просто.
Одна дама ходила на портретную терапию долго, на протяжении нескольких месяцев. И когда её портреты стали отражать то свежее, улучшенное состояние, которое у неё появилось, она мне призналась, что два самых первых портрета она сожгла. «Пошла в Ботанический Сад, там у озера их и сожгла». Настолько ей не понравилось то, что она в них увидела, что захотела не просто их порвать или выкинуть, а совершила ритуал, когда вместе со сжиганием извлекается что-то из себя. Те сожжённые портреты были удачные, но выражение на них было трагичным, скорбным, как и она сама в тот период.
Воздействие портрета скоротечно, изменчиво. «Портрет в портретной психотерапии рассчитан только на одноразовую презентацию к концу работы. Он не претендует на вечность, на непреходящую значимость» (Назлоян, 2002). Так же и мои истории успешной портретной терапии – короткие, лёгкие, но конкретные, действенные, наглядные. И очень радующие, когда сравниваешь: до портрета человек лежал, бездействовал, грустил, страдал, ничего не хотел, ни на что не надеялся. А после портрета, с обретением своего образа он снова надеется, чего-то хочет, планирует, делает усилия, совершает конкретные действия и поступки. Становится продуктивным, что говорит о положительной динамике его психологического благополучия.
«Шанс узнать и понять невидимое и таинственное состоит в том, что при всей своей невидимости, внутреннее прорывается во вне, его можно скрывать лишь до поры до времени. Оно прорывается даже против воли своего носителя. К тому же, – как заметил Г.Г. Шпет, – нет ни одного атома внутреннего без внешнего. Автономность внешних и внутренних форм весьма относительна. Они не только взаимодействуют одна с другой, но и взаимоопределяют друг друга, связаны отношениями взаимного порождения. Внешнее рождается внутри, а внутреннее рождается вовне» (Зинченко В.П., 2001).
Опубликовано в "Психологической газете": http://www.psy.su/club/uspeh/47/