Что же с этим делать?

Некий участник психотерапевтической группы раз за разом в ходе группового опыта сталкивается с тем, что ему не нравятся собственные реакции в ходе процесса. Например, он раньше начинает кричать и ругать кого-то, чье проявление в отношениях в группе он видит неприемлемым, несправедливым, вызывающим - да каким угодно трудным для себя, в общем и целом. Ну и казалось бы - покричал и покричал. Многие люди вообще выскакивают из машины и готовы наброситься на любого, кто намеренно или случайно им дорогу подрежет - а тут, всего-то, простой крик. Но в группе же один из главных движущих моментов - это открытость, помогает именно то, что людей побуждают выражать свои любые реакции на происходящее в отношениях. И, вот, он постепенно начинает сталкиваться с интересным парадоксом - кричит он на кого-то одного, а бояться его начинают уже многие. А это совершенно точно не то, чего он хотел - ему хотелось справедливости, а получается в итоге какая-то изоляция. И он, когда видит это, вслух в сердцах восклицает: "Ну хорошо, я понял, что это влияет и на других! Но это же мой такой импульс! Что же мне с этим делать?!". Чаще этот вопрос задается ведущему, с которым больше тяготеют связывать ожидания авторитетности мнения, реже - кому-то еще, кому больше доверяют. И вопрос чаще всего повисает в воздухе, не находя моментального и однозначного ответа.

Вопрос из заголовка и примера выше и подобные ему - точно те, которые задаются чаще всего людьми, столкнувшимися с серьезными жизненными трудностями. Будь то кризис потери смысла или переоценки ценностей, тупиковая ситуация в отношениях, проблемы со здоровьем, когда симптомы есть, но медицинские обследования не находят совершенно ничего подозрительного, а врачи самого широкого плана только разводят руками, шутят про "больше гулять на воздухе" или советуют обратиться к психотерапевту или психологу. Иногда он задается с такой болью и отчаянием в голосе, что довольно трудно удержаться от того, чтобы тоже не вовлечься в схожую растерянность - "а и действительно, что?". Когда ощущения как в том анекдоте: " - Доктор, что это у меня?!! - Ой, что это у вас?!!".

Вопрос, вроде бы, короткий, понятный и простой, но при чуть более глубоком вдумывании в его суть оказывающийся гораздо сложнее и замысловатее. Во-первых, за ним стоит глубокая внутренняя вера в то, у любой проблемы есть однозначное решение, которое можно было бы сформулировать в виде простой, прямой и понятной каждому инструкции. Во-вторых, за ним стоит вера в то, что где-то есть человек, который мог бы эту инструкцию дать. И все дело только в том, чтобы его найти. И в-третьих, что самое важное, за этим стоит целая особая жизненная философия, целый отдельный способ видеть мир и свое место в нем - идея о том, что действие есть самое главное приоритетное благо из всех доступных нам способов разрешать для себя неопределенные жизненные ситуации. Что в ряде случаев, конечно же, не лишено смысла. В сериале "Секретные материалы", этом ролевом примере и образчике всей современной сериальной индустрии, был сезон, в котором заменили главного героя. На время сошел со сцены задумчивый, пытливый, ищущий и в той же степени впечатлительный агент Малдер. А на смену ему пришел решительный, немногословный, не склонный к долгим душевным терзаниям военный ветеран агент Доггет. И во всех характерных для фабулы этого телевизионного приключения столкновениях героев с непознанным, опасным, пугающим и невероятным он сначала стрелял, а потом уже разбирался, что и как, и обдумывал, с чем же столкнулся. И было в этом такое даже мрачное очарование - образ некой решительной силы, которая приходит и отделяет зерна от плевел. И там где романтический Малдер решал что-то в десять ходов, харизматический Доггет справлялся в два. Так что да, есть ситуации, в которых действие важнее всего в первую очередь.

Но загвоздка в том, что ситуации экстренные, в которых действие реально спасает, случаются в жизни довольно редко. А привычка верить в то, что в любой непонятной или сложной ситуации надо (НАДО - Боже, какое же противно звучащее слово!) что-то делать, распространяется на самые разные жизненные ситуации и контексты.

Так, человек, впервые испытавший на себе, что такое паническая атака, оказывается совершенно обескураженным и сбитым с толку. В его голове, после или еще во время того, как развивается первый приступ, как мухи роятся тысячи мыслей. И все с общим смыслом непонимания, что же это такое происходит, что это означает и что с этим делать дальше. Обычно мысли самые худшие - ощущается все это, ни больше, ни меньше, как натуральное умирание, свершающееся прямо сейчас "схождение с ума" или же потеря сознания в реальном времени, как минимум. И человек начинает что-то делать: бежать к врачам, принимать йодо-бромные ванны, усиленно плавать в бассейне, проходить множество обследований, принимать вслепую разнообразные успокоительные, обходить стороной места, где приступ впервые случился, - список бесконечный. Он много делает, но делает все это с одной общей целью - избавиться от этого кромешного ужаса. Но, будто в соответствии с каким-то злым роком, чем больше он делает для того чтобы от паники избавиться, тем крепче она закрепляется в его жизни, начиная приступообразно повторяться все чаще и чаще. В то же время, если этот человек по какой-то случайности или от прочтения разных рекомендации, вдруг, выберет не делать с этим ничего - вот, натурально, ничего. А просто позволит себе прожить подобный приступ от и до. То выраженность тревоги и паники начнет лавинообразно снижаться. Как делился один пациент, который очень боялся сойти с ума в людном месте и всячески избегал этого, при любом усилении тревоги стараясь спрятаться куда-то в угол, подальше от людей, выпить воды, подышать в пакет и все в подобном духе, однажды он просто устал прятаться. Когда приступ начал подкатывать к голове, застав его прямо в центре огромного павильона супермаркета с пакетами в обеих руках, он поставил их на пол и просто сказал себе и "ему", самому этому мучительному состоянию: "Ну, давай, вперед, начинайся! Пусть сейчас все увидят, каким неадекватным я могу быть! Сейчас покажем им настоящее шоу уродов для ютьюба! Вперед! Сходи с ума прямо сейчас!". И странным образом паника исчезла моментально. Как будто, будучи разрешенной и позволительной, она потеряла всякий смысл и зловещую неотвратимость. Этот пример показывает ситуацию, в которой переживание и проживание опыта оказалось более освобождающим и действенным, чем само с этим опытом действие и делание.

Человек из примера с агрессией в группе, так и не получая ни от кого однозначного ответа на свой вопрос, злится на все это, но продолжает приходить. Снова и снова сталкивается со своими вспышками гнева, снова и снова получает какую-то реакцию на свои проявления от разных участников. И постепенно оказывается, что реакция эта разная. И далеко не всегда такая однозначная. Кто-то его продолжает бояться, кто-то начинает задумываться о том, а что же в такого в том, на кого и в чем он так реагирует. А кто-то и вовсе в некоторых ситуациях соглашается с ним, находя в себе силы сказать, что он тоже злится на того же самого участника. Сам же наш герой постепенно начинает различать для себя, во многом, благодаря реакциям остальных, где именно он втягивается в агрессию, на что реагирует и как это все можно и в себе не держать, и таким разрушительным не быть. Он отказывается от идеи "сделать" с этим что-нибудь, и решает просто с этим всем как-то продолжить быть. И само это решение, это выбор, как-то снимает остроту и значимость. Освобождает и "развязывает" творческие "руки". Стремление что-то делать, рождало в нем самом одни лишь деморализующие самообвинения и ощущение беспомощности. А решение и позволение себе не делать, а быть, постепенно выводит из навязчивого тупика.

Быть, а не делать. Какой-то определяющий выбор, который может кому-то казаться некоей абстрактной философской идеей. В контексте же психотерапии он позволяет находить выходы из самых сложных и запутанных, кажущихся тупиковыми ситуаций. Когда какой-то человек, который приходит на психотерапию, и, как и многие, ждет от терапевта каких-то действий. Может быть, даже заранее представляет его и рассматривает для себя как некую руководящую фигуру, которая даст ему инструкции к жизни, применит какие-то техники и знания, осуществит на него некое воздействие. В общем, починит его, как если бы он сам верил в себя как в какой-то механизм, функционирующий по схеме или алгоритму. Зачастую терапевт откликается на это ожидание, стараясь в действительности из всех сил с этим человеком и его симптомами и трудностями что-то такое "сделать". И, вроде бы, даже есть какой-то результат - у человека прошло непонятное головокружение или он стал несколько менее раздражительным, сон у него стал поглубже или что-то еще в том же заглаживающем духе. Но через время на месте головокружения появилась какая-то непонятная тревога, или вместо страха сойти с ума появились периоды эмоциональных спадов, в общем, рецидив идет за рецидивом. Или же противоположная этой ситуация. Насчет которой многие приверженные идеи приоритета делания люди говорят что-то в духе: "Ну, не знаю... Как мне помогут с моими трудностями эти просто разговоры?...". Просто разговоры о том, как он сейчас себя ощущает прямо здесь, в кабинете. Просто разговоры о том, как он хочет от терапевта получить нечто важное, что он даже описать не может, но ощущает, что это точно его изменит. Просто разговоры о том, как же он злится на терапевта, когда тот ему этого готового не дает. Просто разговоры о том, как он почти уже потерял надежду, но все еще хочет найти кого-то, на кого он мог бы опереться и почувствовать, что кто-то просто разделяет с ним его беспомощность. Просто разговоры о том, как он с детства только и слышал в свой адрес: "Да если ты так и дальше будешь учиться, твоя красная оценка во всей жизни будет тройкой!", "Масла у тебя в голове не хватает!", "А вот, посмотри на дочку/сына соседей", "Ах вот ты как, самостоятельный/ая становишься, а меня бросаешь?". Просто разговоры не о том, что ему с этим делать. Просто разговоры о том, как ему с этим быть и каким он себя в этой жизни ощущает. Просто разговоры с кем-то, кто больше старается быть рядом, а не шагать впереди. И что-то, вдруг, начинает меняться. Откуда и как - непонятно. Но почему-то легче.

Как-то много вокруг верящих в то, что деятельность важней отношений. Пациентов, которые верят в то, что помочь им может только максимально демонстрирующий компетентность и готовность что-то такое делать специалист. Специалистов, верящих в то, что помогают знания, исключительно приобретенные в идейно верных терапевтических школах, иные из которых уже больше заняты вербовкой все новых членов для того, что предполагалось как система помощи, а превратилось в живущую одной лишь выгодой секту. Школах, функционеры и иерархи которых, вот, совершенно без зазрения совести, на голубом глазу громко утверждают нечто наподобие: "Можно, конечно, прибегать к разным направлениям, но если вы хотите реальной настоящей работы, то, конечно, идти только в ***-терапию". Как много женщин, которые, как метко писал Фредерик Бегбедер, ждут своего абстрактного прекрасного принца, в процессе ожидания превращаясь в старых дев и мегер, не задумываясь о том, насколько в действительности счастливыми их может сделать совершенно не идеальный мужчина. Мужчин, которые теряют интерес к женщинам, сталкиваясь с тем, что те им чего-то "не дают", что могли бы, как им казалось издалека, не осознавая свое собственное потребительское и функциональное к этим женщинам отношение. Как много тех, кто не верит, что человек - больше существо межличностное, чем что-то обособленное. Что отношения сами по себе способны очень многое изменить и дать. Если оставить попытки что-то делать или получать. А позволить себе быть и переживать. Как в одной небезызвестной книге учитель просит своих учеников в судьбоносную последнюю ночь: "Побудьте со мной. Не спите".

http://eremeev.org/page/chto-zhe-s-etim-delat