К разговору о психоанализе

Наделение психоанализа эпитетами "современный" / "классический" в конечном счете условность, ведь не существует современного и устаревшего / классического / вышедшего из моды субъекта. Меняются лишь декорации, но герои на сцене остаются прежними. Задачей же психоанализа было и остается – дать возможность субъекту удержать свое Я в этих самых декорациях. Ведь в любые эпохи и времена тропинок, по которым субъект может уйти в свое психическое зазеркалье и не вернуться, безмерное количество. Вспомним Фрейда, «большую долю вины за наши беды несет наша так называемая культура» (1930), «намерение «осчастливить» человека не заключено в плане "творения"» (1930).

Аналитик – не моралист, не наставник, не маг и не учитель. Сократовское «познание» составляет методологию психоанализа, а категоричная дифференциация в понятиях «знание» и «познание» составляет его основу. Аналитик – субъект незнающий, но стремящийся к познанию. Наделение аналитика знанием дело рук исключительно анализанта. Дело рук аналитика – беспрерывный анализ, опирающийся на базовые законы психоанализа, структура которого воплощает строгую и точную, практически математическую формулу. Основной и единственный инструмент познания – слово. Слово ­как ядро, вылетающее с бешеной скоростью из глубин или застрявшее внутри среди обид, травм, чувства вины, страха, сопротивлений, вытесненных желаний и воспоминаний субъекта, забивающего свое Я все глубже, все «безопаснее» скрывая его в «хаосмосе» бессознательного.

Не без причин принято употреблять сам термин «психоанализ» во множественном числе – «психоанализы». Один этот факт указывает на доминирующую прикладную составляющую психоанализа как метода исследования. Унификация основных психоаналитических понятий, по сути, дань науке и удобству ориентирования в теме психоанализа, а если принять во внимание разобщенность школ и практик по всему миру – это еще и способ общение и со-общения между коллегами.На практике каждый случай уникален и может стать источником еще десятка новых понятий, которые вводят в этот мир сами анализанты, и именно они могут написать каждый свой собственный том по психоанализу.

Гегелевская диалектика – еще один кит, на котором зиждется психоанализ. Разве есть возможность ответить однозначно на вопрос, кто кого анализирует на сессии? Во втором выпуске Международного психоаналитического ежегодника (2011) доктор Джеральд И. Фогель так описывает атмосферу отношений между аналитиком и пациентом в своих комментариях к изложению одного из клинических случаев: «Изложение случая передает ощущение искренности и непосредственной эмоциональности. Портреты обоих участников ясны и точны. Их отношения напрямую представлены нашему взору, как в чеховском рассказе. Важно, что при этом не создается впечатления наличия скрытой теоретической программы». Отношения, в которых аналитик может быть либо ведущим, либо ведомым, в которых эти позиции меняются, смешиваются и вновь распадаются, задает психоанализ каждого конкретного пациента.

В 1937 году в своей работе «Анализ конечный и бесконечный» Фрейд напишет: «То, что однажды появилось на свет, умеет за себя постоять». В тексте эта фраза не относится напрямую к психоанализу, но можем ли мы утверждать это наверняка? По-видимому, нет. Это придает силу и уверенность не столько в том, что когда-нибудь каждый будет считать необходимым пройти свой личный анализ, сколько в том, что психоанализ окажется бесконечным в своем пространстве и времени. «Не претендует ли как раз наша теория на создание состояния, которое никогда спонтанно не возникает в Я, и это новообразование и составляет существенное отличие проанализированного человека от непроанализированного?» (1937). Возможно ли укротить или «приручить» влечение, возможно ли укрепить раз и навсегда плотину вытесненного, возможно ли поместить Я в сферу из бронированного стекла, и тем самым надеяться, что теперь ему ничто не угрожает? Нет. И в этом отрицании слышится не сожаление, а ключ к пониманию психоанализа как способа существования Я, как условия поддержания равновесия субъекта, который рискует сорваться с натянутого каната жизни в пропасть своего бессознательного.