Иммунитет к порицанию

Людей, которые могут указать мне на мои недостатки, открыто и, глядя в глаза, не так много, и я ими очень дорожу. Для меня человеческая тень, которую всем нам так хочется спрятать, является светом в понимании того, куда двигаться дальше и что ещё развивать в себе. Я считаю главным достоинством своего третьего брака и тем, чего недоставало двум другим – это как раз умение доносить не только приятные впечатления, но и те, что доставляют боль, убавляют доверия, увеличивают дистанцию, вызывают отвращение или пугают.

Вместе с тем, я убеждена, что одного умения говорить о «горьком» недостаточно. Не менее важно захотеть услышать такое, быть готовым исследовать себя и меняться. В этом плане я полностью согласна с Алисой в стране Чудес: «чтобы в этом мире как минимум оставаться на месте, нужно очень быстро бежать». В этом марафоне заложен весь смысл развития и перемен к лучшему. Хочешь изменить мир вокруг? Начни с себя!

Но так ли просто слышать о своих недостатках особенно в присутствии других? Поначалу это кажется невозможным и просто непереносимым. Лично я тут же сталкивалась с чувствами стыда и вины; страхом отвержения; желанием бежать прочь или нападать, оправдываться или обороняться. Но постепенно, шаг за шагом я обретаю иммунитет и способность сохранять связь с теми, кто готов давать мне обратную связь. Что же мне даёт возможность такой иммунизации?

Прежде всего, это любопытство – желание больше узнать себя и другого. «А вот в этом месте, пожалуйста, поподробнее. Я хотела бы знать больше о том, как ТЕБЕ рядом со мной, а не о том, какая Я. И что, по-твоему, я могу изменить в себе, чтобы тебе стало лучше? Что Ты сам можешь изменить в себе?» И потом ещё много других уточняющих вопросов. Умению их задавать я училась у истинных журналистов. Интересное интервью всегда содержит неудобные и интересные вопросы, но для начала они должны быть очень лояльными, безопасными и располагающими к беседе.

В диалоге для меня важно сохранять преданность своим ценностям. Именно она и позволяет мне сверяться с выбранной жизненной позицией и с тем, что предлагает окружение – соглашаться или не соглашаться с замечаниями в мою сторону. Когда я получаю обратную связь, то всегда напоминанию себе о праве высказывания своего мнения: «Вот с этим я не могу согласиться. Я думаю иначе. Хочешь узнать мою точку зрения? Тогда послушай и, пожалуйста, не перебивай меня».

Приведу наглядный пример. Как-то на Facebook я получила публичное порицание в том, что якобы в своих текстах я использую «околопсихологические» термины. Если бы я измеряла свой профессионализм уровнем владения и использования научных терминов, то, скорее всего, могла бы раниться об это замечание или затеять спор с моей коллегой. Но я прошла мимо этих слов, обратив внимание на другие, которые мне очень отозвались. Дальнейшая поправка, которую я внесла в эти коллегиальные отношения, выражалась просьбой о том, чтобы в будущем такую обратную связь давать друг другу в личных сообщениях. Мне кажется, это значительно повышает уровень нашей безопасности и позволяет развиваться, сохраняя контакт.

А теперь немного о моем отношении к использованию психологических терминов в текстах. В любой профессии, будь то медицина, юриспруденция или психология, наличие профессионального языка способствует общению внутри системы между специалистами, но затрудняет понимание предмета обывателем, то есть обычным человеком. На мой взгляд, когда доктор общается с беременной женщиной, используя медицинские термины, это приводит к нарастанию тревоги, к напряжению и не даёт понимания происходящего. То же самое касается взаимодействия и с другими специалистами.

Использование большого количества специальных слов в повседневной жизни, а также перенос терминологии в общение с клиентами считается признаком профессиональной деформации. Я хорошо помню реакции своих сыновей на моё тотальное погружение в психологию и благодарна им за смелость в предъявлении мне своих чувств и высказываний. В самом начале моей студенческой жизни на кафедре психологии, а началась она в 33 года, старший сын чуть ли ни с гордостью говорил: «Моя мама – психолог!» А в конце – чуть ли ни со слезами: «Мам, ты можешь с нами разговаривать нормально?»

Переезд во Францию три года назад, изначально минимальный уровень владения языком и дефицит словарного запаса подтолкнул меня к использованию языка метафоры. Согласна, что такой язык объясняет не всё, но он помогает донести сложное простым языком, побуждает к размышлениям, к поиску неординарных решений, к умению делать выводы самостоятельно. Я всё чаще обращаюсь к художественному изложению и получаю от этого огромное удовольствие. И у меня совершенно не получается писать научные статьи.

Я делюсь тем, что удалось открыть или осознать мне самой. Пишу про себя, про свои отношения с людьми, про невероятные встречи во время путешествий. Я признательна тем, кто может написать в личку: «Ты подняла важные для меня темы, но я запнулась о такое-то слово». И у меня появляется шанс посмотреть ещё раз на ту или иную фразу со стороны, изменить её или оставить прежней, исходя из своих ценностей или каких-то устоявшихся убеждений. Я признательна тем, кто может откровенно сказать: «О, как меня цепануло! Пойду-ка я с этим разберусь» или «После прочтения твоей публикации я позвонила маме, и мы помирились».

Я признательна тому времени, в котором живу, тем возможностям, которые мы все имеем – возможности общаться в одном большом пространстве на одном, понятном всем языке. Хочу сказать, что и в дальнейшем буду изъясняться максимально просто. Перинатология находится на стыке наук, и если я буду прибегать к чисто психологическим терминам, то рискую быть непонятой докторами, доулами, консультантами по грудному вскармливанию, домашними акушерками и просто обычными женщинами на разных этапах их материнства.

Достаточно уже формировать альянсы и «дружить против кого-то». Я буду прилагать все усилия к тому, чтобы сохраниться в позиции обозревателя того, что происходит в нашей жизни сегодня, придерживаться принятых в сообществе правил. Обещаю отсутствие порицаний и наполнение конкретными предложениями. Лично я не знаю таких случаев, чтобы публичная критика, осуждение, унижение или нравоучение помогли бы взрослому человеку изменить своё поведение. Чем настойчивее хотят изменить его самого или его точку зрения, тем сильнее он убеждается в правильности своей.

Фото: billtameus.typepad.com