Душа и Тело.

Ник Вуйчич и маленькая одинокая девочка   для меня на днях сошлись в одну историю.

Есть много людей на планете Земля с врождёнными физическими недостатками, но не таких медийных личностей, как эта персона.                Во всех своих публичных выступлениях он говорит, что его поддерживали родители.                     Ник рассказывает, что чувствовал их любовь и благодарен им безмерно. Действия своих родителей он расценивают, как поддержку, без которой вырос совсем другим.                                              Он настолько позитивно настроен, что веря в силу мечты и возможность чуда держит в своём шкафу пару ботинок  в надежде на то, что они когда-нибудь ему понадобятся!                                       А ведь у него от рождения нет ног.

Я смотрела его выступления, читала книгу Ника «Жизнь без границ» и поражалась силе духа и желанию победить, жить полноценной жизнью.                 Меня вдохновляет, что  он пройдя через тяжелые испытания, не смотря, на владение настолько тяжелыми врождёнными телесными дефектами и добился тех результатов, которые мы теперь видим.                                        И вот этот факт навел меня на  некоторые размышления...

Многие люди живут с психологическими «дефектами», но они не видны так ярко как у Ника Вуйчича. Несмотря на эту невидимость «дефекты» причиняют боль, страдания и неудобства. С этими «недостатками» плохо и тяжело живется.

Я сама пришла в личную терапию «изуродованная» психологически не менее, чем выше упомянутый известный человек, просто моё «уродство» было не видно и дефекты были не явны.                                               Я шла своей сложной дорогой психологического взросления в психологии и гештальте и со мной рядом были люди, которые помогали мне находить, поддерживать, и любить себя саму, мои личные терапевты, супервизоры и тренеры.                                     Сейчас я человек, который помогает другим людям, приходящим на терапию, как своим личным примером, так и инструментами, которыми я владею профессионально.

А когда то давно с виду я была почти здоровой девочкой. У меня диагностирован всего-навсего сколиоз, искривление позвоночника, рахит и впалая грудная клетка.                                    Это не выглядело, ужасно, как будто я калека. Я просто была чуть- чуть сутулая. Все что посоветовал ортопед, посмотрев на меня:

- Ну, я не знаю, может быть на плавание девочку отдадите?

Меня отдали в бассейн и почти забыли обо мне, потому что я, не ожиданно, начала давать хорошие спортивные результаты, потом была школа олимпийского резерва, где мне приходилось «выплывать» самой.                            Одиноко мне было практически постоянно.                                                      Я вставала в шесть утра и ехала в переполненном автобусе до ближайшего метро  и потом еще на метро, а потом пешком. Возвращалась домой ближе к 22 часам после продлёнки и всех тренировок и  падала на кровать.                       Я была занята спортом в семье людей, которые всегда занимались спортом, и это было знаком того, что всё у меня замечательно.

А мне было не замечательно – мне было плохо!                                                   Я почти не помню эти пять лет своей жизни. Постоянно уставшая и одинокая, я отставала почти по всем предметам сразу, так как в этом классе, обращали внимание только на спортивный результат.                             Потом эти пробелы в знаниях мне сильно аукнулись в 10-м при подготовке к экзаменам и при поступлении в первый ВУЗ.

Чем мои душевные раны отличались от физических недостатков Ника? Тем что они были не заметны обычному взгляду.                                                     Внешне я была абсолютно здоровая, ходячая девочка с руками ногами и весьма недурна собой.                             Мои родные не считали должным поддерживать меня, так как поддерживали родители Ника.                                           Конечно, ну что там поддерживать то?                      Они почти мной не интересовались.                             Не знали, с кем я дружу, о чем мечтаю, устаю ли я, хочу ли я ходить в эту школу.                                                        Идея, как потом стало выясняться, у них была такая: чтобы ребёнок становился лучше и успешнее, надо не рассусоливать и не сюсюкать. -Тебе больше надо стараться, говорили мне, когда я плакала от того что у меня не получалось занять первое место в очередных соревнованиях.                                         По идее я должна была становиться сильнее, а сильными становятся те, которых не ласкают, не жалеют и которым не показывают свою любовь!                  Так как любовь размягчает характер.                          Создавалось ощущение, что я воевала на своей собственной войне.                                                Мы же как-то выросли в нелюбви, мы же пережили свою войну, и она тоже сможет.

Сейчас я считаю, что это была преступная халатность, так относиться к ребёнку!

Что же, получается - нужно быть «инвалидом», чтобы тебя любили и заботились о тебе, поддерживали, жалели и относились с необходимым уважением к потребностям ребенка.                                                          Общечеловеческие требования к теплу, близости, принятии и поддержке здоровому ребёнку, подростку или взрослому становятся разве, каким то волшебным образом, не нужны!?

Сейчас я психолог гештальт-терапевт и встречаюсь со многими людьми на терапевтических сессиях.                                 Они с виду красивые и успешные взрослые, а на самом деле израненные душевно, не до любленные дети.                                                      Они с руками, но им больно и плохо, они себя видят, как будто в кривом зеркале, не знают, какие они на самом деле ценные, не знают зачем они, и даже не предполагают, что их таких, можно любить.

Психология помогает тем, чьи дефекты и недостатки видят только сами или придумывают их.                                                      Глубоко внутри себя мои клиенты очень переживают и мучаются от этого.

Психолог временно становится «родителем» такого «израненного» человека и потом, когда терапия завершается и мы подводим её итоги, когда изменения, опять , вроде бы незаметные, но очень важные присваиваются и тогда можно говорить о победе!                                          Я как терапевт, испытываю огромное удовольствие в тот момент, когда люди наконец научаются опираться на себя и свои внутренние ресурсы, которые обнаруживаются после терапии «израненной души», иногда очень длительной. Клиенты привыкают за время наших встреч этому навыку и могут жить без боли.                                     Излечить душевные раны так же важно, как и телесные!                     Естественно, практически невозможно прожить своё детство заново и получить то, что нам нужно было тогда, но рядом с личным гештальт-терапевтом всегда есть возможность научиться получать заботу и поддержку от окружающих сейчас и научиться быть самому себе поддерживающим и безопасным взрослым.

rrrrrrr