Блаватская Елена Петровна » Теософия - 1. Разоблаченная Изида. Том I

Наше подозрение, касающееся цис-атлантических и трансатлантических рас, усиливается после прочтения чудес, сотворенных Кецалькоатлем, мексиканским магом. Его жезл, должно быть, близкая родня традиционному сапфировому жезлу Моисея, жезлу, процветшему в саду Рагуэл-Йетро, его тестя, и на котором было выгравировано священное непроизносимое имя. Эти «четыре человека», описанные как реальные четверо предков человеческой расы, «которые не были ни зачаты богами, ни рождены женщинами», «но сотворение которых было чудом, сотворенным Творцом», и которые были сотворены после того, как три попытки создать людей потерпели неудачу, равно дают несколько поразительных подобий в эзотерических толкованиях герметистов; они также неоспоримо напоминают нам четверых сыновей божиих египетской теогонии. Кроме того, каждый придет к заключению, что подобие этого мифа повествованию, изложенному в «Книге Бытия», бросится в глаза даже поверхностному наблюдателю. Эти четыре предка «могли рассуждать и говорить, зрение их было безгранично, и они сразу узнавали все» [366 ]. Когда «они возносили благодарность Творцу за свое существование, боги испугались, и они выдохнули облако на глаза людей, чтобы они могли видеть только на определенном расстоянии и не были бы похожи на самих богов». Это имеет прямое отношение к фразе из «Книги Бытия»: «Вот, Адам стал как один из Нас, зная добро и зло; и теперь как бы не простер он руки своей, и не взял также от дерева жизни» и т. д. И еще: «В то время, когда они спали, Бог дал им жен» и т. д.  

У нас нет ни малейшего намерения непочтительно подсовывать идеи тем, кто настолько мудры, что не нуждаются ни в каких намеках. Но мы не должны забывать, что подлинные трактаты по древней магии халдейского и египетского происхождения не разбросаны по публичным библиотекам и распродажам аукционистов. Что таковые существуют, это факт, известный многим исследователям сокровенного знания. Не имеет ли величайшего значения для каждого, изучающего древность, чтобы хоть поверхностно ознакомиться с их содержанием?  

«Четверо предков человеческой расы», – добавляет Макс Мюллер, – «кажется, имели долгую жизнь, и когда, наконец, настало время умирать, они исчезли таинственным образом и оставили своим сыновьям то, что называется сокровенное величие, которое никогда не должно открываться человеческими руками. Что это было, мы не знаем».  

Если здесь нет никакой связи между этим сокровенным величием и сокровенной славой халдейской Каббалы, которая, по преданию, оставлена Енохом после его таинственного вознесения, то мы не должны верить ни одному косвенному доказательству. Но, возможно, что эти четыре предка из киче-расы просто символизируют в своем эзотерическом значении четыре последовательных прародителей людей, упомянутых в «Книге Бытия», гл. I, II и VI? В первой главе первый человек двуполый – «мужским и женским сотворил он их» – что соответствует гермафродитным божествам последующих мифологий; второй, Адам, сделанный из «праха земного», однополый и соответствует «сынам Божиим» из главы VI; третьи по счету – великаны, или нефилим, на которых в Библии только намекается, но подробнее объяснено в другом месте; четвертые – родители людей, чьи дочери были красивы.  

Пользуясь признанными фактами, что уже с отдаленнейших времен у мексиканцев были свои маги; что это же самое замечание приложимо ко всем древним религиям мира; что сильное сходство преобладает не только в формах их церемониальных богослужений, но даже в самих названиях, употребляемых для обозначения некоторых магических орудий, и, наконец, если все другие путеводные нити, в соответствии с научными выводами, окажутся несостоятельными (так как некоторые из них будут поглощены бездонной пропастью совпадений), то почему бы нам не обратиться к великим авторитетам по магии и не посмотреть, нет ли под этой «порослью фантастической чепухи» глубокого подслоя истины? Мы не хотим, чтобы нас неправильно поняли. Мы вовсе не отсылаем ученых к Каббале или к книгам по герметизму, чтобы они изучали магию, но направляем их к авторитетам по магии, чтобы открыть материалы для истории и науки. У нас нет ни малейшего помысла, чтобы навлекать на себя гневные поношения академиков неблагоразумным поведением подобно бедному де Мюссе, когда он пытался навязать им, чтобы они прочли его демонологические «Мемуары» и взялись за исследование Дьявола.  

«Повествование Бернала Диаца де Кастила», одного из последовавших за Кортесом, дает нам некоторое понятие о чрезвычайной утонченности и уме народа, который они победили. Но это описание слишком длинное, чтобы приводить его здесь. Достаточно сказать, что ацтеки оказались более, чем в одном только отношении схожими с египтянами по цивилизации и утонченности. У обоих народов магия или сокровенная натурфилософия культивировалась в высочайшей степени. Добавим к этому, что Греция, «последняя колыбель искусств и науки», и Индия «колыбель религий», изучали и продолжают изучать ее и практиковать – и кто отважится дискредитировать ее и ее достоинство как предмета изучения, и ее глубину, как науки?  

Никогда не было и не может быть больше, чем одна универсальная религия, ибо может быть только одна истина о Боге. Подобно огромной цепи, верхний конец которой, альфа, остается незримо эманирующим из божества, – находящегося в statu abscondito во всех примитивных теологиях, – она окружает наш земной шар по всем направлениям; даже самого темного уголка она не оставляет непосещенным до того, как другой конец ее, омега, вернется обратно на свой путь, чтобы быть опять принятым обратно туда, откуда он сперва эманировал. На эту божественную цепь нанизан экзотерический символизм всех народов. Разнообразие их форм не в силах повредить их сущности, и под разными идейными типами материальной вселенной, символизируя оживляющие ее начала, нетленный нематериальный образ духа сущего, руководящего ими, остается тем же самым.  

Настолько, насколько человеческий разум в состоянии углубиться в постижение духовной вселенной, в ее законы и силы, последнее слово было произнесено века тому назад; и если идеи Платона могут быть упрощены ради более легкого понимания, то дух их субстанции не может быть ни переделан, ни удален без нанесения вреда истине. Пусть человечество ломает голову еще тысячи лет; пусть богословие смущает веру и искажает ее, силою навязывая непостижимые догмы в метафизике; пусть наука подкрепляет скептицизм, разрушая шатающиеся остатки духовной интуиции в человечестве своими демонстрациями своей непогрешимости, вечная истина никогда не может быть разрушена. Мы находим последние возможные на человеческом языке выражения в персидском Логосе, Хоновере или в живом проявленном Слове Бога. Зороастрийский Енох-Верихе тождествен с иудейским «Я есьм»; и «Великий Дух» бедного необразованного индейца есть проявленный Брахма индийского философа. Один из последних, Чарака, индийский врач, про которого говорят, что он жил за 5000 лет до Христа, в своем трактате о происхождении всего, трактате, называемом «Юса», красиво выражается:  

«Наша Земля, подобно всем светящимся небесным телам, которые нас окружают, есть только один атом огромного Целого, о котором мы высказываем мало понимания, называя его – Бесконечное».  

«Есть только один свет, и есть только одна тьма», – гласит сиамская пословица. Demon est Deus inversus , – Дьявол есть тень Бога, гласит универсальная каббалистическая аксиома. Мог бы существовать свет, если бы не было первичной тьмы? И разве сияющая солнечная вселенная сперва не протягивала своих младенческих рук из пеленок темного и мрачного хаоса? Если христианская «полнота Того, Кто наполняет все и вся» является откровением, то должны также допустить, что если существует дьявол, то он должен быть включен в эту полноту и быть частью того, что «наполняет все и вся». С незапамятных времен пытались люди оправдать, обелить божество и отделить Его от существующего зла, и эта цель была достигнута древней восточной философией основанием theodikй; но их метафизические воззрения на падшего духа никогда не были искажены созданием антропоморфической личности Дьявола, как это впоследствии было сделано ведущими светилами христианского богословия. Личного беса, противодействующего божеству и препятствующего человечеству на его пути к совершенству, следует искать только на земле среди человечества, но не в небесах.  

Таким образом получается, что все религиозные памятники старины, в какой бы они стране и в каком бы климате они ни находились, являются выражениями одних и тех же мыслей, ключ к которым находится в эзотерической доктрине. Без изучения последней, напрасны будут старания разгадать тайны, веками хранящиеся в храмах и развалинах Египта, Ассирии, Центральной Америки, Британской Колумбии и Нагкон-Ват Камбоджи. И хотя эти храмы были построены различными народами, и ни один из этих народов веками не имел сношений с другими народами, то также несомненно, что все они были запланированы и построены под непосредственным наблюдением священнослужителей. И духовенство всех народов, хотя и совершало обряды и церемонии, которые могли внешне отличаться друг от друга, очевидно, было посвящено в те же самые традиционные мистерии, в которых учили по всему миру.  

Чтобы дать возможность лучшего сравнения между образцами доисторической архитектуры, находимыми в наиболее противоположных точках планеты, нам нужно только указать на грандиозные индийские развалины Эллора в Деккане, мексиканские Чичен-Ица на Юкатане, и еще более величественные руины Копана в Гватемале. Они представляют такие черты сходства, что кажется невозможным избегнуть убеждения, что они были построены людьми, движимыми одними и теми же религиозными идеями, и что эти люди достигли равного уровня в высокой цивилизации, в искусствах и науках.  

Вероятно, нет на всем нашем земном шаре более впечатляющей массы руин, чем Нагкон-Ват – диво и загадка для европейских археологов, которые отваживаются посетить Сиам. Иногда мы говорим «Руины», но навряд ли это выражение правильно, так как нигде в мире нельзя найти здания, которые, несмотря на невероятную древность, так хорошо сохранились, как Нагкон-Ват и развалины великого храма Ангкортом.  

Сокрытый далеко в провинции Сиамрап – Восточного Сиама – среди роскошнейшей тропической растительности, окруженный почти непроницаемыми лесами пальм, какао-деревьями и орешником бетеля,  

«чудесный храм прекрасен и романтичен так же, как и впечатляющ и величествен», – говорит мистер Винсент, недавний путешественник [371 , с. 209]. «Мы, кому повезло жить в девятнадцатом веке, привыкли хвастать совершенством и превосходством нашей современной цивилизации, величием наших достижений в науке, искусстве, литературе и тому подобное, по сравнению с теми, кого мы называем древними; но мы все же вынуждены признать, что они далеко превзошли наши недавние свершения во многом, и особенно заметно в области изящных искусств – в живописи, архитектуре, скульптуре. Мы только что осматривали наиболее чудесный образец двух последнейших, ибо по стилю, красоте архитектуры, прочности постройки, великолепию тонко разработанной резьбы и скульптуры великий Нагкон-Ват не имеет равных – нет у него соперника в наши дни. Первое впечатление от него потрясающе».  

Таким образом, мнение еще одного путешественника добавлено ко многим предшествующим, включая археологов и компетентных критиков, которые полагали, что руины прошлого египтян не заслуживают, чтобы их воспевали больше, чем Нагкон-Ват.  

По нашему плану, мы предоставим более беспристрастным критикам, чем мы сами, описать это место, так как в труде, открыто провозгласившем цель реабилитации древних, свидетельство такого энтузиаста, как автор этой книги, может быть поставлено под вопрос. Тем не менее, мы видели Нагкон-Ват при чрезвычайно благоприятных обстоятельствах и поэтому можем засвидетельствовать общую правильность описания Винсента. Он рассказывает:  

«Мы вступили на огромную мостовую, по сторонам лестниц которой стояли огромные грифоны, каждый высечен из единой цельной глыбы камня. Мостовая тянется на… 725 футов в длину и вымощена камнями по четыре фута в длину и два в ширину. По обеим сторонам ее находятся искусственные озера, питаемые родниками; каждое озеро занимает около пяти акров… Внешняя стена Нагкон-Ват (города монастырей) охватывает площадь в полмили в длину и полмили в ширину с воротами… которые покрыты прекрасной резьбой, изображающей богов и драконов. Фундаменты высотою в 10 футов… Все здание целиком, включая и крышу, построено из камня, но без цемента, и так тесно камни приложены одно к другому, что даже теперь места их соединений едва заметны… Форма здания продолговатая около 796 футов в длину и 588 в ширину; в то время как высочайшая центральная пагода возвышается на 250 с лишним футов над землей; четыре других по углам двора каждая имеет высоту 150 футов».  

Выделенные нами строчки многозначительны для путешественников, которые отметили и восхищались такой же самой каменной кладкой в развалинах Египта. Если не те же рабочие-каменщики клали здания в обоих странах, то мы, по меньшей мере, должны думать, что секрет этой несравненной кладки стен был известен архитекторам всех стран.  

«Пройдя, мы поднимаемся на платформу… и входим в самый храм через обставленный колоннами портик, фасад которого покрыт прекрасными барельефами, изображающими древнемифологические сцены. От порога по обеим сторонам идет коридор, образуемый двумя рядами колонн, высеченных от основания до верху из цельных глыб; храм покрыт овальной формы крышей, покрытой резьбой и рядом скульптурных изображений по внешней стене. Эта галерея скульптур, которая образует экстерьер храма, состоит приблизительно из полмили беспрерывных картин-барельефов, высеченных на плитах камня-песчаника в шесть футов в ширину; на них изображены сцены, взятые из индийской мифологии, из Рамаяны – санскритской эпической поэмы Индии, состоящей из 25000 стихов, описывающими подвиги бога Рамы, сына царя Айодхьи. Графически изображена борьба царя Цейлона и Ханумана, обезьяньего бога. Арка этого коридора построена без замковых камней. На стенах скульптурные изображения 100000 отдельных фигур. Одна картина из «Рамаяны» … занимает 240 футов стены… В Нагкон-Ват было насчитано 1532 колонны, а среди всех развалин Ангкора… такое громадное количество, как 6000, причем почти все они высечены из единой цельной глыбы и отделаны красивой резьбой…  

Но кто построил Нагкон-Ват? и когда он был построен? Ученые люди пытались прийти к выводам по этим вопросам путем изучения его конструкции и, в особенности, орнаментации», – но это ничего не дало. – «Туземные камбоджийские историки», – добавляет Винсент, – «насчитывают 2400 лет со времени построения храма… Я спросил одного из них, как долго Нагкон-Ват строился… „Никто не может сказать, когда… Я не знаю; или он выскочил из земли, или его построили великаны, а может быть – ангелы“… – был ответ».  

Когда Стивенс спросил туземных индейцев: «Кто построил Копан?.. какой народ начертал иероглифические надписи, высек эти изящные фигуры и резьбу, эти эмблематические знаки?» – в ответ звучало тупое «Quien Sabe?» – кто знает! «Все – тайна; темная непроницаемая тайна», – пишет Стивенс.  

«В Египте колоссальные скелеты гигантских храмов стоят во всей наготе в пустыне. Здесь же необозримый лес обволок руины, скрыв их от взоров» [363 , т. I, с. 105].  

Но там, вероятно, имеются многие обстоятельства, кажущиеся пустяковыми археологу, незнакомому с «пустыми фантазиями» старинных легенд и поэтому пропущенными без внимания; иначе открытие могло бы дать новое направление мыслей исследователям. Одним из таких неизменных обстоятельств является обязательное присутствие обезьян в египетских, мексиканских и сиамских храмовых развалинах. Египетские киноцефалы принимают те же позы, что и индийский и сиамский Хануман; и среди скульптурных фрагментов Копана Стивенс обнаружил остатки колоссальных обезьян или бабуинов,