Энгельс Фридрих » Происхождение семьи, частной собственности и государства

норманно-сарацинским порабощением, а перерастанием системы бенефициев и  

отношений покровительства (коммендации 180) в феодализм и столь громадным  

увеличением населения, что менее чем через двести лет были без ущерба  

перенесены страшные кровопускания, причиненные крестовыми походами [Конец  

фразы от слов "и столь громадным увеличением населения" добавлен Энгельсом  

в издании 1891 года. Ред.].  

Что же это было за таинственное волшебное средство, при помощи  

которого германцы вдохнули умиравшей Европе новую жизненную силу? Была ли  

это особая, прирожденная германской расе чудодейственная сила, как это  

измышляет наша шовинистическая историография? Отнюдь нет. Германцы были,  

особенно тогда, высокоодаренной ветвью арийской группы и притом  

находившейся в полном расцвете жизненных сил. Но омолодили Европу не их  

специфические национальные особенности, а просто их варварство, их родовой  

строй.  

Их личные способности и храбрость, их свободолюбие и демократический  

инстинкт, побуждавший видеть во всех общественных делах свое собственное  

дело,- одним словом, все те качества, которые были утрачены римлянами и  

благодаря которым только и можно было образовать из тины римского мира  

новые государства и дать толчок росту новых национальностей,- чем было все  

это, как не характерными чертами человека, стоящего на высшей ступени  

варварства, как не плодами его родового строя?  

Если германцы преобразовали античную форму моногамии, смягчили  

господство мужчины в семье, дали женщине более высокое положение, чем то,  

которое когда-либо знал классический мир,- что сделало их способными на  

это, как не их варварство, их родовые обычаи, их еще живые пережитки эпохи  

материнского права?  

Если они, по меньшей мере в трех важнейших странах, в Германии,  

Северной Франции и Англии, сумели спасти и перенести в феодальное  

государство осколок настоящего родового строя в форме общины-марки и тем  

самым дали угнетенному классу, крестьянам, даже в условиях жесточайших  

крепостнических порядков средневековья, локальную сплоченность и средство  

сопротивления, чего в готовом виде не могли найти ни античные рабы, ни  

современные пролетарии,- то чем это было вызвано, как не их варварством, не  

их способом селиться родами, свойственным исключительно периоду варварства?  

И, наконец, если они могли развить и поднять до положения всеобщей уже  

существовавшую у них на родине более мягкую форму зависимости, в которую и  

в Римской империи все более и более переходило рабство,- форму, которая,  

как впервые отметил Фурье, дает порабощенным средство к постепенному  

освобождению их как класса (fournit aux cultivateurs des moyens  

d'affranchissement collectif et progressif [ - ДаЇт земледельцам средства  

для коллективного и постепенного освобожденияю. Ред.]), форму, стоящую  

благодаря этому значительно выше рабства, при котором возможен лишь отпуск  

отдельного лица на волю сразу без переходного состояния (уничтожени  

рабства победоносным восстанием древний мир не знает), тогда как крепостные  

средних веков в действительности постепенно добивались своего освобождени  

как класса,- то чему мы этим обязаны, если не их варварству, в силу  

которого они не довели у себя эту зависимость до вполне развитого рабства:  

ни до античной формы рабского труда, ни до восточного домашнего рабства?  

Все жизнеспособное и плодотворное, что германцы привили римскому миру,  

принадлежало варварству. Действительно, только варвары способны были  

омолодить дряхлый мир гибнущей цивилизации. И высшая ступень варварства, до  

которой и на которую поднялись германцы перед переселением народов, была  

как раз наиболее благоприятной для этого процесса. Этим объясняется все.  

IX  

ВАРВАРСТВО И ЦИВИЛИЗАЦИЯ  

Мы проследили разложение родового строя на трех отдельных крупных  

примерах - греков, римлян и германцев. Рассмотрим в заключение общие  

экономические условия, которые подрывали родовую организацию общества уже  

на высшей ступени варварства и совершенно устранили ее с появлением  

цивилизации. Здесь "Капитал" Маркса будет нам столь же необходим, как и  

книга Моргана.  

Возникнув на средней ступени дикости и продолжая развиваться на высшей  

ее ступени, род, насколько позволяют судить об этом наши источники,  

достигает своего расцвета на низшей ступени варварства. С этой ступени  

развития мы и начнем.  

Мы находим здесь, где примером должны служить нам американские  

краснокожие, вполне развившийся родовой строй. Племя делилось на несколько  

родов, чаще всего на два [Слова "чаще всего на два" добавлены Энгельсом в  

издании 1891 года. Ред.]; эти первоначальные роды распадаются каждый, по  

мере роста населения, на несколько дочерних родов, по отношению к которым  

первоначальный род выступает как фратрия; самое племя распадается на  

несколько племен, в каждом из них мы большей частью вновь встречаем прежние  

роды; союз включает, по крайней мере в отдельных случаях, родственные  

племена. Эта простая организация вполне соответствует общественным  

условиям, из которых она возникла. Она представляет собой не что иное, как  

свойственную этим условиям, естественно выросшую структуру; она в состоянии  

улаживать все конфликты, которые могут возникнуть внутри организованного  

таким образом общества. Конфликты с внешним миром устраняет война; она  

может кончиться уничтожением племени, но никак не порабощением его. Величие  

родового строя, но вместе с тем и его ограниченность проявляются в том, что  

здесь нет места для господства и порабощения. Внутри родового строя не  

существует еще никакого различия между правами и обязанностями; для индейца  

не существует вопроса, является ли участие в общественных делах, кровна  

месть или уплата выкупа за нее правом или обязанностью; такой вопрос  

показался бы ему столь же нелепым, как и вопрос, являются ли еда, сон,  

охота - правом или обязанностью? Точно так же невозможно расслоение племени  

и рода на различные классы. И это приводит нас к рассмотрению  

экономического базиса этого строя.  

Население в высшей степени редко; оно гуще только в месте жительства  

племени; вокруг этого места лежит широким поясом прежде всего территори  

для охоты, а затем нейтральная полоса леса, отделяющая племя от других  

племен и служащая ему защитой. Разделение труда - чисто естественного  

происхождения; оно существует только между полами. Мужчина воюет, ходит на  

охоту и рыбную ловлю, добывает продукты питания в сыром виде и изготовляет  

необходимые для этого орудия. Женщина работает по дому и занята  

приготовлением пищи и одежды - варит, ткет, шьет. Каждый из них - хозяин в  

своей области: мужчина - в лесу, женщина - в доме. Каждый являетс  

собственником изготовленных и употребляемых им орудий: мужчина - оружия,  

охотничьих и рыболовных принадлежностей, женщина - домашней утвари.  

Домашнее хозяйство ведется на коммунистических началах несколькими, часто  

многими семьями [В особенности на севере западном побережье Америки - см. у  

Банкрофта. У племени хайда на островах Королевы Шарлотты встречаютс  

домашние хозяйства, охватывающие под одной кровлей до 700 человек. У нутка  

под одной кровлей жили целые племена.]. То, что изготовляется и  

используется сообща, составляет общую собственность: дом, огород, лодка.  

Здесь, таким образом, и притом только здесь, на самом деле существует  

придуманная юристами и экономистами цивилизованного общества  

"собственность, добытая своим трудом",- последнее лживое правовое  

основание, на которое еще опирается современная капиталистическа  

собственность.  

Но люди не везде остановились на этой ступени. В Азии они нашли  

животных, которых можно было приручать и в дальнейшем разводить в  

прирученном состоянии. За самкой дикого буйвола нужно было охотиться,  

прирученная же - она ежегодно приносила теленка и, кроме того, давала  

молоко. У некоторых наиболее передовых племен - арийцев, семитов, может  

быть уже и у туранцев - главной отраслью труда сделалось сначала приручение  

и лишь потом уже разведение скота и уход за ним. Пастушеские племена  

выделились из остальной массы варваров - это было первое крупное  

общественное разделение труда. Пастушеские племена производили не только  

больше, чем остальные варвары, но и производимые ими средства к жизни были  

другие. Они имели, сравнительно с теми, не только молоко, молочные продукты  

и мясо в гораздо больших количествах, но также шкуры, шерсть, козий пух и  

все возраставшее с увеличением массы сырья количество пряжи и тканей. Это  

впервые сделало возможным регулярный обмен. На более ранних ступенях  

развития мог происходить лишь случайный обмен; особое искусство в  

изготовлении оружия и орудий могло вести к временному разделению труда.  

Так, например, во многих местах были найдены несомненные остатки мастерских  

для изготовления каменных орудий позднего каменного века; мастера,  

развивавшие здесь свое искусство, работали, вероятно, за счет и на пользу  

всего коллектива, как это и сейчас еще делают постоянные ремесленники  

родовых общин в Индии. На этой ступени развития обмен мог возникнуть только  

внутри племени, да и тут он оставался исключительным явлением. Теперь же,  

напротив, после выделения пастушеских племен, мы находим готовыми все  

условия для обмена между членами различных племен, для его развития и  

упрочения как постоянного института. Первоначально обмен производился между  

племенами при посредстве родовых старейшин каждой стороны; когда же стада  

стали переходить в обособленную собственность [В издании 1884 г вмести слов  

"обособленную собственность" ("Sonde- reigenthum") напечатано "частную  

собственность" ("Privateigenthum"). Ред.], все больше стал преобладать и,  

наконец, сделался единственной формой обмена - обмен между отдельными  

лицами. Но главный предмет, которым обменивались пастушеские племена со  

своими соседями, был скот; скот сделался товаром, посредством которого  

оценивались все другие товары и который повсюду охотно принимался и в обмен  

на них,- одним словом, скот приобрел функцию денег и служил деньгами уже на  

этой ступени. С такой необходимостью и быстротой развивалась уже при самом  

возникновении товарообмена потребность в особом товаре - деньгах.  

Огородничество, вероятно не известное жителям Азии, находившимся на  

низшей ступени варварства, появилось у них не позднее средней ступени, как  

предшественник полеводства. В климатических условиях Туранской равнины  

невозможна пастушеская жизнь без запасов корма на долгую и суровую зиму;  

луговодство и культура зерновых были здесь, таким образом, необходимы. То  

же самое следует сказать о степях к северу от Черного моря. Но если сначала  

зерно производилось для скота, то скоро оно стало пищей и для человека.  

Обрабатываемая земля оставалась еще собственностью племени и передавалась в  

пользование сначала роду, позднее самим родом-домашним общинам, наконец  

[Слова "домашним общинам, наконец" добавлены Энгельсом в издании 1891 года.  

Ред.], отдельным лицам; они могли иметь на нее известные права владения, но  

не больше.  

Из достижений этой ступени в области промышленной деятельности  

особенно важное значение имеют два: первое - ткацкий станок, второе -  

плавка металлических руд и обработка металлов. Самыми важными из них были  

медь и олово, а также выплавляемая из них бронза; бронза давала пригодные  

орудия и оружие, но не могла вытеснить каменные орудия; это было под силу  

только железу, а добывать железо еще не умели. Для нарядов и украшений  

начали употреблять золото и серебро, которые, по-видимому, уже имели  

большую ценность, чем медь и бронза.  

Увеличение производства во всех отраслях - скотоводстве, земледелии,  

домашнем ремесле - сделало рабочую силу человека способной производить  

большее количество продуктов, чем это было необходимо для поддержания ее.  

Вместе с тем оно увеличивало ежедневное количество труда, приходившееся на  

каждого члена рода, домашней общины или отдельной семьи. Появилась  

потребность в привлечении новой рабочей силы. Война доставляла ее:  

военнопленных стали обращать в рабов. Первое крупное общественное  

разделение труда вместе с увеличением производительности труда, а  

следовательно, и богатства, и с расширением сферы производительной  

деятельности, при тогдашних исторических условиях, взятых в совокупности, с  

необходимостью влекло за собой рабство. Из первого крупного общественного  

разделения труда возникло и первое крупное разделение общества на два  

класса - господ и рабов, эксплуататоров и эксплуатируемых.  

Как и когда стада из общего владения племени или рода перешли в  

собственность глав отдельных семей, об этом мы ничего до сих пор не знаем.  

Но в основном переход этот должен был произойти на этой ступени. А с  

приобретением стад и прочих новых богатств в семье произошла революция.  

Промысел всегда был делом мужчины, средства для промысла изготовлялись им и  

были его собственностью. Стада были новыми средствами промысла; их  

первоначальное приручение, а позднее уход за ними были делом мужчины.  

Поэтому скот принадлежал ему; ему же принадлежали и полученные в обмен на  

скот товары и рабы. Весь избыток, который теперь давал промысел, доставалс  

мужчине; женщина участвовала в потреблении его, но не имела доли в  

собственности. "Дикий" воин и охотник довольствовался в доме вторым местом  

после женщины, "более кроткий" пастух, кичась своим богатством, выдвинулс  

на первое место, а женщину оттеснил на второе. И она не могла жаловаться.  

Разделение труда в семье обусловливало распределение собственности между  

мужчиной и женщиной; оно осталось тем же самым и, тем не менее, оно  

совершенно перевернуло теперь существовавшие до того домашние отношени  

исключительно потому, что разделение труда вне семьи стало другим. Та сама  

причина, которая прежде обеспечивала женщине ее господство в доме -  

ограничение ее труда домашней работой,- эта же самая причина теперь делала  

неизбежным господство мужчины в доме; домашняя работа женщины утратила  

теперь свое значение по сравнению с промысловым трудом мужчины; его труд  

был всем, ее работа - незначительным придатком. Уже здесь обнаруживается,  

что освобождение женщины, ее уравнение в правах с мужчиной невозможно ни  

сейчас, ни в будущем, пока женщина отстранена от общественного  

производительного труда и вынуждена ограничиваться домашним частным трудом.  

Освобождение женщины станет возможным только тогда, когда она сможет в  

крупном, общественном масштабе участвовать в производстве, а работа по дому  

будет занимать ее лишь в незначительной мере. А это сделалось возможным  

только благодаря современной крупной промышленности, которая не только  

допускает женский труд в больших размерах, но и прямо требует его и все  

более и более стремится растворить частный домашний труд в общественном  

производстве.  

С утверждением фактического господства мужчины в доме пали последние  

преграды к его единовластию. Это единовластие было подтверждено и  

увековечено ниспровержением материнского права, введением отцовского права,  

постепенным переходом от парного брака к моногамии. А это создало трещину в  

древнем родовом строе: отдельная семья сделалась силой, которая угрожающе