Энгельс Фридрих » Происхождение семьи, частной собственности и государства

число чужеземных пришельцев, находившихся под покровительством 163.  

Между тем борьба партий продолжалась; знать пыталась вернуть свои  

прежние привилегии и на короткое время одер жалаверх, пока революци  

Клисфена (509 г. до нашего лето-счисления) не низвергла ее окончательно, а  

с ней вместе и последние остатки родового строя.  

Новая организация управления, проведенная Клисфеном, игнорировала  

деление на четыре древних племени, основанных на родах и фратриях. Ее место  

заняла совершенно новая организация на основе уже испытанного в навкрариях  

разделения граждан только по месту их жительства. Решающее значение имела  

уже не принадлежность к родовым союзам, а исключительно место постоянного  

жительства; не народ подвергался делению, а территория; население в  

политическом отношении превращалось в простой придаток территории.  

Вся Аттика была разделена на сто самоуправляющихся общино-кругов, или  

демов. Живущие в каждом деме граждане (демоты) избирали своего старейшину  

(демарха) и казначея, а также тридцать судей, которым были подсудны мелкие  

тяжбы. Демы получали также собственный храм и бога покровителя или героя,  

для которого они выбирали священнослужителей. Высшая власть в деме  

принадлежала собранию демотов. Как справедливо замечает Морган, это -  

прообраз самоуправляющейся американской городской общины. Возникающее  

государство начало в Афинах с той же самой единицы, к которой приходит  

современное государство в результате своего высшего развития.  

Десять таких единиц, демов, составляли племя, которое, однако, в  

отличие от старого родового племени стало называться теперь территориальным  

племенем. Оно было не только самоуправляющимся политическим, но также и  

военным объединением, оно выбирало филарха [ - от древнегреческого слова  

"фила" - племя. Ред.] или старейшину племени, который командовал конницей,  

таксиарха, командовавшего пехотой, и стратега, командовавшего всем войском,  

набранным на территории племени. Оно, далее, снаряжало пять военных судов с  

экипажем и командиром и получало в качестве своего священного покровител  

какого-нибудь аттического героя, по имени которого и называлось. Наконец,  

оно выбирало пятьдесят представителей в афинский совет.  

Венцом этого явилось афинское государство, которое управлялось  

советом, состоявшим из пятисот избранных представителей десяти племен, а в  

последней инстанции - народным собранием, куда имел доступ и где  

пользовался правом голоса каждый афинский гражданин; наряду с этим архонты  

и другие должностные лица ведали различными отраслями управления и  

судебными делами. Главы исполнительной власти в Афинах не было.  

С введением этой новой организации управления и с допущением очень  

большого числа находившихся под покровительством - частью пришельцев,  

частью вольноотпущенных рабов - органы родового строя были оттеснены от  

общественных дел; они выродились в союзы частного характера и в религиозные  

братства. Но моральное влияние, унаследованные взгляды и образ мышлени  

старой родовой эпохи еще долго жили в традициях, которые отмирали только  

постепенно. Это сказалось на одном из позднейших государственных  

учреждений.  

Мы видели, что существенный признак государства состоит в публичной  

власти, отделенной от массы народа. Афины располагали в ту пору лишь  

народным войском и флотом, который выставлял непосредственно народ; войско  

и флот были защитой от внешних врагов и держали в повиновении рабов,  

которые уже тогда составляли значительное большинство населения. По  

отношению к гражданам публичная власть первоначально существовала только в  

качестве полиции, которая так же стара, как государство, поэтому  

простодушные французы XVIII века и говорили не о народах цивилизованных, а  

о народах полицизированных (nations policees) [Игра слов: "police" -  

"цивилизованный", "police" - "полиция". Ред.]. Афиняне учредили, таким  

образом, одновременно со своим государством также и полицию, настоящую  

жандармерию из пеших и конных лучников - ландъегерей, как их называют в  

Южной Германии и в Швейцарии. Но эта жандармерия формировалась из рабов.  

Эта полицейская служба представлялась свободному афинянину столь  

унизительной, что он предпочитал давать себя арестовать вооруженному рабу,  

лишь бы самому не заниматься таким позорным делом. В этом сказывался еще  

образ мыслей древнего родового быта. Государство не могло существовать без  

полиции, но оно было еще молодо и не пользовалось еще достаточным моральным  

авторитетом, чтобы внушить уважение к занятию, которое бывшим членам родов  

неминуемо должно было казаться гнусным.  

В какой степени сложившееся в главных своих чертах государство  

соответствовало новому общественному положению афинян, свидетельствует  

быстрый расцвет богатства, торговли и промышленности. Классовый антагонизм,  

на котором покоились теперь общественные и политические учреждения, был уже  

не антагонизмом между знатью и простым народом, а антагонизмом между рабами  

и свободными, между находившимися под покровительством и полноправными  

гражданами. Ко времени наивысшего расцвета Афин общее количество свободных  

граждан, включая женщин и детей, составляло приблизительно 90000 человек, а  

рабов обоего пола насчитывалось 365000 и состоявших под покровительством -  

чужеземцев и вольноотпущенников - 45000. На каждого взрослого гражданина  

мужского пола приходилось, таким образом, по меньшей мере 18 рабов и свыше  

двух находившихся под покровительством. Большое число рабов было связано с  

тем, что многие из них работали вместе в мануфактурах, в больших помещениях  

под надзором надсмотрщиков. Но с развитием торговли и промышленности  

происходило накопление и концентрация богатств в немногих руках, а также  

обнищание массы свободных граждан, которым только оставалось на выбор: или  

вступить в конкуренцию с рабским трудом, самим взявшись за ремесло, что  

считалось постыдным, низким занятием и не сулило к тому же большого успеха,  

или же превратиться в нищих. Они шли - при данных условиях неизбежно - по  

последнему пути, а так как они составляли массу населения, это привело к  

гибели и все афинское государство. Не демократия погубила Афины, как это  

утверждают европейские школьные педанты, пресмыкающиеся перед монархами, а  

рабство, которое сделало труд свободного гражданина презренным.  

Возникновение государства у афинян является в высшей степени типичным  

примером образования государства вообще, потому что оно, с одной стороны,  

происходит в чистом виде, без всякого насильственного вмешательства,  

внешнего или внутреннего,- кратковременная узурпация власти Писистратом не  

оставила никаких следов,- с другой стороны, потому, что в данном случае  

весьма высоко развитая форма государства, демократическая республика,  

возникает непосредственно из родового общества и, наконец, потому, что нам  

достаточно известны все существенные подробности образования этого  

государства.  

VI  

РОД И ГОСУДАРСТВО В РИМЕ  

Из сказания об основании Рима видно, что первое поселение было создано  

рядом объединившихся в одно племя латинских родов (согласно сказанию, их  

было сто), к которым вскоре присоединилось одно сабельское племя, также  

будто бы насчитывавшее сто родов, а затем и состоявшее из различных  

элементов третье племя, также имевшее, по преданию, сто родов. Весь рассказ  

с первого взгляда свидетельствует о том, что здесь не было ничего  

естественно сложившегося, кроме рода, да и последний в некоторых случаях  

был лишь ветвью первоначального рода, продолжавшего существовать на старой  

родине. На племенах лежит печать искусственного образования, однако большей  

частью из родственных элементов и по образцу древнего, естественно  

выросшего, а не искусственно созданного племени, при этом не исключено, что  

ядром каждого из трех племен могло служить подлинное старое племя.  

Промежуточное звено, фратрия, состояло из десяти родов и называлось курией,  

их было, таким образом, тридцать.  

Общепризнано, что римский род был таким же институтом, как и род  

греческий, если греческий род представляет собой дальнейшее развитие той  

общественной ячейки, первобытную форму которой мы находим у американских  

краснокожих, то это целиком относится и к римскому роду. Мы можем поэтому  

быть здесь более краткими.  

Римский род, по крайней мере в древнейшую пору существования города,  

имел следующее устройство:  

1. Взаимное право наследования членов рода, имущество оставалось  

внутри рода. Так как в римском роде, как и в греческом, господствовало уже  

отцовское право, то потомство по женской линии исключалось из наследования.  

По законам Двенадцати таблиц, древнейшему известному нам писаному памятнику  

римского права 164, в первую очередь наследовали дети как прямые  

наследники, за их отсутствием - агнаты (родственники по мужской линии), а  

за отсутствием последних - члены рода. Во всех случаях имущество оставалось  

внутри рода. Мы видим здесь постепенное проникновение в родовой обычай  

новых, порожденных ростом богатства и моногамией правовых норм  

первоначально равное право наследования всех членов рода ограничивается на  

практике сначала - и, как указывалось выше, очень рано - агнатами, а в  

конечном счете детьми и их потомством по мужской линии, в Двенадцати  

таблицах это, само собой разумеется, представлено в обратном порядке.  

2. Обладание общим местом погребения. Патрицианский род Клавдиев при  

переселении из города Регилл в Рим получил участок земли и, кроме того, в  

самом городе общее место погребения. Еще при Августе привезенная в Рим  

голова погибшего в Тевтобургском лесу Вара была погребена в gentilitius  

tumulus [ - родовой курган. Ред.] - род (Квинтилиев), следовательно, имел  

еще особый могильный курган [Слова "род (Квинтилиев), следовательно, имел  

еще особый могильный курган" добавлены Энгельсом в издании 1891 года.  

Ред.].  

3. Общие религиозные празднества. Эти sacra gentilitia [ - родовые  

священные празднества. Ред.] известны.  

4. Обязательство не вступать в брак внутри рода. Это, повидимому,  

никогда не превращалось в Риме в тгосаный закон, но оставалось обычаем. Из  

огромной массы римских супружеских пар, имена которых сохранились до нас,  

ни одна не имеет одинакового родового имени для мужа и жены. Наследственное  

право также подтверждает это правило. Женщина с выходом замуж утрачивает  

свои агнатические права, выходит из своего рода, ни она, ни ее дети не  

могут наследовать ее отцу или братьям последнего, так как в противном  

случае отцовский род утратил бы часть наследства. Это имеет смысл только  

при предположении, что женщина не может выйти замуж за члена своего рода.  

5. Общее владение землей. Последнее всегда существовало в первобытную  

эпоху, с тех пор как землю племени начали делить. Среди латинских племен мы  

находим землю частью во владении племени, частью во владении рода, частью  

же во владении домашних хозяйств, которыми тогда вряд ли [В издании 1884 г.  

вместо слов "вряд ли" напечатано: "необязательно". Ред.] являлись отдельные  

семьи. Ромулу приписывается первый раздел земли между отдельными лицами,  

приблизительно по гектару (два югера) на каждого. Однако мы еще и позднее  

находим земельные владения, принадлежащие родам, не говоря уже о  

государственной земле, вокруг которой вращается вся внутренняя истори  

республики.  

6. Обязанность членов рода оказывать друг другу защиту и помощь.  

Писаная история показывает нам одни лишь обломки этого обычая; римское  

государство сразу выступило на сцену как такая могущественная сила, что  

право защиты от нанесения зла перешло к нему. Когда Аппий Клавдий был  

арестован, все члены его рода облеклись в траур, даже те, кто были его  

личными врагами. Во время второй Пунической войны 165 роды объединялись дл  

выкупа своих пленных сородичей; сенат запретил им это.  

7. Право носить родовое имя. Оно сохранилось вплоть до времен империи;  

вольноотпущенникам разрешалось принимать родовое имя своих бывших господ,  

однако без приобретения прав членов рода.  

8. Право принимать в род посторонних. Это совершалось путем  

усыновления одной из семей (как у индейцев), что влекло за собой принятие в  

состав рода.  

9. О праве избирать и смещать старейшину нигде не упоминается. Но так  

как в первый период истории Рима все должности замещались по выбору или по  

назначению, начиная с выборного царя, и так как жрецы курий также  

выбирались этими последними, то мы можем предположить относительно  

старейшин (principes) родов то же самое, хотя избрание из одной и той же  

семьи в роде могло уже стать правилом.  

Таковы были функции римского рода. За исключением уже завершившегос  

перехода к отцовскому праву, они точно воспроизводят права и обязанности  

ирокезского рода; здесь тоже "явственно проглядывает ирокез" [См.: Маркс  

К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 45, с. 328. Ред.].  

Покажем [Весь данный текст до слов: "Еще почти триста лет спустя после  

основания Рима" добавлен Энгельсом в издании 1891 года. Ред.] на одном  

только примере, какая путаница в вопросе о римском родовом строе царит еще  

в настоящее время даже среди наших самых известных историков. В работе  

Моммзена о римских собственных именах времен республики и Августа  

("Исследования по истории Рима", Берлин, 1864, т. I) говорится следующее:  

"Помимо всех членов рода мужского пола, исключая, конечно, рабов, но  

включая лиц, принятых родом и - х.$oiиeao под его покровительством,  

родовое имя распространяется также на женщин... Племя" (так Моммзен  

переводит здесь слово gens) "- это... общность, возникшая на основе  

общего - действительного или предполагаемого или даже вымышленного -  

происхождения, скрепленная узами товарищества в отношении празднеств,  

места погребений и наследования, общность, к которой должны и могут  

причислять себя все лично свободные индивиды, а следовательно, также и  

женщины. Затруднение представляет только определение родового имени  

замужних женщин. Этого затруднения, конечно, не существовало, пока  

женщина могла вступать в брак не иначе, как с членом своего рода, а,  

как может быть доказано, долгое время женщине труднее было выйти замуж  

за пределами своего рода, чем внутри него, ибо ведь это право  

вступления в брак вне рода - gentis enuptio - еще в VI веке давалось в  

награду в качестве личной привилегии.. Но там, где имели место такие  

браки вне рода, женщина в древнейшую эпоху, по-видимому, должна была  

переходить в племя мужа. Нет никакого сомнения в том, что женщина, по  

древнему религиозному браку, полностью вступает в правовую и  

сакральную общину мужа и выходит из своей. Кто не знает, что замужн  

женщина утрачивает право на наследование и на передачу своего  

наследства по отношению к членам своего рода, зато входит в имеющий  

общие права наследования союз, к которому принадлежат ее муж, дети и  

вообще члены их рода. И если она как бы усыновляется мужем и вступает  

в его семью, то как же может она оставаться чужой его роду?" (стр  

8-11).  

Моммзен, таким образом, утверждает, что римские женщины,  

принадлежавшие к какому-нибудь роду, могли первоначально вступать в брак  

только внутри своего рода, что римский род, следовательно, был эндогамный,