А. Осборн. РАМАНА МАХАРШИ И ПУТЬ САМОПОЗНАНИЯ

<<< ОГЛАВЛЕHИЕ >>>

В целом почитатели были самыми обычными людьми. Ни в коем случае их нельзя считать учеными или интеллектуалами. Фактически нередко случалось, что кое-кто, интеллектуально захваченный своими теориями, не имел успеха в осознании живой Истины и уходил, в то время как некий простой человек хотел остаться и поклоняться и, благодаря своей искренности, удостаивался Милости Бхагавана. Поскольку самовопрошание называют джняна-марга, Путем Знания, то иногда считается, что лишь интеллектуалы могут следовать ему, однако здесь подразумевается понимание сердца, а не теоретическое знание. Теоретическое, или доктринальное, знание может служить помощью, но с равным успехом может оказаться и препятствием.

Шри Бхагаван писал:

"В чем польза от учености тех, кто не пытается стереть предначертания Судьбы, вопрошая "Откуда родились мы, знающие их?" Они уподобили себя патефону. Кто они еще, о Аруначала? Неученые спасаются скорее, чем те, чье эго не смирилось, несмотря на их ученость" (Дополнение к сорока стихам, стихи 35-36).

Эти слова о стирании предначертаний Судьбы относятся к индуистскому пониманию судьбы человека, записанной на его лбу, и означают, следовательно, то же, что и выход за пределы его кармы. Они служат дальнейшим подтверждением уже сказанного в главе 5, что доктрина судьбы не убирает возможность усилия или, на самом деле, необходимость его.

Ученость сама по себе не порицалась, также как не осуждались материальное богатство и психические силы; только, и одинаково ко всем трем, осуждалось желание их и озабоченность ими, так как эти цели ослепляют человека и отвлекают от истинной Цели. Психические силы, как утверждается в уже цитированном древнем тексте⁸⁵, напоминают веревки для связывания зверя. То, что требовалось, так это искренность, а не блеск; понимание, а не теория; смирение, а не гордость ума. Каждый мог видеть это, особенно когда в Холле пели песни, замечая поверхностный интерес, который Шри Бхагаван мог проявить к какой-нибудь знаменитости, и сияние его Милости, изливающееся на человека, поющего с истинной преданностью, пусть даже и с небольшим мастерством.

Конечно, среди почитателей преобладали индуисты, но было также много и других. Никто не сделал больше для распространения в мире знания о Шри Бхагаване, чем Поль Брантон своей книгой "Поиски в скрытой Индии".

Среди постоянно проживающих в Ашраме или около него в последние годы земной жизни Шри Бхагавана были Мэйджер Чадвик, крупный, военной выправки и доброжелательный, с гремящим голосом; миссис Тальяркхан, из парсов, с властным характером и внешностью дамы большого света; С.С.Коган из Ирака, спокойный и ненавязчивый; доктор наук Хафиз Саид, отставной профессор персидского языка, с каким-то старинным очарованием мусульманской аристократии. Посетители приходили на длительные или короткие периоды из Америки, Франции, Германии, Голландии, Чехословакии, Польши, из многих стран.

Вишванатхан, один из младших родственников Шри Бхагавана, пришел в 1923 году девятнадцатилетним юношей и остался. Это было не первое его посещение, но как только он вошел в Холл, Шри Бхагаван спросил его: "Вы решили уйти от своих родителей?"

Вопрос был признанием того, что на этот раз Вишванатхан пришел, чтобы остаться. Юноша признался, что, подобно самому Шри Бхагавану, он просто написал записку, не упоминая, где его теперь искать. Шри Бхагаван заставил беглеца написать письмо, но во всяком случае отец догадался, куда исчез сын, и пришел обсудить это. Отец непредубежденно смотрел на случившееся. Он уже слышал яркие рассказы о Свами, но знал его только как одного из младших родственников в те дни, когда тот был Венкатараманом. И, конечно, с трудом представлял его Божественным. Оказавшись в святом Присутствии, тело отца юноши затрепетало от благоговения, и он упал ниц, прежде чем осознал, что случилось.

"Я не вижу прежнего Венкатарамана здесь!" – воскликнул он.

И Шри Бхагаван засмеялся: "О, тот парень! Он исчез давно".

Говоря с Вишванатханом в своей обычной юмористической манере, Шри Бхагаван однажды сказал: "Когда вы ушли из дома, то, по крайней мере, знали санскрит; когда я ушел, то не знал ничего".

Были также и другие ученики, знавшие санскрит и изучившие Писания, а среди них отставной профессор Венкатарамиах, который жил как садху и несколько лет вел дневник событий в Ашраме, и школьный учитель Сундареш Айяр, уже упоминавшийся, продолжавший работать по специальности в Тируваннамалае.

В том же году, что и Вишванатхан, пришел и Муруганар, один из крупнейших тамильских поэтов. Шри Бхагаван сам иногда ссылался на его поэмы или читал их вслух. Именно он собрал вместе "Сорок стихов" и составил книгу из них, а также написал знаменитый тамильский комментарий к ним. Музыкант Рамасвами Айяр был еще более ранним почитателем. Старше Шри Бхагавана по возрасту, он впервые пришел к нему в 1907 году. Он сочинил прекрасные песни, восхваляющие Учителя.

Рамасвами Пиллай пришел юношей прямо из колледжа в 1911 году и остался. Подобно Вишванатхану и Муруганару, он жил как садху. Но в его случае Путь проходил, пожалуй, через преданность и служение. Однажды в 1947 году во время ежедневной прогулки на гору Шри Бхагаван повредил ногу о камень. На следующий день Рамасвами Пиллай, уже поседевший, но еще крепкий, отправился делать ступеньки и тропу вверх по горному склону. Он работал в одиночку, с рассвета до заката, день за днем, пока не закончил тропу, края твердо закрепил камнем, на плоской скальной поверхности вырубил ступени, устроив их и там, где был земляной склон. Тропа была проложена как следует и тщательно, так основательно, что муссонные ливни не смыли ее до сих пор; но она и не ремонтировалась, потому что вскоре после того, как была закончена, ухудшающееся здоровье Шри Бхагавана вынудило его прекратить прогулки на Гору.

Ранга Айяр, старый школьный приятель, уже упоминавшийся ранее, никогда постоянно не жил в Тируваннамалае, но он и его семья привыкли к частым посещениям. Он учился со Шри Бхагаваном в одном классе, играл и боролся с ним и всегда пользовался большой свободой в разговорах и шутках. Когда Ранга Айяр в самом начале жизни Махарши в пещере Вирупакша пришел посмотреть, похож ли его старый друг на Свами, он сразу осознал, что стоит перед Божеством. Другое дело его старший брат, Мани. Он стоял, презрительно глядя на юного Свами, которого раньше знал как младшего по школе. Шри Бхагаван ответил взглядом, и под его влиянием Мани упал. После этого он тоже стал преданным. Один из сыновей Ранга Айяра написал большую поэму на тамили, прославляющую "брак" Шри Бхагавана с Божественным Знанием.

Большую часть "Евангелия Махарши" составляют разговоры с эмигрантом из Польши, М.Фридманом⁸⁶. Две американки польского происхождения – хорошо известные фигуры в Ашраме. Когда миссис Ной должна была вернуться в родную Америку, она не могла удержаться от слез. Шри Бхагаван утешал ее: "Почему вы плачете? Я с вами, куда бы вы ни ушли".

Это верно для всех почитателей Бхагавана. Он всегда с ними. Если они вспоминают его, он будет вспоминать их. Даже если они забудут его, он не забудет их. Тем не менее, услышать это, обращенное к тебе лично, было великим благословением.

Трое моих детей, единственные дети-европейцы в Тируваннамалае, были заметны среди почитателей. Как-то вечером в декабре 1946 года Шри Бхагаван познакомил двух старших из них с медитацией, и если их усилия описать ее тогда оказались безуспешными, то они сделали это уже более взрослыми. Китти, которой было десять лет, написала: "Когда я тем вечером сидела в Холле, Бхагаван улыбнулся мне, и я закрыла глаза и начала медитировать. Как только я закрыла глаза, я почувствовала себя очень счастливой и почувствовала, что Бхагаван был очень, очень близок ко мне и очень настоящий, и что он был во мне. Это совсем не напоминало счастье и возбуждение от чего-либо другого. Я не знаю, что сказать, просто очень счастлива, и Бхагаван такой восхитительный".

И Адам, которому было семь, написал: "Когда я сидел в Холле, я не чувствовал себя счастливым, поэтому начал молиться и почувствовал сильное счастье; оно не походило на получение новой игрушки, просто любовь к Бхагавану и всем остальным".

Нельзя сказать, что дети часто или подолгу сидели в Холле. Когда им нравилось это, они сидели; чаще они просто играли около него.

Когда Фране, самой младшей, было семь, Адам и Китти как-то говорили о своих друзьях. У нее не было еще настоящих друзей, но она не хотела остаться в стороне и вставила, что доктор Саид – самый лучший ее друг во всем мире. Об этом рассказали Шри Бхагавану.

– А? – ответил он с поверхностным интересом.

– И ее мать спросила: "А Бхагаван?"

– А?

В этот момент он повернул голову и выказал действительный интерес.

– Франя сказала: "Бхагавана нет в этом мире".

– А!

Махарши сидел прямо, с выражением восторга, с указательным пальцем со стороны носа, в манере, которой обычно выражал удивление. Он перевел эту историю на тамили и восторженно повторил другим посетителям, вошедшим в Холл.

Позднее доктор Саид спросил девочку, где был Бхагаван, если не в мире, и она ответила: "Он – везде".

Доктор Саид все же продолжал допытываться в кораническом настроении: "А как мы можем говорить, будто он – не какой-нибудь человек в мире, подобно нам, когда видим, что он сидит на кушетке, ест, пьет и прогуливается?"

И ребенок ответил: "Давайте поговорим о чем-нибудь еще".

И все же любое упоминание тех или иных почитателей оскорбляет несправедливостью, потому что всегда есть другие, которые могли быть упомянуты. Например, немногие говорили со Шри Бхагаваном более свободно, чем Дэвараджа Мудальяр или чем т.п. Рамачандриах, чей дед однажды взял молодого Шри Раману в качестве главной силы на ритуал принятия пищи в своем доме – единственном доме, в котором Махарши когда-либо ел после прибытия в Тируваннамалай. Много прекрасных фотографий Шри Бхагавана сделал Т.Н.Кришнасвами, который время от времени приезжал из Мадраса. Некоторые из самых живых и восхитительных отчетов о происшествиях в Ашраме, дышащих очарованием присутствия Шри Бхагавана, содержатся в письмах, написанных на языке телугу почитателем-женщиной, Нагаммой, своему брату Д.С.Шастри, управляющему банком в Мадрасе. Кроме того, были преданные, которые очень редко считали необходимым говорить со Шри Бхагаваном или никогда этого не делали. Были семейные люди, домохозяева, приходившие как только позволит случай из города или страны, куда их забросила судьба, и другие, что наносили один короткий визит и оставались с этого времени учениками Учителя, хотя и не в его физическом присутствии. И были те, кто никогда не видел его, но получил безмолвное посвящение на расстоянии.

Шри Бхагаван отбивал охоту ко всем странностям в одежде или поведении и к любому проявлению экстаза. Уже показано, как он неодобрительно относился к желанию видений и сверхобычных сил и как он предпочитал, чтобы домохозяева прилагали духовные усилия в условиях семьи и профессиональной жизни. Он не требовал эффектных изменений в преданных, ибо такие изменения могут быть зданием без фундамента и позднее разрушатся. Действительно, иногда случалось, что какой-нибудь почитатель падал духом, совсем не видя улучшений в себе, и жаловался на отсутствие духовного продвижения. В таких случаях Шри Бхагаван мог утешить или мог резко возразить: "Откуда вы знаете, что нет прогресса?" И он обычно объяснял, что Гуру, а не ученик видит сделанный прогресс; это ученику надо настойчиво продолжать свою работу, даже хотя воздвигаемое здание может быть вне поля зрения ума. Такие условия практики могут создать впечатление трудности пути, но любовь учеников к Бхагавану и милосердие его улыбки придавали им прелесть.

Любая преувеличенность поведения, такая как мауна, или молчание, тоже не одобрялась. По крайней мере в одном случае Шри Бхагаван сделал это совершенно недвусмысленно. Услышав, что Мэйджер Чадвик намерен на следующий день провести мауну, он заговорил об этой практике, подробно критикуя ее. Махарши указал, что речь является предохранительным клапаном. Лучше контролировать речь, чем отрекаться от нее. Он высмеял людей, отказавшихся говорить языком, чтобы вместо этого говорить карандашом. Подлинная мауна – в Сердце, и есть возможность оставаться безмолвным среди речи, также как и уединенным среди людей.

Иногда, это точно, было и преувеличение. В соответствии со скрытой природой его упадеши, объясненной в предыдущей главе, Шри Бхагаван обычно редко в явной форме требовал или запрещал. Тем не менее, те, кто предпринимал что-нибудь особенное, должны были почувствовать его неодобрение, даже если и не признавались в этом себе, ибо они почти неизменно переставали приходить в Холл. Я припоминаю один такой случай, когда равновесие ума одной из почитательниц было под угрозой и Шри Бхагаван сказал совершенно определенно: "Почему она не приходит ко мне?" Необходимо знать, как тщательно он избегал давать подробные инструкции или говорить кому-либо о приходе или уходе, как искусно он парировал любую попытку заставить его делать это, каким обязывающим и каким драгоценным считалось малейшее указание его воли – для того, чтобы оценить всю значительность такого высказывания.

В этом случае почитательница не пришла и вскоре после этого помешалась. Это был не единственный случай. Несмотря на атмосферу нормальности, царившую в Холле, необычайная сила, излучаемая Шри Бхагаваном, была слишком сильна для некоторых из приходящих сюда. Было также заметно, что Шри Бхагаван иногда бранил, словно непослушного ребенка, такого человека, который позволил себе потворствовать тому, чему мог и должен был оказать сопротивление. Довольно часто внутренний бой начинал завязываться под влиянием Махарши и страдалец старался вернуться к своему обычному состоянию.

Хотя такие случаи и нужно было упомянуть для полноты картины, не следует представлять, исходя из отведенного им в книге места, что они вообще были частыми. Они всегда оставались редкими.

Трудно выделить все определенное в методах руководства Шри Бхагавана, поскольку часто можно было найти исключения. Были случаи, когда его предписания давались явно, особенно если человек мог говорить с ним один на один. Ананту Нарайяна Рао, отставного хирурга-ветеринара, построившего дом около Ашрама, неоднократно срочно вызывали в Мадрас к зятю, который был серьезно болен. Однажды он получил телеграмму по этому поводу и, хотя стоял уже поздний вечер, принес ее прямо к Шри Бхагавану. В предшествующих встречах Махарши никогда не уделял ему много внимания, но на этот раз сказал: "Да, да, вы должны ехать". И начал говорить о незначимости смерти. А.Н.Рао пошел домой и сказал жене, что на этот раз болезнь должна быть смертельной. Они прибыли в Мадрас за несколько дней до того, как зять А.Н.Рао скончался.

Время от времени кто-то слышал также и более живые примеры, такие, как рассказ о преданном, получившем предписание использовать имя "Рамана" для непрерывного повторения, но о них никогда много не говорили.

Обычно преданный должен был сам принять решение и затем объявить его в виде опыта. Это решение было частью садханы. Если оно оказывалось правильным, то могло вызвать улыбку одобрения, от которой сердце пело, и, возможно, краткое словесное согласие. Если решение не одобрялось, то это также обычно было заметно. Один домохозяин однажды объявил свое решение уехать из Тируваннамалая в какой-то другой город, где он мог получить лучше оплачиваемую работу. Шри Бхагаван рассмеялся: "Каждый человек свободен планировать". Этот план не удался.

Когда один из политических лидеров Индии прибыл в Мадрас проводить митинги, служитель, бывший его поклонником, попросил об отпуске, чтобы поехать туда. Шри Бхагаван сидел с лицом подобным камню, словно он не слышал ничего. Однако служитель уехал. Он мчался от митинга к митингу, всегда прибывая слишком поздно или не сумев получить разрешение. И когда он возвратился обратно, Шри Бхагаван поддразнил его: "Так вы отправились в Мадрас без разрешения? Ваше путешествие⁸⁷ было удачным?"

Махарши обладал такой полнотой свободы от эго, что мог говорить о своих собственных действиях или вышучивать их так же естественно и безличностно, как и когда это касалось других.

Влияние Шри Бхагавана поворачивало человека от удовольствия и боли, надежды и озабоченности, вызванных обстоятельствами, к внутреннему счастью, которое составляло его истинной природой. Поэтому были почитатели, которые, сознавая это, никогда ни о чем не просили, даже в мысленной молитве, но зато стремились преодолеть привязанность, дающую начало желаниям. Даже хотя они не полностью достигли Цели, им казалось как бы предательством идти к Шри Бхагавану с просьбой ради внешних выгод, ради всего, кроме большей любви, большей непоколебимости, большего понимания. Если обрушивались несчастья, метод состоял не в просьбе удалить их, а в обращении к себе: "Для кого существует это несчастье? Кто я?". Таким образом преданный подтягивался ближе к сознательному тождеству с ТЕМ, кто не страдает и не рождается, не умирает и не подвержен каким-либо несчастьям. И если человек поворачивался к Шри Бхагавану с таким намерением, то Покой и Сила струились в него.

Уж такова природа человека, что были и почитатели, просившие Шри Бхагавана о помощи и защите в делах житейских. Принимая другую точку зрения, они считали его своим отцом и матерью и обращались к нему, когда бы им ни угрожала любая беда или опасность. Обычно они или писали письмо, рассказывая об этом, или просто молились ему, где бы ни находились. И их молитвы получали ответ. Беда или опасность обычно отвращались или, в случаях, где такое было невозможно или бесполезно, на них изливались Покой и сила духа, чтобы помочь выдержать испытание. Помощь приходила к ним самопроизвольно, без волевого вмешательства со стороны Шри Бхагавана. Это не означает, что она вызывалась просто верой преданного; она была обусловлена Милостью, которая истекала из него в ответ на веру.

Некоторых почитателей ставило в тупик такое использование силы без участия собственной воли и иногда даже без мысленного знания условий жизни преданного. Дэвараджа Мудальяр записал, как он однажды спросил Шри Бхагавана об этом.

"Если – в случае Шри Бхагавана, а также и всех Мудрецов (джнянинов) – ум уничтожен и не видит никакой бхеды (различий), а только Единое Я, то как он может общаться с каждым отдельным учеником или преданным, чувствовать его или делать что-нибудь для него?" Я спросил Бхагавана об этом и добавил: "Для меня и многих других вместе со мной здесь очевидно, что, когда мы сильно переживаем любую из наших бед и мысленно обращаемся к Бхагавану, где бы нам ни довелось находиться, помощь приходит почти мгновенно. Человек посещает Шри Бхагавана, какой-то его старый почитатель. Он начинает рассказывать о всех неприятностях, которые имел с тех пор, как последний раз встречался с Бхагаваном. Бхагаван слушает его повесть терпеливо и сочувственно, время от времени даже выражая удивление и восклицая: 'О! Разве?' и так далее. Рассказ часто кончается: 'Когда все остальное рухнуло, я в конце концов обратился к Бхагавану и только Бхагаван спас меня'. Бхагаван слушает все это как новости для него и даже рассказывает другим, пришедшим в Холл позднее: 'Кажется, то-то и то-то случилось так-то с тех пор, как он последний раз был с нами'. Мы знаем, что Бхагаван никогда не притворяется, поэтому он, по-видимому, не сознает все, что произошло, по крайней мере на человеческом плане, до тех пор, пока ему не рассказали. В то же время нам ясно, что в момент, когда мы испытываем сильную боль и кричим о помощи, он слышит нас и посылает помощь тем или другим способом, по крайней мере, давая силу духа или другие возможности выдержать обрушившуюся на нас беду, если по какой-то причине ее нельзя отвести или смягчить". Когда я изложил все это Бхагавану, он ответил: "Да, все это происходит автоматически"".

Шри Бхагаван очень редко умышленно использовал сверхъестественные силы. Кроме того, если он это делал, то так же скрытно, как и свое посвящение, и упадешу. В последние годы среди служителей был один домохозяин, Раджагопал Айяр. У него имелся сын, которого он назвал Раманой, приятный малыш, привыкший ежедневно бегать к Шри Бхагавану и падать ниц перед ним. Однажды вечером, после того как почитатели разошлись на ночь, ребенка укусила змея. Раджагопал Айяр поднял его и побежал прямо в Холл. Но ребенок уже посинел и задыхался. Шри Бхагаван провел над ним руками и сказал: "Ты здоров, Рамана". И мальчик поправился. Раджагопал Айяр рассказал о случившемся нескольким почитателям, но об этом говорили мало.

Хотя просьба о благодеяниях и доверие Шри Бхагавану – защита преданного и его благополучие – незаметно переходили друг в друга, но различие между ними должно быть сделано. Последнее он, конечно, одобрял. Кто бы ни сбросил на него бремя забот о своем благополучии, Махарши принимал его. В адресованном Аруначале гимне "Гирлянда супружеских посланий" он писал, изображая отношение ученика к Гуру: "Не Ты ли позвал меня войти? Я вошел, и мое содержание теперь – Твоя ноша". Однажды, отвечая на просьбу преданного, Шри Бхагаван выбрал сорок два стиха из Бхагавад-Гиты и расположил их в определенной последовательности, чтобы выразить свое учение. Среди них был и следующий стих:

Я укрепляю и защищаю благополучие тех, кто, медитируя на Мне,
Почитает Меня одного, всегда пребывая в настрое преданности.

На духовном Пути могут быть жестокие испытания и периоды слабости веры, но преданный, который уверовал в Шри Бхагавана, всегда находится под его присмотром.