А. Осборн. РАМАНА МАХАРШИ И ПУТЬ САМОПОЗНАНИЯ

<<< ОГЛАВЛЕHИЕ >>>

Хотя доктрина, которой учил Шри Бхагаван, никогда не изменялась, способы наставления варьировались в соответствии с характером и пониманием спрашивающего. За годы, проведенные на Горе, сохранились записи переживаний некоторых из его преданных и разъяснений, полученных ими; небольшая часть этих записей представлена ниже. Действительно, можно сказать, что опыт последователей Шри Бхагавана составляет его биографию, так как он сам был утвержден в Неизменности, лежащей по ту сторону событий и переживаний.

Шивапракашам Пиллай

Среди преданных Шри Бхагавана Шивапракашам Пиллай был одним из интеллектуалов, он увлекся философией в университете Мадраса и уже размышлял над тайнами Бытия. В 1900 году он был направлен на службу в почтовое отделение государственного Департамента округа Южный Аркот. Два года спустя работа привела его в Тируваннамалай, и он услышал о молодом Свами, живущем на Горе. Шивапракашам Пиллай был очарован уже первым посещением и стал преданным. Он задал четырнадцать вопросов и, поскольку Свами все еще сохранял Молчание, вопросы и ответы были записаны. Ответ на последний вопрос Свами написал на куске шифера, и Шивапракашам Пиллай тотчас же снял с него копию. Остальные тринадцать были записаны им по памяти позже, но Шри Бхагаван проверил их перед публикацией⁴⁷.

Шивапракашам Пиллай: Свами, кто я? Как достичь спасения?

Бхагаван: Непрерывным внутренним вопрошанием "Кто я?" вы познаете Себя и таким образом достигнете спасения.

ШП: Кто я?

Б: Истинное Я, или Атман, не является ни телом, ни каким-либо из пяти чувств или объектов чувств, ни органом действия, ни праной (дыханием, или жизненной силой), ни умом, ни даже состоянием глубокого сна, где нет знания всего перечисленного.

ШП: Если Я не являюсь ничем из вышеперечисленного, то кто же Я?

Б: После отрицания всего вышеупомянутого как "не-Я", то, что остается, и есть Я,; это Сознание.

ШП: Какова природа этого Сознания?

Б: Природа Сознания есть Сат-Чит-Ананда (Бытие-Сознание-Блаженство), в котором нет даже малейшего следа мысли "я". Его также именуют мауна (Тишина) или Атман (истинное Я). Оно – единственное, что ЕСТЬ. Если троицу – мир, эго и Бог – рассматривать состоящей из отдельных сущностей, то они явятся просто иллюзиями, подобными серебру в перламутровой раковине. Бог, эго и мир есть в действительности Шивасварупа (форма Шивы) или Атмасварупа (форма Себя).

ШП: Как постичь эту Реальность?

Б: Когда видимый мир исчезает, проявляется истинная природа видящего, или субъекта.

ШП: Можно ли осознать ТО еще при видении внешнего мира?

Б: Нет, потому что видящий и видимое подобны веревке и появлению в ней змеи. Пока вы не отбросите призрак змеи, вы не сможете увидеть, что существует только веревка.

ШП: Когда внешние объекты исчезнут?

Б: Если ум, который служит причиной всех мыслей и активностей, исчезнет, внешние объекты также пропадут.

ШП: Какова природа ума?

Б: Ум – это только мысли. Это – форма энергии, сама проявляющаяся как мир. Когда ум погружается в Атман, сознается Я; когда же ум выходит наружу, появляется мир и Я не сознается.

ШП: Как добиться исчезновения ума?

Б: Только посредством вопрошания "Кто я?" Хотя такое вопрошание тоже является действием ума, оно разрушает все мысли, включая и самое себя, подобно палке, используемой при перемешивании погребального костра, которая превращается в пепел после сгорания топлива и трупа. Лишь тогда приходит Постижение, – постижение Себя. Дыхание и другие признаки жизненности умолкают, мысль о "я" разрушена. Эго и прана (дыхание, или жизненная сила) имеют общий источник. Что бы вы ни делали, делайте без эгоизма, то есть без чувства, что "это делаю я". Когда человек достигает того состояния, Атмана, даже собственная жена явится ему как Всеобщая Мать. Истинное бхакти (преданность) есть вверение эго Атману, "себя" Себе..

ШП: Есть ли другие средства для разрушения ума?

Б: Кроме самовопрошания нет других подходящих средств. Если посредством иных способов ум стихает, то он остается спокойным недолго и затем вновь появляется, возобновляя свою прежнюю активность.

ШП: Но когда все эти инстинкты и склонности (васаны), например к самосохранению, будут в нас подчинены?

Б: Чем больше вы уходите внутрь Себя, тем больше эти склонности вянут и в конце концов умирают.

ШП: Неужели на самом деле возможно искоренить васаны, просочившиеся в наши умы за многие рождения?

Б: Никогда не занимайте ум такими сомнениями, а погрузитесь в Себя с твердой решимостью. Если ум постоянно направлен к Атману посредством самовопрошания, то в конечном счете он растворится и превратится в Атман. Когда вы почувствовали какое-либо сомнение, не пытайтесь разъяснить его, а познайте, кто тот, у кого это сомнение возникло.

ШП: Как долго следует практиковать такое исследование?

Б: Пока в вашем уме есть хоть малейший след импульсов, вызывающих мысли. Пока враги находятся в осажденной крепости, они продолжают делать вылазки, но если вы истребляете каждого защитника по мере его выхода, то в конце концов крепость падет. Точно так же, всякий раз, когда мысль поднимает голову, сокрушайте ее указанным вопрошанием. Раздавить все мысли в их источнике – это называют вайрагья (бесстрастие). Поэтому вичару (самовопрошание) необходимо продолжать до постижения Атмана, осознания Себя. Требуется лишь постоянно и непрерывно вспоминать Атман.

ШП: Но разве этот мир и все, что в нем происходит, не есть результат Божьей воли? А если "да", то почему Его воля проявляется именно таким образом?

Б: Бог не имеет намерения. Он не ограничен каким-либо действием. Мирские активности не могут повлиять на Него. Возьмите аналогию с солнцем. Солнце всходит без собственного желания, цели или усилия, но как только оно взошло, на земле начинается многообразная деятельность: линза под его лучами в фокусе дает огонь, бутон лотоса раскрывается, вода испаряется, и каждое живое существо приступает к своей деятельности, поддерживает ее и, наконец, прекращает. Но солнце не затрагивается какой-либо подобной активностью, так как оно просто действует согласно своей природе, по установленным законам, без всякого намерения и выступает лишь свидетелем. То же относится и к Богу. Или возьмите аналогию с пространством, или эфиром. Земля, вода, огонь и воздух – все пребывают в нем, видоизменяются в нем, однако они никак не затрагивают эфир, или пространство. То же самое и с Богом. Бог не имеет желания или цели в Его действиях творения, сохранения и разрушения, взятия назад и спасения, которым подвластны существа. Так как существа пожинают плоды своих действий согласно законам Бога, то и ответственность лежит на них, а не на Нем. Бог не ограничен какими-либо действиями.

Высказывание Шри Бхагавана о том, что истинная природа видящего мир появится только тогда, когда все видимое исчезнет, не следует принимать буквально как обусловливающее отсутствие сознавания, невосприятия физического мира. Речь идет о состоянии бесформенного транса, или нирвикальпа самадхи, в котором предметы перестают казаться реальными и видятся только как формы, принимаемые на себя Атманом. Это становится ясным из следующего примера: "змея и веревка", традиционного примера, который использовал и Шри Шанкара. В сумерках человек видит сложенную витками в кольцо веревку, ошибочно принимает ее за змею, а потому пугается. На рассвете он выясняет, что это была только веревка и его страх был напрасным. Реальность Бытия – веревка, а иллюзия змеи, напугавшая человека, – мир объектов.

Утверждение, что подавление мыслей в их источнике есть вайрагья, также требует разъяснения. Смысл вайрагьи – бесстрастие, непривязанность, спокойствие. Вопрос Шивапракашама Пиллая о том, когда инстинкты и скрытые наклонности в человеке будут подчинены, показывает, что он чувствовал необходимость стремиться к вайрагье. Шри Бхагаван, в сущности, говорил ему, что вичара, или самовопрошание, есть кратчайший путь к вайрагье. Страсть и привязанность находятся в уме. Следовательно, когда ум контролируется, они подчиняются, и это есть вайрагья.

Приведенные выше вопросы позднее были увеличены в объеме и упорядочены в форме книги "Кто я?", возможно, наиболее широко принятого и высоко ценимого толкования учения, написанного Шри Бхагаваном в прозе.

Около 1910 года Шивапракашам Пиллай уже пришел к заключению, что официальная служба утомительна и препятствует садхане, или духовному поиску. Он был достаточно состоятелен, чтобы вести жизнь домохозяина, не прибегая к заработку, а поэтому уволился со службы. Тремя годами позже Шивапракашам Пиллай столкнулся с необходимостью принять решение – было ли его увольнение уходом от мирской жизни или он просто покинул наскучившее и удержал приятное. Его жена умерла, и надо было выбирать: жениться снова или начать жизнь садху. Он был еще только средних лет и имел девушку, к которой был сильно привязан. При новой женитьбе и создании новой семьи также возник бы и вопрос о деньгах.

Шивапракашам Пиллай сначала избегал спрашивать Шри Бхагавана об этих делах, возможно, постигая сердцем, каким будет ответ, и поэтому попытался получить его другим способом. Он выписал на листке бумаги нижеследующие четыре вопроса.

1. Что я должен делать, чтобы избежать всех печалей и забот на земле?
   
2. Следует ли мне жениться на девушке, которая занимает мои мысли?
   
3. Если нет, то почему нет?
   
4. Если брак должен состояться, то как поступить при возникновении необходимости в деньгах?

С этим текстом он пошел в храм Вигнешвары – аспекта Бога, которому с детства имел привычку молиться. Шивапракашам Пиллай поместил записку перед кумиром и бодрствовал всю ночь, умоляя, чтобы ответы появились записанными на ней или чтобы он мог получить какой-либо знак или видение.

Однако ничего не произошло, и у него не оставалось другого выхода, кроме обращения к Свами. Он пошел в пещеру Вирупакша, но все еще избегал задавать вопросы. День за днем он откладывал их. Даже хотя Шри Бхагаван никогда не поощрял кого-либо отрекаться от домашней жизни, это не означало, что он благословит отпущенного на свободу самим провидением намеренно вернуться за ее второй дозой. Шивапракашам Пиллай постепенно чувствовал, что ответ вынашивается в нем самом из видения собственной жизни Свами в ее безмятежной чистоте, полностью равнодушного к женщинам, абсолютно незаинтересованного в деньгах. Дата, установленная для отъезда, подошла, а вопросы все еще не были заданы. В тот день было множество людей, так что даже если бы Шивапракашам Пиллай пожелал все-таки поставить свои вопросы, то он не смог бы этого сделать без огласки. Он сидел, пристально глядя на Свами, и вдруг увидел нимб ослепительного света вокруг его головы и золотистого ребенка, неожиданно появившегося из нее и затем возвратившегося обратно. Был ли это живой ответ, что потомство – не от плоти, но от Духа? Половодье экстаза захватило его. Напряжение длительного периода сомнений и нерешительности было разрушено, и он зарыдал в полнейшем облегчении. Когда Шивапракашам Пиллай рассказал другим почитателям о случившемся, то кто-то засмеялся или отнесся скептически, а некоторые заподозрили, что он принял наркотик, и это служило иллюстрацией атмосферы нормальности, преобладавшей вокруг Шри Бхагавана. Хотя можно было собрать многие примеры видений и необычных случаев, о них обычно говорили очень редко за пятьдесят и более лет проявления Шри Бхагавана среди нас.

Поглощенный радостью Шивапракашам Пиллай оставил все мысли об отъезде в этот день. На следующее утро, сидя перед Бхагаваном, он снова имел видение. В это время тело Бхагавана сияло, словно утреннее солнце, а ореол вокруг него напоминал полную луну. Затем Шивапракашам опять увидел все тело Шри Бхагавана, покрытое священным пеплом, и глаза, пылающие состраданием. Двумя днями позже он снова имел видение, когда тело Шри Бхагавана было из чистого хрусталя. Шивапракашам Пиллай был потрясен и боялся уходить, чтобы не исчезла радость, нараставшая в его сердце. В конечном счете он вернулся в свою деревню, получив ответ на вопросы, которые так и не задал, и провел остаток своих дней в целомудрии и аскезе⁴⁸. Все перечисленные здесь переживания он описал в поэме на тамили. Шивапракашам Пиллай написал также и другие стихи, восхваляющие Шри Бхагавана. Некоторые из них все еще поют преданные.

Натеша Мудальяр

Не все посетители понимали молчаливую упадешу (наставление) Шри Бхагавана. Натеша Мудальяр в конце концов понял, но это заняло у него много времени. Он был учителем начальной школы, когда прочел Вивекананду и загорелся страстным желанием отречься от мира и найти Гуру. Друзья рассказали ему о Свами на Горе Аруначале, но добавили, что почти безнадежно искать его упадеши (руководства). Тем не менее Мудальяр решил попробовать. Это происходило в 1918 году, и Шри Бхагаван был уже в Скандашраме. Мудальяр пошел туда и сел перед ним, но Шри Бхагаван оставался безмолвным, и Мудальяр, не осмеливаясь заговорить первым, ушел разочарованным.

Потерпев неудачу в этой попытке, он путешествовал, посещая других Свами, но не нашел никого, в ком чувствовал Божественное Присутствие и кому мог отдать себя. После двухлетних бесплодных поисков он написал длинное письмо Шри Бхагавану, умоляя его не быть эгоистически равнодушным к судьбе страстно стремящихся душ и спрашивая разрешения прийти вновь, поскольку первый визит был безрезультатным. Месяц прошел без ответа. Тогда он послал заказное письмо с уведомлением о вручении, в котором написал: "Несмотря на множество перерождений, через которые я должен пройти, мне предопределено получить упадешу от Вас и только от Вас одного. Поэтому Вы снова должны будете родиться для этой цели, если откажете мне в этой жизни как слишком неподготовленному или незрелому для получения Вашей упадеши. Я клянусь в этом".

Через несколько дней Шри Бхагаван явился ему во сне и сказал: "Не думайте постоянно обо мне. Вы должны прежде всего получить Милость Бога Махешвары, Господа Быка. Сначала медитируйте на нем и добейтесь его Милости. Моя помощь последует как само собой разумеющееся". У Натеши Мудальяра дома было изображение Бога Махешвары, едущего на быке, и он взял его как поддержку в медитации. Несколькими днями позже пришел ответ на письмо: "Махарши не отвечает на письма; вы можете прийти и увидеть его лично".

Натеша Мудальяр написал еще раз – надо быть уверенным, что письмо составлено по приказанию Шри Бхагавана, – и затем отправился в Тируваннамалай. Следуя курсу, предписанному в сновидении, он сначала пошел в Великий Храм города, где имел даршан (наслаждался Присутствием) Господа Аруначалешвары и провел всю ночь. Один из брахманов, которых он встретил там, старался отговорить его от встречи с Махарши.

"Послушай, я провел шестнадцать лет около Раманы Махарши, напрасно пытаясь получить его ануграхам (Милость). Он равнодушен ко всему. Даже если ты расколешь свою голову, он не поинтересуется спросить о причине. Так как его Милость получить невозможно, то в твоем визите нет никакого смысла".

Все это замечательно иллюстрирует то Понимание, которое Шри Бхагаван требовал от своих преданных. Открытые сердца найдут его более заботливым, чем мать, и будут трепетать от благоговения, тогда как судящий по внешним знакам не найдет ничего. Натеша Мудальяр был не из тех, кто откладывает намеченное. Поскольку он все-таки настаивал на своем, другой брахман сказал ему: "Во всяком случае таким способом ты можешь узнать, будет ли тебе огромное счастье получить его Милость. На Горе есть Свами по имени Сешадри, который ни с кем не общается и имеет обыкновение выпроваживать людей, пытающихся обратиться к нему. Если ты сможешь получить от него хоть какой-то знак расположения, то это будет хорошим признаком успеха".

На следующее утро Мудальяр встретился с Д.В.Субраманья Айяром, коллегой по профессии, чтобы отыскать ускользающего Сешадрисвами. После долгих поисков они увидели его и, к облегчению и удивлению Мудальяра, тот сам подошел к ним. Не нуждаясь в рассказе об их проблемах, он обратился к Натеше: "Мое бедное дитя! Почему ты озабочен и горюешь? Что есть джняна (Знание)? После того как ум отвергает, один за другим, все объекты как преходящие и нереальные, ТО, которое переживет это устранение, и есть джняна. Джняна есть Бог. Всё есть ТО и только ТО. Глупо бегать то туда, то сюда, считая, что джняну можно достичь только посещение горы или пещеры. Иди без страха". Таким образом, Сешадрисвами дал не свою упадешу (наставление), а именно Шри Бхагавана и теми же словами, которые мог употребить Бхагаван.

Воодушевленные этим благоприятным пророчеством, они стали подниматься по горному склону к Скандашраму и около полудня достигли его. Пять или шесть часов Мудальяр просидел перед Шри Бхагаваном, и ни одно слово не прозвучало между ними. Когда была готова вечерняя пища и Шри Бхагаван поднялся, чтобы уйти, Д.В.С.Айяр сказал ему: "Это человек, который писал те письма". Шри Бхагаван пристально посмотрел на Мудальяра, повернулся и ушел, все еще безмолвствуя.

Месяц за месяцем Натеша возвращался на целый день и сидел здесь, умоляя в молчании, но Шри Бхагаван никогда не говорил с ним, а он не осмеливался заговорить первым. После целого года, прошедшего таким образом, Мудальяр не мог дольше выдержать этого и, наконец, сказал: "Я хочу узнать и пережить, что есть Милость Бхагавана, так как люди различаются в своих описаниях ее".

Шри Бхагаван ответил: "Я всегда даю свою Милость. Если вы не можете постичь ее, то что мне делать?"

Даже сейчас Мудальяр не понял молчаливой упадеши (руководства) и все еще пребывал в замешательстве по поводу того, какому пути он должен следовать. Вскоре после этого Шри Бхагаван явился ему во сне и сказал: "Пусть ваше видение будет единым и удаленным от объектов, как внешних, так и внутренних. Таким образом, по мере того как различия исчезают, вы будете продвигаться". Мудальяр понял совет применительно к своему физическому взгляду и ответил: "Это не кажется мне подходящим путем. Если такой незаурядный человек, как Вы, дает мне подобный совет, то кто посоветует правильно?" Но Шри Бхагаван заверил его, что это был правильный путь.

Дальнейшее развитие событий Мудальяр описал сам:

"Некоторое время я следовал этой упадеше, полученной во сне, а затем увидел другой сон. Шри Бхагаван появился передо мной в то время, когда мой отец стоял рядом, и спросил, указывая на него: "Кто это?" С некоторым сомнением в философской точности ответа я сказал: "Мой отец". Махарши многозначительно улыбнулся мне, и я добавил: "Мой ответ соответствует обычному языку, но не философскому", потому что вспомнил, что я был не тело. Махарши привлек меня к себе и положил свою ладонь сначала мне на голову, а затем на правую сторону груди, надавливая пальцем на сосок, что ощущалось довольно болезненно, но поскольку было его Милостью, я вытерпел это спокойно. Я не знал тогда, почему он давил на правую сторону груди вместо левой"⁴⁹.

Таким образом, потерпев неудачу в приеме безмолвного посвящения, Мудальяр получил все-таки, пусть даже и во сне, посвящение прикосновением.

Он был одним из тех, чей пыл и желание постоянно делать духовное усилие приводили к мысли отречься от домашней жизни и быть нищим странником. Как и в других случаях, Шри Бхагаван не поощрял это: "Точно так же как вы избегаете домашних забот, находясь здесь, идите домой и попробуйте быть равным образом незаинтересованным и безучастным там". Мудальяру все еще недоставало полного доверия и убежденности ученика по отношению к своему Гуру, и он выполнил отречение, несмотря на ясную установку Шри Бхагавана. Он обнаружил, как и предсказывал Шри Бхагаван, что трудностей на его пути стало больше, а не меньше, и через несколько лет возвратился к семье и снова принялся работать. После этого его преданность углубилась. Он сочинил несколько стихотворений на тамили в честь Шри Бхагавана. И, наконец, он получил, более полно чем большинство других, устные наставления, по которым так тосковал, ибо это он был получателем большей части разъяснений, собранных в "Духовном наставлении", в которых дано самое замечательное изложение доктрины Гуру и его Милости.

Ганапати Шастри

Во всех отношениях выдающимся среди преданных был Ганапати Шастри, известный также как Ганапати Муни (т.е. "Мудрец Ганапати") и получивший почетный титул Кавьякантха (человек, чья речь звучит как поэзия) за свое превосходство в импровизации санскритских стихов на диспутах. Это был человек выдающейся одаренности, которая выдвинула бы его в самый первый ряд современных писателей и ученых, имей он достаточное честолюбие, и сделала бы его великим духовным Учителем при полном отсутствии честолюбия, но он остался между этими двумя. Слишком сильно обращенный к Богу, чтобы искать успеха или славы, он был, тем не менее, слишком озабочен помощью человечеству и его духовным подъемом, чтобы ускользнуть от иллюзии Я-есть-делатель.

Во время рождения Шастри в 1878 году (годом раньше, чем родился Шри Бхагаван) его отец был в Бенаресе перед образом Бога Ганапати и имел видение ребенка, подбегающего к нему от Бога, и поэтому он назвал сына Ганапати. В первые пять лет своей жизни Ганапати был молчалив, подвержен эпилептическим припадкам и казался кем угодно, но не многообещающим ребенком. После этого его лечили, говорят, что прикладыванием каленого железа, и он немедленно начал выказывать свои изумительные способности. В десятилетнем возрасте он написал стихотворение на санскрите, подготовил астрологический календарь, изучил несколько санскритских произведений (кавий) и грамматик. В четырнадцать Ганапати освоил стихосложение и главные книги по риторике санскрита и его просодике⁵⁰, прочел Рамаяну⁵¹ и Махабхарату⁵², некоторые из Пуран. Он уже мог бегло говорить и писать на санскрите. Подобно Шри Бхагавану, Ганапати имел феноменальную память. Он запоминал все, что читал или слышал и, опять словно Шри Бхагаван, обладал способностью аштавадханы, то есть мог в одно и то же время обращать внимание на множество различных вещей.

Рассказы о древних риши зажгли его духовной жаждой, и с восемнадцати лет, почти сразу после женитьбы, он начал путешествовать по Индии, посещая святые места, повторяя мантры (священные фразы) и совершая тапас (аскезу). В 1900 году он присутствовал на встрече санскритских пандитов в бенгальском городе Надья, где необычайная способность к стихотворной импровизации и блестящее философское дискутирование завоевали ему титул Кавьякантха, о котором уже говорилось выше. В 1903 году он приехал в Тируваннамалай и дважды посетил Брахману Свами на Горе. Некоторое время Ганапати работает школьным учителем в Веллоре, расположенном в нескольких часах езды по железной дороге от Тируваннамалая. Здесь он собрал вокруг себя группу учеников, чтобы, используя мантры, развивать шакти (силу или энергию) каждого из них до степени, которая позволяет ее тонкому влиянию проникать и духовно поднимать целую нацию, если не все человечество.

Жизнь учителя не могла надолго удержать его. В 1907 году он снова возвращается в Тируваннамалай. Но сейчас сомнения начали одолевать Ганапати. Он уже подходил к среднему возрасту, но при всех своих блестящих и обширных познаниях, всех своих мантрах и тапасе все еще не достиг успеха ни в Боге, ни в миру. Он чувствовал, что подходит к смертному концу. На девятый день празднества Картикай Шастри вдруг вспомнил о Свами на Горе. Несомненно, он должен получить ответ. Как только побуждение пришло, Ганапати Шастри начал действовать в этом направлении. Под жарким полуденным солнцем он взбирается по горе к пещере Вирупакша. Свами сидел один на террасе пещеры. Шастри пал ниц перед ним, обнимая его стопы протянутыми руками. Голосом, дрожащим от волнения, он сказал: "Я прочел всё, что должен был прочесть. Даже Веданта шастру я понял полностью. Я выполнял джапу (призывание Бога) до полного удовлетворения. Однако я до сих пор не понял, что такое есть тапас. Поэтому я ищу убежища у Ваших стоп. Умоляю просветить меня, раскрыв природу тапаса".

Свами обратил на него свой пристальный взгляд и после пятнадцати минут молчания ответил: "Если человек наблюдает, откуда возникает понятие "я", ум погружается в ТО. Это есть тапас. Когда при повторении мантры наблюдается Источник, из которого происходит ее звук, ум погружается в ТО. Это есть тапас".

Было сказано не так много слов, но они насытили Ганапати радостью, ведь Милость излучалась от Свами. С бьющей через край жизненной энергией, которую он вкладывал во всё, Шастри написал друзьям о полученной упадеше и начал сочинять стихотворные восхваления Свами на санскрите. Он узнал от Паланисвами, что Свами раньше носил имя Венкатараман, и объявил, что отныне тот должен быть известен как Бхагаван Шри Рамана и как Махарши. Имя "Рамана" получило употребление немедленно. Точно так же и титул Махарши (Маха-рши, великий риши). Долго было привычным называть его в речи и письменно "Махарши". Однако постепенно среди почитателей распространилась практика обращения к нему в третьем лице: "Бхагаван", что означает "Божественный", или просто "Бог". Сам Шри Бхагаван обычно говорил безличностно, избегая употреблять слово "я". Например, он на самом деле не говорил: "Я не знал, когда солнце поднимается или садится", как цитировалось в главе 5. Фраза звучала так: "Кто знал, когда солнце поднимается или садится?". Иногда он также ссылался на свое тело как "это". Только в утверждениях, где слово "Бог" было бы предпочтительным, он использовал слово "Бхагаван" и говорил в третьем лице. Например, когда моя дочь уходила в школу и просила его вспоминать о ней, пока ее не будет, ответ был следующий: "Если Китти вспоминает Бхагавана, то Бхагаван будет вспоминать Китти".

Ганапати Шастри также любил ссылаться на Шри Бхагавана как на проявление Бога Субраманьи, но в этом почитатели справедливо отказывались ему следовать, чувствуя, что рассматривать Шри Бхагавана проявлением какого-то одного божественного аспекта, значит пытаться ограничить Неограниченное. И сам Шри Бхагаван не соглашался с таким отождествлением. Один из посетителей как-то спросил его: "Если Бхагаван – аватар Субраманьи, как говорят некоторые, то почему он открыто не скажет об этом, чтобы мы не терялись в догадках"?

Он ответил: "Что такое аватар? Аватар – это только проявление одного аспекта Бога, тогда как джняни есть Бог Сам".

Приблизительно через год после встречи со Шри Бхагаваном Ганапати Шастри испытал замечательное проявление его Милости. При медитации в храме Ганапати города Тирувотияра он почувствовал отвлечение внимания и пылко устремился к Присутствию и Руководству Шри Бхагавана. В этот момент Шри Бхагаван вошел в храм. Ганапати Шастри простерся перед ним и, словно поднимаемый неведомой силой, почувствовал руку Шри Бхагавана на своей голове и необычайную жизненную силу, льющуюся через его тело от этого прикосновения. Таким образом он тоже получил Милость прикосновением от Учителя.

Впоследствии, говоря об этом происшествии, Шри Бхагаван сказал:

"Однажды, несколько лет назад, я лежал и проснулся, когда ясно почувствовал, что мое тело поднимается все выше и выше. Я мог видеть, что физические объекты внизу становятся все меньше и меньше, пока они совсем не исчезли и все вокруг меня не стало безграничным пространством ослепительного света. Через какое-то время я почувствовал, что тело медленно снижается и физические объекты внизу начали появляться. Я так полно сознавал происходящее, что окончательно сделал вывод: именно этим способом Сиддхи (Мудрецы, обладающие сверхобычными силами) путешествуют на огромные расстояния в короткое время, появляются и исчезают таким таинственным способом. В то время, как тело таким образом опустилось на землю, и случилось, что я оказался в Тирувотияре, хотя никогда ранее и не видел этого места. Я находился на дороге и пошел по ней. На некотором расстоянии от края дороги стоял храм Ганапати, и я вошел в него".

Этот случай весьма характерен для Шри Бхагавана. И особенность состоит в том, что несчастье или преданность кого-либо из его людей должны были в дальнейшем вызвать непроизвольный отклик и вмешательство в форме, которая только и могла быть названа сверхъестественной. Другая характерная особенность такова, что Шри Бхагаван, обладая всеми божественными силами, совершенно не интересовался использованием сил более тонких, чем физический мир, и, когда подобные вещи случались в ответ на мольбу преданного, он мог сказать с простодушием ребенка: "Я полагаю, что такое делают Сиддхи".

И как раз этого равнодушия Ганапати Шастри оказывался не в состоянии достичь. Он как-то спросил: "Является ли поиск источника "я"-мысли достаточным для достижения всех моих целей или необходима еще мантрадхьяна (повторение священных формул)?" Всегда одно и то же: его цели, его стремления, возрождение страны, оживление религии.

Шри Бхагаван ответил коротко: "Первого будет достаточно". А когда Шастри продолжал говорить о своих целях и идеалах, он добавил: "Будет лучше, если вы бросите всю ношу на Господа. Он вынесет все бремя, а вы будете свободны от него. Господь сделает свою часть".

В 1917 году Ганапати Шастри и другие почитатели задали ряд вопросов Шри Бхагавану, ответы на которые составили книгу под названием Шри Рамана Гита – более ученую и теоретическую, чем большинство подобных книг. Характерно, что в одном из своих вопросов Ганапати Шастри спросил: "Если кто-то, как это бывает, достиг джняны (Самопостижения) в ходе поиска некоторых особых сил, то будут ли его первоначальные желания исполнены?" И нигде быстрый и тонкий юмор Шри Бхагавана не иллюстрируется лучше, чем ответом, который он дал: "Если йогин, хотя и начавший йогу ради исполнения своих желаний, добыл между тем Знание, то бурной радости не будет, даже хотя его желания тоже осуществились".

Около 1934 года Ганапати Шастри с группой своих последователей обосновался в деревне Нимпура близ Карагпура и до смерти, двумя годами позднее, полностью посвятил себя тапасу (аскезе). После смерти Ганапати Шри Бхагавана как-то спросили, смог ли Шастри постичь Себя в этой жизни, и Махарши ответил: "Как он мог? Его санкальпы (внутренние склонности) были слишком сильны".

Ф.X.Хэмфри

Первый западный почитатель Шри Бхагавана уже занимался оккультизмом, до того как прибыл в Индию в 1911 году. Ему было только 21, и он стал работать в полицейской службе Веллора. Хэмфри нанял учителя, некоего Нарасимхайю, чтобы тот учил его телугу, и на первом же уроке попросил достать книгу на английском языке по индийской астрологии. Со стороны белого господина это было странным требованием, но Нарасимхайя уступил просьбе и взял ему книгу в библиотеке. На следующий день Хэмфри задал еще более удивляющий вопрос: "Не знаете ли Вы здесь какого-нибудь махатму?"

Нарасимхайя коротко ответил, что не знает. Однако это не спасло его от дальнейшего замешательства, так как на следующий день Хэмфри сказал: "Вы вчера говорили мне, что не знаете никакого махатму? Пусть так, но сегодня утром, как раз перед пробуждением, я видел вашего Гуру. Он сидел рядом, что-то произнес, однако я не понял".

Так как Нарасимхайя все еще выглядел неубежденным, Хэмфри продолжал: "Первым человеком из Веллора, которого я встретил в Бомбее, были Вы". Нарасимхайя начал протестовать: ведь он никогда не был в Бомбее. Тогда Хэмфри объяснил, что сразу по прибытии в Бомбей его, страдающего от сильной лихорадки, положили в госпиталь. Для того чтобы получить некоторое облегчение от страдания, он мысленно отправился в Веллор, куда должен был приехать немедленно после высадки, если бы не болезнь. Он пропутешествовал в Веллор в астральном теле и там увидел Нарасимхайю.

Нарасимхайя просто ответил, что ничего не знает об астральном теле или каком-либо ином, кроме физического. Однако на следующий день для проверки правдивости сна он, прежде чем уйти на урок к другому офицеру полиции, оставил на столе Хэмфри пачку фотографий. Тот просмотрел их и сразу выбрал снимок Ганапати Шастри. "Здесь! – воскликнул он, когда учитель вернулся. – Это ваш Гуру".

Нарасимхайя признал, что так оно и есть. После этого Хэмфри снова заболел и должен был отправиться в Оотакамунд для восстановления сил. Прошло несколько месяцев, прежде чем он вернулся в Веллор. При этом он снова удивил Нарасимхайю: на этот раз зарисовкой горной пещеры, увиденной во сне, с ручьем, бегущим перед ней, и Мудрецом, стоящим у входа. Это могла быть только Вирупакша. Нарасимхайя тотчас же рассказал ему о Шри Бхагаване. Хэмфри познакомили с Ганапати Шастри, в нем зародилось большое уважение к Махарши, и в том же месяце, в ноябре 1911 года, все трое предприняли визит в Тируваннамалай.

Первое впечатление Хэмфри о необычайной Тишине Шри Бхагавана уже цитировалось в главе 6. В том же письме, из которого был взят отрывок, он также писал:

"Наиболее трогательным было зрелище множества крошечных детей вплоть до семилетнего возраста, поднимающихся на гору по собственному желанию, чтобы прийти и сидеть около Махарши, хотя он мог не сказать ни слова и даже не смотреть на них целыми днями. Они не играли, а просто сидели спокойно, в полной удовлетворенности".

Подобно Ганапати Шастри, Хэмфри стремился помочь миру.

Хэмфри: Учитель, могу ли я помочь миру?

Бхагаван: Помогите себе, и вы поможете миру.

X: Я хочу помочь миру. Разве я не могу быть полезным?

Б: Да, помогая себе, вы помогаете миру. Вы находитесь в мире, вы есть мир. Ни вы не отличаетесь от мира, ни мир не отличается от вас.

X: (после паузы). Учитель, могу ли я совершать чудеса, как раньше делали Иисус и Шри Кришна?

Б: Разве кто-либо из них, делая чудеса, чувствовал, что это он совершает чудо?

X: Нет, Учитель.

Это было незадолго перед тем, как Хэмфри повторил свое посещение.

"Я поехал на мотоцикле и поднялся к пещере. Мудрец улыбнулся, когда увидел меня, но нисколько не удивился. Мы вошли внутрь и прежде чем сели, он задал мне вопрос о том, что мог знать только я.

Очевидно, он постиг меня в тот момент, когда увидел. Каждый приходящий к нему был открытой книгой, и единственного взгляда было достаточно, чтобы он открыл ее содержание.

"Вы еще не ели, – сказал Махарши, – и голодны". Я признался, что голоден, и он сразу позвал челу (ученика) принести мне пищу – рис, гхи, фрукты и т.п., поедаемую с помощью пальцев, так как индусы не употребляют ложек. Хотя я имел практику еды таким способом, мне не хватало проворства. Поэтому он дал мне ложку в виде кокосового ореха, улыбаясь и беседуя время от времени. Ты не можешь представить себе ничего более прекрасного, чем его улыбка. Я пил молоко кокосового ореха, беловатое, напоминающее коровье, и очень вкусное, в которое он сам добавил несколько крупинок сахара.

Когда я закончил еду, то был еще голоден, и он, зная это, приказал принести добавку. Махарши знал всё, и когда другие понуждали меня, уже сытого, съесть фрукт, он сразу останавливал их.

Я должен был извиниться за свою манеру питья, но он сказал только: "Не беспокойтесь". Индусы очень щепетильны в этом. Они никогда не пьют жидкость маленькими глотками и не касаются сосуда губами, а выливают жидкость прямо в рот. Таким образом многие могут пить из одной и той же чашки без боязни заразиться.

Пока я ел, он рассказывал о моем прошлом другим и очень точно. Но он видел меня до этого лишь однажды, а потом – сотни и сотни других людей. Он просто включил, как это бывает, ясновидение, точно так же, как мы обычно обращаемся к энциклопедии. Я сидел около трех часов, слушая его учение.

Позднее я захотел пить, так как ехал сюда в сильную жару, но не высказал этого. Однако Махарши узнал и попросил челу принести мне какого-нибудь освежающего напитка.

Наконец настало время уйти, я поклонился, как мы обычно делали, и пошел к выходу из пещеры, чтобы надеть обувь. Он тоже подошел к выходу и сказал, что я опять могу прийти видеть его.

Удивительно, какое изменение производит в человеке пребывание в его Присутствии!"

Нет сомнения в том, что сидевший перед Шри Бхагаваном был для него открытой книгой. Тем не менее Хэмфри наверняка ошибался, говоря о ясновидении. Хотя Шри Бхагаван видел людей насквозь, чтобы помогать и руководить ими, он не использовал каких-либо сверхъестественных сил на человеческом уровне. Его память на лица была такой же феноменальной, как и на книги. Из тысяч приходивших Махарши никогда не забывал преданного, который хоть раз посетил его, и узнавал человека, даже если тот возвращался годы спустя. Он помнил историю жизни каждого почитателя, а Нарасимхайя должен был рассказать ему о Хэмфри. Он выказывал крайнюю осторожность, когда лучше всего было не говорить о каком-либо вопросе, но обычно имел простоту и бесхитростность ребенка и, словно ребенок, мог сказать о ком-нибудь прямо ему в лицо, совершенно без стеснения и не вызывая замешательства. Что касается еды и питья, то Шри Бхагаван был не только внимателен к другим, но невероятно наблюдателен и следил, будет ли гость удовлетворен.

Чудотворные силы сами начали проявляться в Хэмфри, но Шри Бхагаван предостерегал его не потворствовать им, и тот оказался достаточно сильным, чтобы сопротивляться искушению. Действительно, под влиянием Шри Бхагавана он вскоре утратил весь свой интерес к оккультизму.

Кроме того, Хэмфри перерос заблуждение, почти универсальное для Запада и все более обычное на современном Востоке, что помочь человечеству можно только внешней активностью. Ему было сказано, что, помогая себе, человек помогает миру. Этот афоризм, который школа laissez faire⁵³ ошибочно считает истиной в экономическом смысле, на самом деле истинен и духовно, поскольку в духовном плане богатство человека не уменьшает, но увеличивает богатство других. Точно как Хэмфри видел Шри Бхагавана во время первой встречи словно "неподвижное тело, из которого необычайно лучится Бог", так и каждый, согласно своей способности, есть передающая станция невидимых влияний. В состоянии гармонии и свободы от эгоизма всякий человек неизбежно и непроизвольно испускает гармонию, проявляет он внешнюю активность или нет, а когда его собственная природа беспокойна и эго сильно, излучается дисгармония, хотя внешне человек может в это время совершать богослужение.

Несмотря на то что Хэмфри никогда не жил со Шри Бхагаваном, а только посетил несколько раз, он впитал его наставления и получил его Милость. Письмо, посланное им другу в Англию, было опубликовано позднее в "Международном парапсихологическом вестнике" и осталось превосходным представлением Учения.

"Учитель – человек, который медитирует единственно на Боге, он бросился в море Бога всей своей личностью и утопил, забыл ее там, став лишь инструментом Бога; и когда его рот открывается, то говорит слова Бога без усилия или преднамеренности, а когда он поднимает руку, Бог вновь течет сквозь нее, творя чудо.

Не думайте слишком много о физических феноменах и тому подобных вещах. Их число – легион, и как только в сердце искателя утвердится вера в физические феномены, такие феномены сделают свое дело. Ясновидение, яснослышание и подобное им не имеют ценности, так как значительно большее просветление и Покой возможны без них, чем с ними. Учитель рассматривает эти силы как форму самопожертвования!

Представление о том, что Учитель – это просто человек, который с помощью долгой практики, молитвы или чего-то подобного обрел различные оккультные силы, абсолютно ошибочно. Учитель никогда в грош не ставил оккультные силы, ибо в своей повседневной жизни он в них не нуждается.

Наблюдаемые нами феномены странны и удивительны. Но самого удивительного мы не сознаем. Это та единая и единственная неограниченная сила, которая отвечает:

а) за все наблюдаемые нами феномены и
б) за сам акт их наблюдения.

Не останавливайте ваше внимание на всех этих изменчивых явлениях жизни, смерти и феноменах. Думайте даже не об актах их наблюдения или восприятия как таковых, но лишь о ТОМ, кто видит все эти вещи, – ТОМ, кто отвечает за все это. Сначала это будет казаться невозможным, но постепенно результат будет чувствоваться. Потребуются годы постоянной, ежедневной практики согласно наставлениям Учителя. Отдайте четверть часа ежедневно этой практике. Старайтесь держать ум непоколебимо установленным на ТОМ, кто видит. ОНО внутри вас. Не ожидайте обнаружить, что ЭТО – нечто определенное, на чем можно было бы легко установить ум. Это будет не так. Хотя нахождение ЭТОГО займет годы, результаты подобного сосредоточения обнаружатся уже в течение четырех или пяти месяцев – во всех видах бессознательного ясновидения, покоя ума, в способности справляться с невзгодами, в силе вокруг, однако всегда бессознательной силе⁵⁴.

Я дал тебе это учение в тех же самых словах, в которых Учитель передает его близким челам. Пусть впредь вся твоя мысль в медитации будет не действием видения, не тем, что ты видишь, но непоколебимо установленной на ТОМ, кто видит.

Человек не получает награды за Достижение. Тогда он понимает, что не хочет ее. Как говорит Кришна: "Ты имеешь право на работу, но не на ее плоды"⁵⁵. Истинное достижение – это просто почитание, и почитание есть достижение.

Если ты сидишь и сознаешь, что мыслишь только благодаря единой жизни и что ум, вдохновленный этой единой жизнью на действие мышления, – часть целого, которое есть Бог, то ты разубедишься в существовании ума как отдельной сущности; и в результате ум и тело, так сказать, физически исчезают. Единственно, что остается, – Бытие, которое есть сразу и существованием и не-существованием, необъяснимое словами или идеями.

Учитель не может удержаться от беспрестанного пребывания в этом состоянии, имея лишь то различие, что некоторым для нас непостижимым путем он способен использовать ум, тело, а также интеллект, не впадая обратно в иллюзию наличия отдельного сознания.

Бесполезно философствовать, бесполезно стараться и принимать умственное или интеллектуальное понимание, а затем действовать, исходя из этого. Оно есть лишь религия, кодекс для детей и для жизни в обществе, руководство, помогающее нам избежать потрясений, чтобы внутренний огонь мог сжечь наше сумасбродство и учить, скорее всего понемногу, здравому смыслу, то есть знанию об иллюзии отделенности.

Религии, будь то христианство, буддизм, индуизм, теософия или любые другие разновидности "измов" и "софий", или систем, могут лишь довести нас до общей точки встречи религий и не далее.

Эта единая точка, где встречаются все религии, есть осознание – не в мистическом смысле, но в высшей степени земном и ежедневном смысле, и, вдобавок, мирское, каждодневное и практически выгодное – того факта, что Бог есть всё и всё есть Бог.

С этой точки зрения начинается работа практики такого умственного понимания, и вся она состоит из разрушения привычки. Необходимо прекратить называть вещи "вещами", должно именовать их "Богом" и вместо того, чтобы думать о них как о вещах, должно знать их как Бога. Вместо того чтобы воображать "существование" единственно возможным для вещи, необходимо сознавать, что это (феноменальное) существование является только творением ума и что "не-существование" есть необходимое следствие постулата "существование".

Знание чего-либо только показывает наличие органа познания. Нет звуков для глухого, нет зрелищ для слепого, и ум есть просто орган понимания или представления определенных сторон Бога.

Бог бесконечен, а поэтому существование и несуществование выступают лишь разными Его сторонами. Я совсем не хочу сказать, что Бог имеет определенные составные части. Трудно быть исчерпывающим, когда говоришь о Боге. Истинное знание приходит изнутри, а не снаружи. Истинное знание также не есть "познание", но "видение".

Постижение есть не что иное, как буквальное видение Бога. Наша величайшая ошибка в том, что мы думаем о Боге, как действующем символически и аллегорически, а не практически и буквально.

Возьми кусок стекла, распиши цветными рисунками, вставь в диапроектор, включи небольшой свет, и тогда цвета и формы, нарисованные на стекле, воспроизведутся на экране. Если свет не включен, то цвета диапозитива ты не увидишь.

А как образуются цвета? Разложением белого цвета многогранной призмой. То же и с характером человека. Он видим, когда Свет Жизни (Бога) сияет через него, то есть в человеческих действиях. Если человек крепко спит или мертв, то ты не увидишь его характера. Только когда Свет Жизни оживляет этот характер и заставляет действовать тысячей различных способов, отвечая на контакт с многогранным миром, ты можешь ощутить характер человека. Если белый свет не разложился и не воплотился в образы и формы нашего слайда в диапроекторе, то мы никогда не узнаем, что перед этим светом вообще был слайд, так как свет будет свободно сиять насквозь. И в буквальном и в переносном смысле тот белый свет искажается и частично теряет свою чистоту, поскольку должен просиять через цветные образы на стекле.

То же и с обычным человеком. Его ум похож на экран. Туда падает свет, потускневший, изменившийся, потому что человек позволил многогранному миру стать на пути Света (Бога) и разложить его. Он видит только действия Света (Бога) вместо Света (Бога) как такового, и его ум отражает эти следствия как экран – цвета на стекле. Убери призму, и цвета исчезнут, снова поглощенные белым светом, из которого они произошли. Убери цвета со слайда, и свет засияет, свободно проходя насквозь. Убери от нашего зрения мир следствий, на который мы смотрим, давай исследовать только причину, и мы узрим Свет (Бога).

Учитель медитирует, хотя глаза и уши открыты, так твердо установив свое внимание на "ТОМ, кто видит", что у него нет ни зрения, ни слуха, ни какого-либо физического, равно как и психического сознания, а только духовное.

Мы должны убрать мир, который вызывает наши сомнения, который омрачает наши умы, и свет Бога ясно засияет от начала и до конца. Что значит убрать мир? Когда, например, вместо видения человека ты смотришь и говоришь: "Это Бог, оживляющий тело", то есть тело отвечает, более или менее совершенно, указаниям Бога, как и корабль более или менее совершенно отвечает своему рулю.

Что такое грехи? Почему, например, человек слишком много пьет? Потому что он ненавидит идею быть ограниченным – ограниченным неспособностью пить столько, сколько пожелает. Он стремится к свободе в каждом совершаемом грехе. Это стремление к свободе есть первое инстинктивное действие Бога в человеческом уме, так как Бог знает, что он не ограничен. Пьянство не приносит человеку свободу, но тогда человек не знает, что он в действительности ищет свободу. Когда же он осознает это, то приступает к поиску наилучшего пути ее обретения.

Но человек получает эту свободу, только когда сознаёт, что никогда не был связан. Его "я", которое чувствует себя ограниченным, на самом деле является истинным Я, неограниченным Духом. "Я" ограничено, ибо я ничего не знаю о том, что я не чувствую одним из присущих мне изначально чувств. Ведь на самом деле Я есмь все это время тот, кто чувствует в каждом теле, в каждом уме. Эти тела и умы служат лишь инструментами истинного Я, неограниченного Духа.

Разве Я нуждается в инструментах, которые являются Им, подобно цветам радуги, которые являются Белым Светом?!"

Нет нужды говорить, что служба в полиции оказалась не подходящей по духу для Хэмфри. Шри Бхагаван посоветовал ему служить и медитировать в одно и то же время. Несколько лет Хэмфри так и делал, а затем ушел в отставку. Уже будучи католиком и понимая сущностное единодушие всех религий, он не видел необходимости в изменении своих традиций и вернулся в Англию, где поступил в монастырь.

Теософ

Терпимость и доброта Шри Бхагавана часто впечатляли людей. И не просто потому, что он признавал истину всех религий – ведь это мог делать любой человек с духовным пониманием, – но если какая-либо школа, группа или ашрам стремились распространить духовность, он мог проявить уважение к творимому ими добру, как бы далеки ни были их методы от его собственного или от строго ортодоксальных.

Рагхавачариар, правительственный чиновник в Тируваннамалае, посещал Шри Бхагавана лишь время от времени. Он хотел узнать его мнение о Теософском обществе, но, приходя, заставал толпу почитателей и избегал говорить в их присутствии. Однажды он решился задать три вопроса. Вот как Рагхавачариар сам рассказывает об этом:

"Вопросы были такими:

1. Можете ли Вы дать мне несколько минут для частной, личной беседы наедине, при отсутствии других посетителей?

2. Я хотел бы узнать Ваше мнение о Теософском обществе, членом которого я состою.

3. Не будете ли Вы добры дать мне возможность узреть Вашу подлинную форму, если я готов созерцать ее.

Когда я вошел и упал ниц, а затем сел в его Присутствии, здесь была толпа не меньше, чем в тридцать человек, но все вскоре по одному разошлись. Поэтому я остался с Махарши наедине, получив ответ на первый вопрос, не формулируя его. Это поразило меня как знак, заслуживающий внимания.

Затем он сам спросил, была ли книга в моей руке Гитой и состою ли я членом Теософского общества, заметив, даже прежде, чем я задал свой вопрос: "Оно делает хорошее дело". Я ответил на его вопросы утвердительно.

Мой второй вопрос таким образом тоже был предупрежден, и я с нетерпением ждал третьего. Через полчаса я открыл рот и сказал: "Точно как Арджуна желал созерцать форму Шри Кришны и просил даршана (видения его), так и я жажду иметь даршан Вашей истинной формы, если достоин". Он тогда сидел на пиале (помосте), а позади него, на стене, красками был нарисован портрет Дакшинамурти. Махарши, как обычно, пристально смотрел в безмолвии, и я тоже пристально смотрел в его глаза. Тогда его тело вместе с изображением Дакшинамурти исчезли из моего поля зрения. Передо мной было только пустое пространство, даже без стен. После этого беловатое облако с очертаниями Махарши и Дакшинамурти образовалось перед моими глазами. Постепенно очертания их фигур становились все более четкими. Затем глаза, нос и другие детали стали вырисовываться светоподобными линиями. Они медленно расширялись, пока вся фигура Мудреца и Дакшинамурти не стала огненной, с очень сильным, до невыносимости, светом. Поэтому я закрыл глаза и ожидал несколько минут, а затем увидел его и Дакшинамурти в обычной форме. Я простерся ниц перед Махарши и вышел. В течение месяца после этого я не отваживался близко подходить к нему: так велико было впечатление, которое оказало на меня переживание даршана. Через месяц я поднялся по Горе и увидел Махарши стоящим перед входом в Скандашрам. Я обратился к нему: "Месяц назад я задал Вам вопрос о возможности увидеть Вашу подлинную форму и имел такое переживание". И здесь я рассказал о переживании даршана, попросив объяснить его смысл. После паузы Махарши ответил: "Вы хотели видеть мою форму, и вы увидели мое исчезновение. Я не имею формы. Поэтому то переживание могло быть настоящей истиной. Дальнейшие видения могут соответствовать вашим собственным представлениям, полученным от изучения Бхагавад-Гиты. Но Ганапати Шастри имел сходное переживание, и вы можете посоветоваться с ним". (На самом деле я не консультировался с Шастри). После этого Махарши сказал: "Найдите, кто Я, видящий или мыслящий, и его местообитание"".


Анонимный поклонник

Посетитель пришел в пещеру Вирупакша и хотя оставался только пять дней, но так очевидно имел Милость Шри Бхагавана, что Нарасимхасвами, собиравший материал для биографии Махарши – книги "Самопостижение", на которой базируется большая часть настоящей работы, решил записать его имя и адрес. Вокруг этого посетителя царили приподнятое настроение и безмятежность, а лучистые глаза Шри Бхагавана сияли ему. Каждый день он сочинял на тамили песню в честь Шри Бхагавана, такую восторженную, такую непосредственную, настолько исполненную радости и преданности, что среди всех сочиненных песен эти остаются немногими, которые продолжают петь и поныне. Позднее Нарасимхасвами посетил Сатьямангалам, город, названный этим посетителем, чтобы собрать о нем больше подробностей, но там такого человека не знали. Было указано, что его имя означает "Обитель Благословенности" и наводит на мысль, что посетитель мог оказаться эмиссаром некоей скрытой "Обители Благословенности", пришедшим оказать почтение Садгуру этого века.

Одна из его песен приветствует Шри Раману как "Рамана Садгуру". Однажды, когда ее исполняли, Шри Бхагаван сам присоединился к пению. Почитатель, который пел, засмеялся и сказал: "Первый раз я слышу, чтобы кто-то пел хвалу самому себе".

Шри Бхагаван ответил: "Зачем ограничивать Раману этими шестью футами? Рамана – всеобщее явление".

Одна из пяти песен так наполнена радостями рассвета и пробуждения, что каждый может прекрасно уверовать в истинный Рассвет того, кто ее сочинил:

Рассвет – это подъем на Гору,
Сладкий Рамана, приди!
Господь Аруначала, приди!

В кустарнике пташка поет,
Возлюбленный Учитель, Рамана, приди!
Господь Знания, приди!

Раковина трубит, звезды потускнели.
Сладкий Рамана, приди!
Господь Бог всех богов, приди!

Петухи поют; птицы щебечут,
Уже время, приди!
Ночь бежала, приди!

Трубы играют, барабаны бьют,
Ярко-золотистый Рамана, приди!
Знание Пробуждения, приди!

Вороны проснулись – наступило утро,
Господь, украшенный змеей, приди!
Синегорлый Господь⁵⁶, приди!

Неведенье исчезло, лотосы⁵⁷ открыты,
Мудрый Господь Рамана, приди!
Венец Вед, приди!

Незапятнанный качествами, Господь Освобождения,
Милостивый Рамана, приди!
Господь Покоя, приди!

Мудрец и Господь,
Единый с Бытием-Знанием-Блаженством,
Господь, танцующий в радости, приди!

Любовь на вершине Знания,
Превосходящая удовольствие, превосходящая страдание, приди!
Тишина Счастья, приди!