1. СИСТЕМА ПРЕДСТАВЛЕНИЙ - Гипнотерапия вредных привычек -Ч. Цитренбаум , М. Кинг, У. Коэн

Эта книга не о том, как проводить лечебный гипноз. Если вы еще им не владеете, мы должны сказать, что вам, вероятно, придется сделать гораздо больше вложений, нежели просто заплатить за эту книгу. Не думаем, что кто-то сумел бы научиться гипнозу как научной дисциплине и своего рода искусству, не переняв его от людей, которые владеют этой техникой. Данная книга предназначена для тех, кто уже умеет использовать лечебный гипноз в своей профессиональной деятельности и хотел бы прочитать о некоторых эффективных стратегиях терапии вредных привычек. Чтобы вы поняли техники, которыми мы пользуемся при терапии вредных привычек, нам нужно предварительно поделиться с вами основополагающей системой наших представлений о природе человека, психологии, специалистах-медиках и лечебном гипнозе.

Около пяти лет назад шестилетняя дочь одного из авторов как-то спросила отца, проводившего дома гипноз со своим другом: “Папа, что такое этот гипноз?” Он ответил: “Шейна, это способ по­мочь людям поверить в другие вещи”. “Как это?”— спросила она. Отец ответил: “Ну, например, человек думает, что он не может что-то делать, и поэтому он и не может этого сделать. Я пытаюсь по­мочь ему думать иначе”. Девочка посмотрела на него и сказала: “Ты говоришь, что ты можешь делать что-то, когда думаешь, что мо­жешь?” Отец ответил: “Примерно так”. Она снова спросила: “Ты го­воришь, что ты не можешь делать что-то, когда думаешь, что не мо­жешь?” Отец согласился: “Верно”. Она посмотрела на него и ска­зала: “Я этого не понимаю”. Он ответил: “Ну, Шейна, ты еще ма­ла, чтобы это понять”. В течение последующих пяти лет каждые шесть-семь месяцев она вновь спрашивала, что такое гипноз. И раз­­говор повторялся снова и каждый раз заканчивался ее непонима­ни­ем. Около года тому назад она вернулась домой из школы и сказа­ла: “Папа, угадай, что я узнала! Я узнала, что пчела слишком тяжелая для своих крыльев и она не должна летать, но пчела не знает об этом, поэтому она летает!” Отец посмотрел на нее, улыбнулся и сказал: “Теперь, Шейна, ты понимаешь, что такое гипноз”.

Специалисты по питанию говорят нам, что “мы — то, что мы едим”, но, с точки зрения психологии, мы — то, во что мы верим. Это справедливо и для врачей, и для их пациентов. Невозможно переоценить важность знания вашей собственной системы представлений и понимания того, как она влияет на вашу работу и на ваше понимание представлений пациентов и их влияния на конкретную симптоматику, приведшую пациентов в ваш кабинет.

Мы считаем это очевидным и не можем сообщить вам никакой другой истины. Но нас это не очень беспокоит, потому что в нашей профессии мы имеем дело с реальностью, а не с истиной. Искать истину — работа философов и проповедников. Хотя время от времени нам нравится считать себя либо философами, либо проповедниками, либо и теми и другими сразу. Однако как медики мы должны понимать именно реальность (то, во что верят наши пациенты), как бы она ни соотносилась с тем, что неизбежно проявится неизвестными метафизическими фактами. Детальная разработка этого откровенно экзистенциально-феноменологического подхода к жизни выходит за рамки этой книги. Читателя, интересующегося подробностями, мы отсылаем к работе Valle и King (1978). Достаточно сказать, что мы определяем реальность как чье-то понимание мира. Жан Пиаже показал, что очень маленькие дети не понимают, что объект существует вне их восприятия. Следовательно, если вы хотите понять ужас ребенка, родитель которого только что ушел, вам не нужно интересоваться истинным положением (тем, что родитель просто находится в соседней комнате), скорее, вам следует понять когнитивную деятельность ребенка и связанную с ней реальность ребенка (родителя нет).

Пол Вацлавик в своей блестящей книге “Язык изменений” (“The Language of Change”, 1978) рассматривает это явление так. Пациенты приходят в ваш кабинет, полагая, что мир устроен определенным образом. Эта конкретная система представлений не очень конструктивна, потому-то они и обращаются за помощью. Ваша работа состоит в том, чтобы помочь им поверить, что мир функционирует иначе. Однако, когда вы это делаете, важно не забывать, что ни первоначальная картина мира пациента, ни новая картина мира, которую он создал с вашей помощью, не имеют особой законной силы. С философской точки зрения обе, вероятно, имеют изъяны. Разница в том, что новая стратегия, если она эффективна, должна помогать пациенту быть более довольным жизнью и получать от нее больше радостей, в то время как старая причиняла ему боль и страдания.

Иногда необходимо помочь пациентам изменить их систему представлений. Например, пациенты, думающие, что они совершенно не контролируют свои пищевые паттерны, нуждаются в новой системе представлений, говорящей о том, что они в некоторой степени управляют ими. Но иногда нет необходимости изменять систему представлений пациента. Им нужна помощь в несколько ином истолковании имеющейся у них системы представлений. Это можно пояснить на примере курильщика, который заявляет вам на приеме, что, по его мнению, присущее ему упорство мешает ему побороть свою привычку. В данном случае дело специалиста — сообщить пациенту, насколько полезным может быть упорство для того, чтобы расстаться с курением, ведь, кроме всего прочего, бросить курить очень трудно, и нужно настоящее упорство, чтобы “упорно” воздерживаться от курения.

Эта книга в основном посвящена работе с системой представлений пациента и способам ее изменения с наибольшей пользой для пациента, однако начать мы хотим с просьбы, обращенной к вам, читатель: исследуйте вашу систему представлений о природе изменений, возникающих в результате терапии вообще и, в частности, при клиническом гипнозе.

Общение — это часть вашей профессии, и ваша способность работать с пациентами зависит не только от знаний психодинамики или медицины, но и от способности эффективно передавать эти знания пациентам. Если вы делаете это эффективно, то передадите все ваши представления о терапевтических изменениях вашим пациентам и, более того, их друзьям и членам семей. У одного из авторов была пациентка, которая вошла в кабинет, посмотрела ему прямо в глаза и сказала: “У меня оральный характер, поэтому меня будет трудно лечить”. Психотерапевт немедленно впал в транс, как всегда происходит с нами, когда мы не понимаем, что происходит. Муж этой пациентки проходил психоанализ в течение пяти лет, и психоаналитик передал свою систему представлений о поведении людей и изменениях в нем не только ему, но даже членам его семьи. Поэтому мы просим вас сейчас подумать о своих представлениях, касающихся природы изменений. К несчастью, многие школы психотерапии утверждают, что реальные личностные изменения происходят с большим трудом и чаще всего медленно. Если вы действительно так думаете, то передадите это пациенту, и тогда не надо удивляться, что ваши пациенты могут оказаться, так сказать, “резистентными” — людьми, которым не нравится приходить на терапевтические сеансы. Кто хочет иметь дело с чем-то болезненным, что отнимает много времени? Мы считаем, что человек может изменять многие поведенческие паттерны относительно быстро и что изменение может быть интересным и даже забавным. По мере сил мы воплощаем в жизнь свою любимую точку зрения и любыми возможными путями передаем это убеждение своим пациентам.

Продолжим обсуждение наших представлений о терапевтических изменениях поведенческих паттернов и о гипнозе, чтобы была понятна философия, которая лежит в основе последующих глав. Вначале отдадим дань уважения профессионалам, которые оказали наибольшее влияние на формирование наших воззрений.

Первым мы хотим упомянуть Милтона Эриксона, основателя современного лечебного гипноза. Эриксон вернул гипнозу уважение в среде медиков. Эта книга пронизана его идеями и даже, в какой-то мере, магией его личности. Эриксон настолько опережал свое время, что его определенно не понимали и недооценивали при жизни. Однако, кажется, что, даже обретя славу и известность в последние десять лет, он так и не был правильно понят. Многие недавно опубликованные книги объявляют об использовании “эриксоновского подхода”, но Эриксон при жизни отрекался от этого ярлыка. Он говорил, что применяет к каждому пациенту особый, личностный подход, что не существует никакого “эриксоновского подхода” и никто не должен пытаться копировать его или истолковывать таким образом. Если вам не посчастливилось встречаться с Эриксоном или достаточно полно изучать видеозаписи его работ, то по многим недавно вышедшим книгам о нем у вас могло сложиться неверное впечатление, будто вся его работа заключалась в использовании метафор или загадок. Несмотря на то, что Эриксон был мастером косвенного воздействия и помог нам понять его ценность и силу, он часто работал с людьми вполне прямо, как при наведении транса, так и при использовании конкретных стратегий в соответствии с конкретной задачей.

Ницше однажды написал одному из своих учеников: “Вы могли бы оказать мне честь как вашему учителю, перестав быть моим учеником” (1968а). Мы полагаем, что уважение к Милтону Эриксону должно проявляться не в желании соревноваться с ним, имитировать его, а в творческом использовании сделанного им в наших частных техниках во благо нашим пациентам. Несмотря на то, что мы испытали сильное влияние Эриксона и высоко ставим его принципы, не следует рассматривать эту книгу как попытку копировать его работу.

Особенно полезными для нашей работы мы считаем идеи и техники Ричарда Бэндлера и Джона Гриндера, основателей школы психологии, названной нейро-лингвистическим программированием. Ричард и Джон — необычайно искусные интерпретаторы. Изучив терапевтические техники Милтона Эриксона, Вирджинии Сатир и других, они смогли развить свое направление. Доктор Эриксон как-то сказал нам, что много интересного узнал о своей работе от Бэндлера и Гриндера. Они, в частности, очень подробно разъяснили нам эффективную стратегию поиска потенциальных пациентов, на которых будут эффективно воздействовать методики или способы обучения, предлагаемые Бэндлером и Гриндером.

В теоретическом плане эта работа испытала также сильное влияние Пола Вацлавика, книги которого вместе с трудами Бэндлера и Гриндера, а также Милтона Эриксона, приведены в списке литературы в конце этой книги. По нашему мнению, это ведущий современный теоретик в области психотерапии. Кроме того, сильное влияние на нас оказали идеи и техники Джея Хейли.

Терапевтические стратегии

Существуют четыре стратегии или техники получения терапевтических изменений, они одинаково значимы и при использовании лечебного гипноза, и при терапии, не использующей его. Первая из них, известная как подстройка (pacing), настолько важна для терапии, что ее разработке посвящена целая глава.

Вторая техника, имеющая решающее значение и часто упускаемая из виду в процессе преподавания терапевтического мастерства, — это техника наблюдения. Возможно, это умение у Эриксона было развито в наибольшей степени. Мы вспоминаем первый контакт с ним, когда его жена Бетти вкатила Эриксона в инвалидной коляске в комнату. Он не видел, как мы пришли, потому что был в тот день болен и запоздал. Эриксон огляделся, одарил нас своим знаменитым пристальным взглядом и сказал: “Кто из присутствующих ходит не так, как все остальные?” Все, включая ту, кого он имел в виду, удивленно посмотрели вокруг. Через несколько секунд он указал на одну женщину и попросил ее: “Пройдите, пожалуйста, по комнате”. Она пересекла комнату, затем вернулась на место. Эриксон спросил ее: “Давно ли вы занимаетесь танцами?” По манере сидеть он мог сказать, что эта женщина чем-то отличалась, а когда увидел, как она движется, догадался, что это профессиональная танцовщица. Этот пример и многие примечательные истории, рассказываемые об Эриксоне, объясняются его необычайной способностью к чуткому наблюдению за мельчайшими изменениями в людях. Мы вспоминаем, как сами обучались психологии и медицине. Преподаватели рассматривали точное наблюдение как способность к объективному наблюдению поведения пациентов вместо теоретических умозаключений о нем. Теперь мы понимаем, насколько элементарным было обучение. Эриксон, а также Бэндлер и Гриндер, помогли нам научиться замечать изменения оттенка кожи, типа дыхания, слабые движения тела и т.п., поскольку они важны для понимания того, что происходит с пациентом в процессе гипноза.

Третья техника, к которой обычно обращаются, — утилизация поведения, и мы добавили бы к этому утилизацию системы представлений. Доктор Эриксон полагал, что каждый пациент, обращавшийся к нему, чем-то обогащал его технику. Многие из этих даров обычно не используются терапевтами, потому что на них искусственно наклеивают ярлыки симптомов; при этом терапевтам кажется, что их работа состоит в том, чтобы избавиться от “симптомов”, совершенно не понимая, что их можно использовать в процессе лечения.

Возможно, наиболее изящный пример такого применения приведен Джеем Хейли в книге “Необычайная психотерапия” (“Un­common Therapy”, 1973). Молодой человек, попавший в больницу в Массачусетсе с диагнозом “параноидная шизофрения”, считал себя Иисусом Христом. Персонал жаловался, что его невозможно было заставить участвовать ни в какой форме терапии ни в больнице, ни вне ее и что он целый день напролет только играл свою роль. Помимо всего прочего, невозможно ввести “Иисуса Христа” в терапевтическую группу. Эриксону, работавшему тогда в больнице, рассказали об этом. Прежде чем встретиться с пациентом, он получил ряд сведений об этом человеке и мог использовать их в его интересах. Когда Эриксон увидел “Иисуса Христа” впервые, то подошел к нему и сказал: “Я слышал, что вы были плотником”. Тому, конечно, пришлось ответить: “Да”. Эриксон добавил: “И еще я слышал, что вы любите помогать людям”. И снова пациенту пришлось подтвердить. “Хорошо,— сказал Эриксон, протягивая ему молоток,— мы в госпитале строим флигель для приюта и нуждаемся в вашей помощи”. За несколько минут этот человек был вовлечен в процесс терапии, которую теперь мы называем трудовой или терапией среды, в группе строителей, которым не было дела, кем он себя считает, а тем временем он учился вести себя спокойно и ровно забивать гвозди. Вскоре пациент был выписан из больницы и мог жить в обычных условиях.

Немногие имеют столь изящные примеры в своей практике ведения больных. Некоторые типичные случаи продемонстрируют полезность такой техники как в общей психотерапии, так и в гипнозе в частности. Когда один из авторов только обучался гипнозу, он как-то раз гипнотизировал своего друга у него дома. И, хотя предполагалось, что в это время никого из соседей не будет дома, как только он начал применять технику наведения, в соседней комнате кто-то включил душ. Вместо того чтобы прийти в отчаяние от этой помехи, он использовал шум, сказав: “Ты слышишь шум душа из соседней комнаты, ты начинаешь думать о теплой, успокаивающей воде, струящейся по твоей спине; с каждой ее каплей, падающей вниз, ты начинаешь отпускать себя все больше и больше”. Шум душа стал слуховым стимулом, составной частью наведения.

Еще один пример использования системы представлений был приведен уже в этой главе, в случае с пациентом, считавшим себя упрямым. Если наш пациент заявляет, что он упрям, мы обычно поздравляем его с этим и говорим, что упрямство ему понадобится для эффективной работы над проблемой, потому что требуется много упрямства, чтобы побороть ту привычку, над которой мы работаем. Поэтому абсолютно все: привнесенную внешнюю помеху, систему представлений или ряд поведенческих проявлений, которые называют патологическими, — умелый практик сможет использовать в интересах пациента.

Четвертая стратегия достижения лечебного эффекта направлена на поддержание профессиональной гибкости врача. Многие из нас обучаются конкретным приемам обращения с пациентами. Эти приемы обычно отражают теоретическую ориентацию студента или учебного заведения. Конечно, эти способы в некоторых случаях работают достаточно эффективно, иначе мы к ним никогда бы не обращались. Проблема заключается в том, что когда привычный способ не действует, многие просто используют его же вновь и вновь, увеличивая продолжительность и громкость воздействия. Когда в конце концов достигается предел силы воздействия, а прием все еще не работает, мы ищем виновного. Если сила нашего “я” велика, мы обвиняем пациента: пример из области психотерапии — пациенты, которых называют “резистентными”. Если сила нашего “я” меньше, мы просто начинаем думать, что мы плохие клиницисты. Стратегия гибкости врача разработана Бэндлером и Гриндером и названа “законом разнообразия необходимых приемов” (“The Law of Requisite Variety”, 1979). Согласно этому закону, работая с пациентом, вы сохраняете свои сенсорные каналы открытыми и используете приемы, которые, по вашему ощущению, являются наилучшими. Если прием работает, то вы, безусловно, продолжаете, минимально подстраиваясь при необходимости; однако если этот прием не работает, то вы пробуете что-нибудь еще. Мы согласны с Бэндлером и Гриндером: если вы обладаете большей гибкостью и разнообразием, чем ваш пациент, в конце концов вы сможете вызвать в нем те изменения, в которых он нуждается, и в вашей практике никогда не встретится “резистентный” пациент.

Это замечание вынуждает нас оценить заново свое представление о профессионализме. Нас глубоко волнует эта проблема, и на занятиях, которые мы проводим по всей стране, мы уделяем этому много времени. Проще говоря, по нашему мнению, профессионал — это тот, кто делает работу хорошо, а любитель — тот, кто этого делать не умеет. Другого четкого различия не существует. Профессионализм не связан с вашей манерой одеваться, или с вашим кабинетом, или с другими внешними атрибутами. Существует анекдот о Милтоне Эриксоне, относящийся к самому началу его практики в Мичигане. Аспирант другого факультета, писавший диссертацию о дизайне офисов, вошел в кабинет Эриксона и увидел карточный стол и несколько колченогих стульев. Аспирант сказал ему, почти извиняясь, что даже если он ученый и ему не важно, что о нем говорят, однако такая обстановка — это не то, что ожидают увидеть посетители. Эриксон посмотрел ему в глаза и сказал: “Да, но здесь же есть я!”

Слишком многие из нас имеют незыблемые представления о профессионализме, которые часто мешают эффективному воздействию на многих пациентов. Одно из наиболее распространенных, но часто явно не выраженных мнений состоит в том, что специалист в области психического здоровья должен быть всегда приятным. Хотя мы согласны, что хорошо быть приятным в ситуациях, когда мы можем доставить людям удовольствие, но важно помнить, что иногда и приятные манеры могут причинить вред пациенту. Некоторые пациенты нуждаются в “пинке”, их нужно поставить на место, и специалист, который на это не способен, теряет в эффективности по сравнению с тем, кто достаточно гибок, чтобы быть то приятным, то жестким, в зависимости от ситуации. Это особенно справедливо в отношении определенного рода зависимостей, таких как наркомания или алкоголизм, когда, по нашему мнению, специалист должен зачастую выдерживать очень жесткую линию поведения с пациентом.

Следовать правилу, по которому необходимо делать то, что позволяет, а иногда даже требует работа, это и есть личностная гибкость. Иногда мы работаем в кабинете, иногда в парке; в одной ситуации надеваем костюмы с галстуками, в другой — футболки. Важно помнить, что все в нашем поведении преследует определенную цель. Мы проявляем гибкость настолько, насколько позволяют ее пределы, не преступая при этом немногих существенных этических правил, таких как правило запрета на сексуальные отношения с пациентками. Предлагаем всем психотерапевтам пересмотреть свои этические запреты, чтобы убедиться, что они в самом деле относятся к этике, а не просто служат прикрытием их негибкости.

Подводя итоги, скажем, что хорошие стартовые качества имеет тот терапевт, который может подстраиваться к пациентам (см. главу 2), умеет внимательно наблюдать, знает, как использовать то, что пациент привносит в его кабинет, и обладает широким диапазоном поведенческих приемов, позволяющих решать, как ему работать с конкретным пациентом. Терапевт может эффективно осуществлять терапевтические изменения как с помощью гипноза, так и применяя психотерапевтические или общемедицинские средства.

Проблема контроля

Контроль — это очень неопределенный, спорный и трудный вопрос, возникающий в отношениях между пациентом и специалистом. Конечная цель терапии — дать пациенту средства большего контроля за своей жизнью и позволить ему меньше чувствовать себя жертвой привычки. Однако, как это ни парадоксально, мы считаем, что на начальной стадии ситуацию должен контролировать специалист. Многие техники, обсуждаемые в этой книге, по сути представляют собой приемы контроля. Например, если пациент звонит и настаивает на немедленном приеме, мы заставляем его подождать неделю, даже если есть свободное время. Возможно, это спорный тактический ход, и другие специалисты придерживаются противоположной точки зрения. Но мы полагаем, что специалисты должны сохранять контроль для того, чтобы управлять ситуацией или воздействовать на нее в интересах пациентов.

Демократия не очень эффективный способ ведения психотерапевтической практики. В 60-е годы студентами мы частенько сидели на занятиях, где “либерально” настроенные преподаватели не брали на себя “командование”. Преподаватель сидел перед аудиторией, положив ногу на ногу, и спрашивал: “Чем мы сегодня будем заниматься?” Чаще всего мы ничем не занимались. По нашему мнению, управлять делом должен специалист, независимо от того, о чем идет речь — о работе в классе, кабинете врача или психотерапевта.

Многих отпугивает слово “манипуляция”. Мы открыто признаем, что все время манипулируем пациентами. В конце концов физиотерапевты занимаются манипуляцией, и ничего плохого в этом нет. Манипуляция — это важная часть их работы. Они восстанавливают опорно-двигательный аппарат, манипулируя, упражняя и укрепляя травмированные или ослабевшие мышцы, чтобы пациент снова мог двигаться. Физиотерапевты не манипулируют и не берут под контроль духовную сторону и личную жизнь, не решают, как пациенту использовать восстановленную подвижность. Они ответственны только за манипулирование мышцами пациента с той целью, чтобы пациент вновь сам мог управлять ими. Психотерапевт, работающий с проблемами управления привычками, несет сходную ответственность. Временное принятие управления и манипуляция со стороны специалиста направлены на восстановление способности пациента к полному контролю над собственной жизнью.

Контроль сам по себе не является ценностью. Хорош он или плох, зависит от намерений врача-консультанта. Если специалист работает в интересах пациента, тогда управление, манипуляция или что-либо еще необходимое — это просто его работа. Для пациента нет пользы в том, что психотерапевт “славный малый”, если он не в силах ему помочь. Это может быть фундаментом дружбы, но не отношений между врачом и пациентом типа “пришел — плати”. Мы даже лжем пациентам и считаем, что это хорошо, пока это делается в интересах пациента. Если мы сочиняем историю о некоем друге, имея целью передать пациенту метафорическое сообщение, чтобы помочь ему справиться со своей проблемой, то полагаем, что для нас как медиков это не только хорошо, но и обязательно — делать все, что в наших силах, на благо пациента. Конечно, если мы лжем, чтобы получить от пациента больше денег или склонить к сексуальным отношениям, то это неэтично. И опять можно говорить об этике применительно к мотивам действий, а не к действиям самим по себе. Наша книга — простой тому пример. Даже если каждый описанный случай вымышлен, это не имеет никакого значения для определения ценности этой книги. Если, прочитав ее, вы сможете более эффективно работать с пациентами, значит, вы окупили потраченные деньги. И наоборот, если каждое слово в этой книге будет правдиво, но, отложив ее в сторону, вы не получите ничего как специалист, значит, вы впустую потратили деньги и время, независимо от того, насколько честными и искренними были усилия авторов.

Это очень трудный момент для большинства практиков, но мы утверждаем, что профессиональная квалификация может быть измерена не намерениями и не применением особых техник, а достижением успеха. Особенно справедливо это для управления привычками, ведь цель лечения здесь особенно прозрачна: пациент бросает или не бросает курить, сбрасывает вес или нет, освобождается от алкогольной зависимости или нет и т.д. Мы встречали много специалистов, которые хотели бы сами себя обмануть, считая, что они вполне компетентны. Несмотря на то, что их пациенты не обнаруживают прогресса, эти специалисты говорят о своих этических воззрениях, своих особенных техниках, размерах своих кабинетов и т.д. Мы считаем единственно важным критерием, наступает ли улучшение у пациента; если оно есть, то неважно, какие воздействия вы применяли или что говорили, и можно с полным основанием утверждать: вы сделали хорошую работу.

Наши убеждения, связанные с контролем веса,

курением и злоупотреблением алкоголем

В этой книге подробно обсуждаются три привычки, которые приводят множество людей в кабинет психотерапевта. Существуют проблемы контроля за весом тела, курением и злоупотреблением алкоголем. Многие другие проблемы рассмотрены не будут (азартные игры, выдергивание волос, сосание пальца, кусание ногтей и др.). Мы полагаем, что основные из изложенных принципов применимы ко всем вредным привычкам, но, чтобы сосредоточиться и дать более точные описания техники, мы ограничиваемся тремя привычками, от которых, как показывает наш опыт, страдает большая часть пациентов, обращающихся за помощью.

Давайте посмотрим, кто обращается за помощью в связи с этими проблемами. Наибольшую часть составляют пациенты, озабоченные контролем веса. В США сегодня контроль веса — это бизнес, приносящий миллиарды долларов, и специалисты по гипнозу получают выше среднего. За помощью по поводу контроля веса большей частью обращаются женщины. Это не означает, что в медицинском отношении от избытка веса страдает больше женщин, чем мужчин; женщин чаще приводят в кабинет врача социальный прессинг и представления общества о том, как нужно выглядеть. Большинство мужчин, обращающихся по этому поводу, действительно имеют проблемы со здоровьем, и их направляют, а иногда даже подталкивают семейные врачи. По нашему опыту, курить бросают и мужчины, и женщины в равной мере, а проблемы с алкоголем у мужчин наблюдаются несколько чаще.

Интересно, что обратившиеся к нам по перечисленным поводам часто имеют другие проблемы. К сожалению, в США все еще считается более приемлемым обращаться к психотерапевту из-за проблем с курением или перееданием, чем в связи с межличностными или психодинамическими трудностями. Поэтому каждый практикующий психотерапевт должен понимать, что нет ничего необычного в том, что мужчина, обратившийся к специалисту по поводу проблемы с курением и обнаруживший, что врачу можно доверять, говорит: “Да, кстати, у меня также уже два года нет сексуальной близости с женой”. Далее мы подробнее обсудим эту проблему.

Хотелось бы объяснить, почему мы относимся к этим расстройствам как к вредным привычкам, противопоставляя их физиологическим зависимостям. Мы не считаем, что физиологическая зависимость, являющаяся компонентом многих привычек, очень серьезна (см. главу 7). Говоря “зависимость”, неявно имеют в виду, что человек не управляет ею, но, по нашему мнению, это не так. Поэтому мы говорим с своими пациентами о “поведении” или о “вредных привычках”, противопоставляя их зависимостям. В работе с вредными привычками противопоставление физиологического и психологического является отвлекающим маневром. Это просто возврат к старому разделению понятий души и тела, от которого с философских позиций давно следовало отказаться. Мы верим в диалектическую взаимосвязь духа и тела. Они неразделимы и никогда не существовали одно без другого, исключая состояние комы. Мы полагаем, что в свое время Рене Декарт ошибался, постулируя существование несводимости понятий субъект и объект, наблюдаемый и наблюдатель, и мы не собираемся отводить 50 страниц на обсуждение того, от чего психология и медицина отказались много лет назад. Более подробно с нашими взглядами на эту тему можно познакомиться в главе 1 книги Valley & King (1978).

Гипноз

Эта книга предназначена для специалистов, которые уже знакомы с основными техниками лечебного гипноза. Мы не претендуем и не пытаемся обучать здесь базисным навыкам наведения, а просто хотели бы обсудить наши взгляды, касающиеся гипноза, гипнабельности, глубины транса, этики и т.д. Они представляют собой основу остальных глав.

Прежде всего уделим внимание двум этическим проблемам. Одна из них очень проста и очевидна для нас, а другая значительно более сложная и неясная. Первое этическое правило заключается в том, что гипноз следует применять в рамках специальности, которой вы владеете. Хотя каждый из троих авторов обучен оказывать людям помощь в управлении болью, никто из нас не стал бы пытаться пломбировать зубы только потому, что мы можем вызвать онемение рта пациента, так как мы не специалисты в стоматологии. Точно так же стоматолог, владеющий лечебным гипнозом настолько, чтобы снимать боль или управлять ею, не станет проводить психотерапию, которой он не обучался. Раньше уже говорилось о том, что нередко люди обращаются за помощью по поводу очевидной вредной привычки, а затем дело кончается работой над гораздо более глубокими проблемами. Привычки сами по себе довольно сложны, как вы увидите из последующих глав, и понимание динамики и компенсаций, стоящих за привычками, имеет решающее значение. Мы предполагаем, что наши читатели применяют лечебный гипноз, каждый в своей области, где они являются профессионалами. Мы никогда не считали себя гипнотизерами, но, скорее, психологами или врачами.

Этический вопрос более сложен и состоит в том, как представлять гипноз пациентам в ракурсе его “магических” возможностей. Мы не считаем гипноз магией, и нам не нравится, когда его ложно представляют таким образом. Это действенное лечебное средство, которое в разной степени помогает многим (на некоторых действительно оказывает почти волшебное действие, на других воздействует не столь сильно, а на кого-то не оказывает никакого влияния). Но мы твердо верим в самореализующиеся пророчества и считаем, что представление о гипнозе как могущественном, почти волшебном средстве значительно повышает вероятность сильного положительного воздействия. Итак, перед нами дилемма. В самом деле, это настолько сложно, что нам ничего другого не остается, как пытаться подстроиться (см. главу 2) к системе представлений пациента, как мы ее понимаем из первого контакта по телефону и первого интервью. Часто мы говорим людям, что гипноз — это не магия, а некоторое дополнение к их силе воли, способное помочь им преодолеть основные трудности или препятствия, перед которыми они раньше пасовали. С другой стороны, есть пациенты, которые приходят с ожиданием волшебства, так как часто направляющие их врачи говорят: “Именно это лечение и этот специалист вам помогут”. И до определенной степени мы поддерживаем эти ожидания опять-таки по той причине, что верим в самореализующиеся пророчества. Совершенно очевидно, что часть положительного действия гипноза нужно отнести на счет эффекта плацебо. Людям сказали, что как раз это лечение и этот специалист им помогут, и было бы крайне неразумно сводить на нет данный эффект. Подводя итог, мы можем только сказать, что у нас нет простого ответа на этот сложный вопрос, поэтому клиницистам необходимо относиться к нему очень серьезно и, начиная работать с каждым новым пациентом, приспосабливать подход, опираясь на интуицию.

Напрашивается вопрос: что такое гипноз? Мы не знаем. Можно было бы ответить, что это измененное состояние сознания, но такой ответ в известной степени означает уход от сути дела. О гипнозе мы знаем, что он эффективно работает и как его использовать. В некотором смысле гипноз похож на электрошоковую терапию при депрессии. Всем известно, что эта терапия работает, известны некоторые методические варианты (например, биполярно или монополярно накладываемые электроды), но почему такое воздействие помогает, никто не знает. То же самое справедливо и в отношении гипноза. Мы предполагаем, что благодаря быстрому развитию передовой технологии в области исследований мозга ответ будет получен наукой в течение десяти лет. Мы ожидаем этого с волнением, как, вероятно, и вы. Между тем имеются определенные знания о гипнозе, которыми мы хотим с вами поделиться.

Во-первых, рассмотрим щекотливый вопрос о подверженности гипнозу, или гипнабельности. Имеются две хорошие обзорные работы, которые в совокупности представляют все точки зрения; вероятно, вы с ними знакомы: Вайценхоффер (Weitzenhoffer, 1980) и Барбер (Barber, 1980). Мы полагаем, что можно погрузить в гипноз каждого, если добиться концентрации его внимания в течение нескольких минут. Нужно задать клинический вопрос о мотивации. Мы сталкивались на семинарах с людьми, которые были протестированы по различным шкалам чувствительности, и им говорили, что они почти совсем не обладают гипнабельностью. Однако мы обнаружили, что многие из них легко поддаются гипнозу, если он был применен соответствующим образом. Мы совершенно убеждены в том, что если так называемому негипнабельному человеку, который корчится перед вами от боли в суставе, сказать: “Послушайте меня одну минуту, и боль уйдет”, — то перед вами будет уже вполне гипнабельный субъект.

На лабораторные измерения восприимчивости к гипнозу влияет экспериментальный характер ситуации. Испытуемые не мотиви­рованы поддаваться гипнозу — они просто объекты эксперимента. Для должного контроля экспериментальных условий в большинстве исследований гипнабельности при наведении используют также фонограмму, которая не приспособлена к индивидуальным особенностям испытуемого. Понятие гипнабельности дает врачу слишком много оснований для оправдания своей несостоятельности. Вместо того чтобы проявить гибкость и воспользоваться особенностями поведения, что обсуждалось выше, специалисты очень часто пробуют применить один-два привычных подхода, и если это не дает результата, то субъект объявляется негипнабельным, и на этом дело кончается.

Мы уверены, что каждый обратившийся к нам может каким-либо образом испытывать транс. Наша работа состоит в том, чтобы находить подходящий момент и метод, чтобы гипнотическое состояние возникло. Хотя это утверждение может показаться радикальным, мы абсолютно отвергаем понятие негипнабельности, невосприимчивости к гипнозу. Существуют пациенты, которые по каким-то особым причинам не хотят поддаваться гипнозу. Обычный пример — человек, буквально подталкиваемый семьей и лечащим врачом бросить курить. Он на деле этого не хочет и не верит, что если войдет в транс, то бросит курить. Этот человек является негипнабельным не потому, что он не может вращать глазами определенным образом или имеет определенную структуру личности, а просто он гораздо сильнее мотивирован не поддаваться гипнозу, чем поддаваться. Клиническая проблема состоит в том, что процедура отбора потенциальных пациентов оказалась не достаточно хороша для того, чтобы отсеять его сразу (см. главу 8).

Еще одно понятие, которое довольно часто обсуждается в литературе, относится к глубине транса. В нашей практике очень редко бывали случаи, когда градация глубины транса оказывалась полезной. Хотя очевидно, что существуют различные уровни транса, характерные для каждого отдельного пациента, мы видели, как удивительные изменения происходили у субъектов, находящихся в таком легком трансе, что неквалифицированный наблюдатель даже не заметил бы его. Мы наблюдали и людей, впадавших в глубокий, почти сноподобный транс, и все же не обнаруживавших улучшения. Поэтому, хотя мы признаем существование четко различаемых при наблюдении уровней транса, в нашем клиническом опыте не обнаруживается существенной взаимосвязи между так называемой глубиной транса и клинической эффективностью.

Прежде всего хотим напомнить, что транс — это скорее естественное явление, чем уникальный опыт, который может быть вызван только в кабинете врача-специалиста. Почти каждый человек повседневно переживает естественные состояния транса. В конце этой главы мы продемонстрируем, что мы говорим пациентам о трансе, подготавливая их к гипнозу.

Существует два типа переживаний транса, которые мы относим либо к “гипнозу с маленькой буквы” — малому гипнозу, либо к “гипнозу с большой буквы” — большому гипнозу. Большой гипноз — это формально вызванный транс, он обычно используется в медицине. Малый гипноз — естественное явление, которое мы обсуждаем. Хороший пример гипноза — мгновенное изумление или транс, который возникает после того, как вы пришли в замешательство. С этой точки зрения великим гипнотизером всех времен, возможно, была комическая актриса Грэйси Аллен. Суть ее оригинальности состояла в том, что она пропускала в рассказе какую-нибудь подробность, и поэтому следование ее сумасшедшей логике внезапно приводило всякого в состояние, которое мы назвали трансом малого гипноза. Вот диалог:

Грэйси. Когда ты собираешься замуж за своего мальчика, Эдна?

Эдна. Не знаю, поженимся ли мы, у нас разлад.

Грэйси. В чем дело?

Эдна. Он считает, что его жена должна работать после свадьбы.

Грэйси. Я считаю, он прав.

Эдна. Как?!

Грэйси. Ну ты же не захочешь, чтобы она суетилась у тебя в доме, особенно после того, как вы с Эдди только что поженитесь.

Мы лучше поймем, что такое транс, если немного узнаем о функциях левого и правого полушарий мозга или, как метафорически выражаются психологи, сознательной и бессознательной пси­хики. Левое полушарие мозга, или то, что мы называем созна­тельной психикой, отвечает за наши аналитические процессы. Оно ответ­ственно за язык, логику и т.д. Правое полушарие мозга не име­ет присущего ему языка в лингвистическом смысле. Его функ­ции — это использование сигналов, приходящих от органов чувств, таких как зрительные образы, и оно оказывает значительное влияние на поведение человека. Метафорически мы называем его бессознательной частью психики. Здесь возникает лингвистическая проблема, потому что нужно объяснить, как функционирует нечто, не использующее язык для своей работы. Мы в основном пользуемся понятиями левого полушария, чтобы объяснить, как работает правое. Или мы могли бы сказать, что пытаемся заставить вас осознавать то, что на самом деле не является сознательным.

Один из лучших способов понять это явление — изучить исследования людей, перенесших комиссуротомию — операцию, в результате которой разрушается связь между двумя полушариями. Эта операция была проведена в последние 15 лет примерно двумстам людям, обычно с целью предотвращения у них неуправляемых припадков. Возможно, во всем мире именно они самые интересные индивидуумы для изучения, потому что у них в буквальном смысле функционируют два мозга, совершенно не связанные друг с другом и не имеющие средств для взаимной связи.

Исследование этих пациентов показало мощное влияние, которое правое полушарие, или бессознательное, оказывает на поведение человека, несмотря на то, что он этого не осознает. В типичной работе (Sperry, 1968) испытуемого просили фиксировать взгляд на пятне в середине экрана телевизора. Справа от пятна было написано слово “розовый”. Оно находилось в правом поле зрения, которое связано с левым полушарием. На другой стороне экрана было написано слово “банан”, оно находилось в левом поле зрения, связанном с правым полушарием. Испытуемому дали на выбор десять цветных карандашей, чтобы он изобразил, что ему хочется. Человек выбрал розовый карандаш и нарисовал банан. Когда его попросили прокомментировать это, он мог объяснить, что выбрал розовый карандаш, потому что видел на экране слово “розовый”, поскольку отделы мозга, отвечающие за языковую деятельность находятся в левом полушарии, и он распознал понятие “розовый”. Но когда его спросили, почему он нарисовал банан, испытуемый не знал и мог объяснить это тем, что он работал левой рукой, и банан было легко нарисовать, потому что “все линии идут вниз”. Того факта, что его правое полушарие, или бессознательное, находилось под влиянием понятия “банан”, оказалось достаточно, чтобы оно воздействовало на его поведение и заставило нарисовать банан, и все же испытуемый этого совершенно не осознавал. Когда его спросили, почему он нарисовал банан, пациент для объяснения развил свою собственную теорию, совершенно не осознавая бессознательного воздействия.

Были проведены буквально сотни исследований с пациентами, подобные только что описанному, они показали мощное воздействие сообщений, направленных правому полушарию, и полное отсутствие сознательной осведомленности испытуемого об этих воздействиях. Более подробный обзор этих работ можно найти в работе Springer и Deutsch (1981). По нашей концепции гипноза транс — это состояние сознания, в котором субъект открыт для принятия сообщений правым полушарием, или бессознательным. Хорошее гипнотическое наведение и хорошая гипнотическая работа будут стимулировать это полушарие и окажут таким образом сильное влияние на человека, как правило, помимо его сознания. Наиболее важное преимущество работы вне сознания человека состоит в том, что она позволяет временно исключить критические суждения левого полушария (такие, как мнение о том, что он не может что-то делать или что мир не может обладать каким-то свойством, не соответствующим его представлениям. Вместо этого появляется возможность формировать новые критерии в отношении определенных ситуаций или форм поведения. Иначе говоря, используя бессознательное правое полушарие, врачи в состоянии обходить любое сознательное сопротивление, которое есть у пациента. На пациента оказывают влияние для того, чтобы появились здоровые перемены в поведении, не вступая при этом в излишние беседы, которые часто сопровождают аналитическую терапию.

В современных способах гипноза, развитых Эриксоном, понимание не считают полезным, так как оно действительно порой вредит лечению. Люди часто пользуются пониманием — диалогом левого полушария с самим собой или с терапевтом, — чтобы настаивать на одних и тех же аргументах, по сути отговорках, и не изменяться в лучшую сторону. Альтернативный подход состоит в том, чтобы вызывать перемены в поведении в сторону выздоровления и позволить новым установкам естественно развиваться, скорее принимая форму изменений в поведении, чем какую-либо иную. Именно поэтому большинство гипнотерапевтов под влиянием доктора Эриксона и его коллег систематически используют способствующие забыванию сообщения как часть процедуры транса (см. главу 4). Чем меньше пациент может помнить о сеансе, тем больше вероятность эффективного воздействия.

Мы считаем, что у транса есть три основные функции. Первая — это временное устранение критических суждений, которое упоминалось только что. Вторая — замедление физиологических процессов человека, что позволяет как на сознательном, так и на бессознательном уровне, концентрироваться на насущной задаче, получать информацию от правого полушария и с ее помощью понимать свою проблему иным образом. Третья основная функция — установление отношений сотрудничества между врачом и пациентом. Эти отношения действительно приятные и способствуют хорошей клинической работе как с помощью гипноза, так и помимо него. Достигается это двумя способами, которые детально разработаны в нашей ранней работе “Коммуникация, не встречающая сопротивления” (“Irresistible Communication”, King, Novik, Citren­baum, 1983).

В данной книге мы рассмотрим два основных способа общения с пациентами, используя которые вы никогда не столкнетесь с таким явлением, как “сопротивление”. Первый способ — создавать ситуацию, в которой пациент не может потерпеть неудачу. Что бы ни было сделано — все правильно. Мы используем следующую метафору. Мы стреляем в воздух и называем мишенью все, во что попадет стрела. Это может показаться неким фокусом, однако спустя короткое время пациент чувствует, что он не может проиграть, в результате чего он расслабляется и вовлекается в решение насущной задачи.

Позвольте еще раз привести пример из работы Милтона Эриксона. Он часто предлагал лицам, находящимся в состоянии транса, левитацию руки. Чаще всего Эриксон получал желаемый эффект, но если этого не происходило, он просто смотрел на пациента и говорил: “Хорошо, вы уже находитесь в более глубоком состоянии транса, чем я полагал возможным”. То есть отсутствие левитации представлялось как показатель даже более глубокого транса, чем можно было ожидать на такой ранней стадии. Поступая таким образом, Эриксон создал терапевтическую двойную связку. Что бы человек ни сделал, он делал это прекрасно, и его поведение объявлялось сотрудничеством. Если рука пациента левитировала, это подтверждало, что он находится в трансе и, естественно, действует заодно с гипнотерапевтом. Но если рука не левитировала, это не объявлялось противоречащим духу сотрудничества или отсутствием транса, а квалифицировалось как глубокий транс.

И опять-таки, веря в мощь самореализующегося пророчества, мы утверждаем, что пациенты в самом деле начинают верить и вскоре приходят к полному сотрудничеству с вами, если вы говорите им о сотрудничестве как о свершившемся факте. При таком типе работы снимается тревожность ситуации, так как пациенты никогда не могут не пройти тест: что они ни сделают — все хорошо. Вводя в транс, мы часто просим пациентов представить себе числа, написанные на доске, и считать в обратном порядке от ста до нуля, но даем инструкцию таким образом, чтобы было понятно, что по мере продвижения к нулю будет все труднее и труднее увидеть и произнести эти числа (это неизбежно, как нам известно), и, однако, мы просим пытаться добраться до нуля. Это еще один пример терапевтической двойной связки, при которой пациент не может потерпеть неудачу. Если пациентам становилось все труднее и труднее видеть и называть числа и не удавалось дойти до нуля, значит, они вели себя точно так, как было предсказано, и могли считать, что хорошо погружаются в транс. Те же, кто прикладывали большие усилия и добирались до нуля, также сотрудничали, поскольку их просили “пытаться” выполнить задание. Мы выражали благодарность и давали дальнейшие инструкции. Иными словами, ситуация выстраивалась таким образом, чтобы не было борьбы между психотерапевтом и пациентом, и в конце концов создавалась реальная предпосылка для достижения полного сотрудничества со стороны пациента.

Еще одно указание, как добиться от пациентов полного сотрудничества,— избегать говорить с ними о том, что они чувствуют. Мы предполагаем, что каждый, кто обращается к психотерапевту, особенно по поводу вредных привычек, отчасти не хочет расставаться со своей привычкой. Люди не стали бы платить гонорар и тратить время на визиты к нам, чтобы бросить курить, если бы этому не препятствовало желание продолжать курение (иначе они сами выбросили бы сигареты в мусорный ящик и занялись своими делами). Ошибка, совершаемая многими гипнотерапевтами, — говорить людям, что они чувствуют. Это позволяет небольшой упорствующей части личности одержать верх. Если вы, проводя наведение транса, совершаете данную ошибку и говорите пациентам, что они чувствуют себя все более и более расслабленно, ощущая теплую волну, поднимающуюся по телу, а в какой-то части тела возникает малейшее напряжение, то происходит одно из двух. Либо пациенты дискредитируют вас, потому что вы говорите о полном расслаблении, когда этого нет, либо они обвиняют себя и решают, что гипноз у них не получается. Если вы хотите, чтобы ваши пациенты расслабились, вам необходимо заставить их достаточно долго концентрировать внимание на чем-нибудь, и это дает нужный результат. Часто мы предлагаем пациентам попеременно сосредоточивать внимание на различных частях тела, отмечая разницу в ощущениях для каждой части тела на вдохе и выдохе. (Конечно, мы постоянно подстраиваемся к пациенту, как описано в главе 2. Это означает, что мы произносим слово “вдыхать”, когда человек делает вдох, и слово “выдыхать”, когда человек делает выдох, и т.д.). Таким способом мы создаем ситуацию без неудач, потому что пока пациенты охотно следуют указаниям, нет никакой возможности потерпеть неудачу, поскольку мы не обсуждаем с ними их ощущения. Мы знаем, что если будем действовать так достаточно долго, то получим желаемый результат без всякой вероятности неудачи.

Повторим еще раз, что, выстраивая ситуации, в которых паци­енты не могут быть не правы, не говоря с ними об их ощущениях, а концентрируя внимание только на поведенческих проявлениях (почти как живой аппарат обратной связи), мы устанавливаем отношения сотрудничества, в которых пациенты сосредоточиваются и на сознательном, и на бессознательном уровне и позволяют себе быть открытыми для новых критериев из-за временного устранения критических суждений. Это ключи к успеху лечебного гипноза.

Если нет критической ситуации по медицинским показаниям, обычно, прежде чем начать наведение, мы проводим беседу с пациентом о трансе. Несмотря на то, что с каждым пациентом беседа проводится индивидуально в соответствии с его исходной системой представлений, мы полагаем полезным объединить некоторые подробности в этой главе и предложить вашему вниманию запись типичной вводной беседы.

“Теперь, Сьюзен, я хотел бы рассказать вам немного о гипнозе, прежде чем мы начнем. Во-первых, я хотел бы сказать вам, что транс — это очень естественное явление. Вы много раз бывали в трансе, даже если вас никто не гипнотизировал. Например, могу поспорить, что вы можете вспомнить случаи, когда вели свою машину по знакомой улице или автостраде, думая о разговоре, который только что состоялся у вас с кем-то, или вспоминая то, что совсем недавно произошло с вами, или слушая музыку в автомобиле, и так отрешились от реальности, что ваше сознание было занято, и вы даже не заметили нескольких светофоров, которые обычно проезжаете, или ресторан, и, однако, какая-то ваша часть вела автомобиль, соблюдая правила, так как при таких условиях человек едва ли пропустит переключение светофора или врежется в идущий впереди автомобиль. Так вот эта часть вас, которая вела машину, называется бессознательным, а пережитое вами состояние и есть транс. Возможно, вы вспомните другой эпизод, когда вы были на спектакле или концерте, или слушали оратора и это привело вас в такой восторг, что вы ощутили состояние отрешенности когда все закончилось. Вы посмотрели на часы, удивились, обнаружив, что истекло полтора часа, потому что вам казалось, что прошло 10 или 15 минут; вы даже не помнили, как вы двигались во время представления. Это тоже был транс.

Действительно, транс — это настолько естественное явление, что не один раз люди, впервые испытавшие транс в этом кабинете, были разочарованы пережитым и считали, что у них ничего не получилось. Я вспоминаю, как я впервые был под гипнозом 15 лет назад. Это было поздно вечером, после долгого рабочего дня, и я помнил, как сидел здесь и слышал все, что мне говорили, и не ощущал сонливости или забытья, и был уверен, что в этом опыте потерпел неудачу, и был очень зол на себя. Тогда гипнотерапевт предложил мне вообразить, что к моим запястьям прикреплены шары с гелием. Когда я представил себе это, то увидел, что моя рука поднимается. Но знаете что, Сьюзен? Я знал, что это я поднимаю руку, и знал, что могу опустить ее в любой момент, когда захочу, но мне казалось разумным действовать заодно с гипнотерапевтом — в конце концов для этого я и пришел сюда. (Это, конечно, также тонкое сообщение, передающее просьбу о содействии пациента). Но после того, как моя рука оставалась поднятой в течение часа и 15 минут, Сьюзен, я сказал себе: “Что-то необычное происходит”.

Повторяю еще раз: когда вы переживаете транс впервые, следует помнить, что скоро вы позволите себе быть более спокойной, и вас не будут беспокоить какие-то мистические ощущения, которые многие люди приписывают гипнозу. Имеются, однако, признаки транса, я мог бы помочь вам увидеть их, чтобы вы узнали, что переживаете нечто экстраординарное.

Во-вторых, Сьюзен, и об этом я говорю каждому пациенту, имеется вопрос: можете ли вы войти в состояние транса или нет. Знаете, Сьюзен, почти каждый, кто приходит в мой кабинет, будь то известный хирург или техничка больницы, или кто-нибудь находящийся между ними на общественной лестнице, испытывает некоторое опасение относительно своих возможностей. И я хотел бы сообщить вам, что мне известно, что вы это можете. Действительно, Сьюзен, я уверен, что каждый, имеющий IQ, равный 80, а я предполагаю, что вы попадаете в эту категорию, может войти в состояние транса. Разрешите мне снять с вас это бремя, Сьюзен, и сказать вам, что это моя работа — помочь вам войти в транс. Я не знаю, насколько быстро вы войдете в это состояние. С одними это происходит тотчас же, в первые 5—10 минут работы, другим требуется большая часть первого сеанса, а третьим это не удается до следующего сеанса, когда мы пробуем четвертый или пятый способ. Но я хочу, чтобы вы знали, что мне известно о ваших возможностях входить в транс и я принимаю на себя ответственность за то, что это случится. Поэтому вы можете расслабиться и просто получать удовольствие от этого переживания. Если бы кто-нибудь вошел сюда и сказал: “Держу пари, вы не сможете ввести меня в транс”, — он мог бы оказаться прав в своем упорстве, и я даже не стал бы пытаться. Однако те, кто, подобно вам, пришел сюда, заплатил деньги и ожидает, что его проблемами займутся, имеют мотивацию для работы. Поэтому хочу сказать вам еще раз: я не сомневаюсь в ваших возможностях.

Последнее, что я хочу сказать о трансе вам, Сьюзен, имеет отношение к понятию управления. (В этот момент я обычно вынимаю иглу длиной полтора дюйма 20-го размера и держу ее перед пациентом, она сама по себе вызывает транс, так как многие люди боятся игл.) Вы видите эту иглу? Когда мы ездим по стране, обучая врачей гипнозу, и работаем над управлением болью, мы берем эту иглу и втыкаем ее в тыльную сторону кисти руки с одной стороны и вытаскиваем с другой стороны через вот эту вену. Если люди могут позволить себе оставаться спокойными во время этой процедуры, то невольно вспоминаешь тот род самоконтроля, о котором мы читаем в описаниях, как йоги ходят по раскаленным углям или проделывают что-то подобное этому. Возможно, вы учились кататься на велосипеде и кто-то — отец, или брат, или сестра — помогал вам, поддерживая седло велосипеда несколько минут, пока вы искали равновесие, и бежал вместе с вами, пока была необходимость. Когда они отпускали вас, вы сами управляли ситуацией. Человек рядом с вами был просто учителем или помощником. Я также скорее помогаю вам в обучении основам самоконтроля, а вовсе не управляю вами.

Еще, Сьюзен, для людей, приходящих сюда, контроль — это важный вопрос. Возможно, вы слышали или видели на эстраде, как люди под гипнозом делали глупости, например, лаяли по-собачьи или открывали глаза и думали, что они на сцене голые, или что-нибудь в этом роде. Позвольте мне объяснить вам. Гипнотизер на эстраде получает так называемый эффект добровольца. То есть он находит человека, которому хотелось бы выйти на сцену, а не того, которого подталкивает кто-то другой. Если этот человек сколько-то выпил в ночном клубе и выходит на эстраду с фокусником и гипнотизером, он понимает, что ставит себя в глупое положение, и поступает так не потому, что хочет делать из себя дурака, а потому, что хочет потом рассказывать друзьям, что испытал. Вот в чем причина того, что показывают в ночных клубах. Я думаю, Сьюзен, что лучше владею гипнозом, чем любой эстрадный гипнотизер, какого только вы можете найти, но я сомневаюсь в том, что могу заставить кого-нибудь из приходящих сюда лаять по-собачьи и порхать вокруг, словно птичка. Это было бы для них унизительным, неуместным опытом, и я сомневаюсь, что мне удалось бы склонить людей к сотрудничеству со мной при таком образе действий. Меня часто спрашивают: “Что произойдет, если у меня будет сердечный приступ, когда я нахожусь в состоянии транса?” И я отвечаю: “Я не сомневаюсь, что вы откроете глаза, встрепенетесь, пойдете к телефону, наберете 911, и поскольку мы находимся в Питтсбургском университете, через несколько минут вам помогут (при этом обычно раздается смех пациента). Я также не сомневаюсь, что если вы, находясь даже в глубочайшем трансе, почувствуете запах дыма, то откроете глаза и отреагируете на то, что происходит, и сделаете то, что нужно для вашей безопасности. Дело в том, что вы совершенно не теряете контроля во время этого опыта, и я думаю, что очень скоро вы в этом убедитесь.

Поэтому, Сьюзен, подводя итоги, повторяю еще раз. Транс — это очень естественное состояние, оно, возможно, вначале разочарует вас тем, что не является более мистическим. Однако, когда вы получите хорошие результаты — а результаты будут, — ваше разочарование исчезнет. Я знаю, что вы можете это делать, у меня нет сомнений в вашей способности войти в транс и делать то, что нужно. В этой ситуации вы действительно научитесь основам самоконтроля. Я никогда не буду вами как-то управлять. Теперь, Сьюзен, хотите ли вы задать какие-нибудь вопросы о гипнозе или касающиеся меня, прежде чем мы начнем?”

Последнее замечание в завершение этой главы: лечебный гипноз — очень мощное орудие. Повторяем: необходимо, чтобы психотерапевт управлял всем терапевтическим процессом. Мы упоминали также, что несмотря на то, что пациент действительно учится основам самоконтроля, бытует множество фантазий о том, что можно устанавливать контроль с помощью гипноза. Один из способов снять напряжение, возникающее в связи с этой проблемой контроля, — использовать юмор. Милтон Эриксон оказывал сильнейшее влияние на людей. Даже в старости, когда он был болен и прикован к инвалидному креслу. В его присутствии возни­кал страх, потому что он как будто мог читать ваши мысли (благодаря своему искусству наблюдателя). Но доктор Эриксон обладал также изумительным чувством юмора. Он никогда не воспринимал слишком всерьез ни себя, ни ситуацию.

Многие наши пациенты упорно работают над разрешением своих проблем, они настолько серьезно воспринимают свои ситуации, что почти сковывают себя этим, что очень мешает работе гипнотерапевта. Раскрепощенная, пронизанная юмором атмосфера создает, вероятно, наилучшую среду для здоровой, продуктивной работы так же, как для преподавания и обучения.

“Вы здесь ненадолго, посмейтесь немного и не относитесь к вещам так серьезно — особенно к себе самому”.

Марк Твен