О ПУТЯХ ФОРМИРОВАНИЯ БОЛЕЗНЕЙ - Страсти и их воплощение в соматических и нервно-психических болезнях - Гурьев Н.Д.

     Во всем мире люди болеют, страдают и умирают. Во всем мире все ищут выздоровления, в том числе православные люди. И во всем мире люди не очень хотят, мягко выражаясь, признать, что причина их заболеваний в них самих, в их греховных расположениях, хотя об этом ясно и многократно говорится в Священном Писании. Мне могут возразить, что болезни свойственны и святым и ведут к стяжанию венцов, что иногда они попускаются по особому промышлению Божию, с учетом жизненного пути человека, на котором болезни помешают ему реализовать свои греховные наклонности или послужат обнаружению Божьего всемогущества и милости, а также искуплению прегрешений и облегчению загробной участи, ибо дважды за одно не наказывают. Эти возражения, как правило, имеют целью не поиски истины, а обнаружение эрудиции возражающих.

     Для чего посылаются болезни тому или иному человеку? Очевидно, что если человек переносит их с радостью - то для награды; если задумывается - то для вразумления, а если тяготится - то для наказания. Особенные случаи промыслительного заболевания я не рассматриваю, ибо святые отцы считают, что особенное, необычное не может быть общим правилом.

     Но грех как причина болезни сказанным не исключается, поскольку награждать можно за противостояние греху, а вразумлять или наказывать - за услаждение тем же грехом. Возникает болезнь не по воле Бога, решившего наказать человека за его прегрешения, а как результат расположений самого человека, определяемых его же свободой и волей.

     Отец всегда может наказать малолетнего ребенка за игры с огнем или предотвратить такие игры. Но может, если ребенок не слушает уверений, убедить его, что огонь опасен, дав ему возможность слегка обжечься. Приблизительно так же, как огонь и боль, соотносятся грех и болезнь. Приятна ли физическая боль? Нет, разумеется, но хорошо, что человек ее испытывает, поскольку боль предупреждает о повреждающем физическом воздействии на тело, об опасности физической. Точно так же страх - это ощущение в первую очередь опасности душевной и, чаще всего, еще только возникающей.

     Болезнь также говорит о воздействии какого-либо повреждающего фактора, но, поскольку тело инертно и обладает колоссальным запасом прочности, о воздействии не кратковременном, а длительном.

     Различные болезни вызываются разными грехами. И если человек ищет избавления от страданий, то ему необходимо знать, какой конкретный грех явился их причиной. Грех этот успешнее можно отыскать, если известны природа и устроение человека. Тогда станет понятно, что же в нем самом является причиной болезни и что во внешнем мире может способствовать заболеванию.

     Человек состоит из души и тела. Говоря о создании человека и об его исходе из земной жизни, Св. Писание ничего не говорит нам о духе как о третьем обособленном компоненте человеческой природы, поэтому пока рассмотрение вопроса о духе целесообразнее отложить.

     Душа человека создана по образу и подобию Божию и для своей деятельности располагает желательной, мыслительной и раздражительной силами, а также душевными чувствами, или ощущениями, - эмоциями. Располагает душа и "душевными органами", к которым относятся ум, память, воображение, сознание, произволение и некоторые другие. Главенствующее положение в душе занимает ум. Св. Макарий Великий говорит, что как органов телесных много, но они не враждуют между собой, а составляют одно тело, так много органов и у души, и они не противоречат друг другу, а согласно взаимодействуют. Нарушение этого взаимодействия и установленной Богом соподчиненности ведет к нарушению душевной деятельности. Например, подчинение всей души не уму, а желанию ведет к таким же пагубным результатам, как и подчинение всего тела желудку или подчинение всего государства рабочим.

     Сведения об окружающем мире человек получает с помощью интеллекта, эмоций и телесных органов чувств. Телесными чувствами воспринимается только то, что оказывает на них непосредственное воздействие, поэтому само по себе тело может стремиться только к тому, что воспринимается его органами чувств, а не к предметам умопостигаемым.

     Интеллект может давать информацию о явлениях и предметах, поэтапно, постепенно постигаемых рассудком.

     Эмоционально человек может мгновенно оценить значение для себя того, на что направлено его внимание, к какому бы миру - духовному или физическому - ни относилось оцениваемое и как бы мало или велико оно ни было. Видимо, поэтому святые отцы и советовали для оценки являющихся человеку духов обращать внимание на то, какие эмоции они вызывают: страх, смущение, взбудораженность или радость, ясность, спокойствие.

     Но вся и всякая информация подлежит рассмотрению и оценке ума, который руководит деятельностью человека и направляет ее. Так и говорится: "Человек пришел к умозаключению..."

     Что касается телесных органов чувств, то они служат телу, сообщая ему, можно ли принять (приять), приемлемо (приятно) ли что-либо в физическом мире или оно может быть вредоносным (неприятным). Выходит так, что чувства телесные суть только слуги тела, а назначение тела - служить душе. Потому и говорят, что человек унижает себя, становясь слугой собственных слуг, когда душа служит телу, изыскивая приятное для него. При этом не имеет значения, услаждению какого телесного чувства служит душа: зрения, слуха или вкуса. Во всяком случае унижается роль души, унижается душа. И во всяком случае человек стремится, душой своей служа телу, творить волю удов (членов тела) или просто предоставлять удам волю, испытывая при этом удовольствие или удовлетворение.

     Но назначение человека в том, чтобы, служа Богу, не утратить вечную жизнь души, а не в том, чтобы, служа преходящей материи, уготовить себе вечную смерть. Что же, о телесных потребностях не нужно заботиться? Нужно, но, по словам ап. Павла, нельзя законную заботу о плоти превращать в похоти.

     Сказано, что грехом смерть вошла в мир. Но грех был бы невозможен без греховности. А греховность - это унаследованное нами от праотцев и ставшее привычным обращение внимания и желания от мира духовного к миру чувственному; от Творца - к творению; от Бога, Источника Жизни - к тому, что преходяще, разрушаемо, смертно, а будучи смертным, является и смертоносным. Святые отцы говорят, что душа человека приобретает качества того, на что обращено ее внимание и желание. Поэтому, если душа занята материей, которая ограничена во времени и пространстве, то и сама она становится ограниченной.

     Душа всегда ищет возможность воплотить то, что в ней напечатлелось зрением, слухом или иными чувствами в ее повседневной деятельности, во внешнем мире или в теле, которое, по мнению святых отцов, также является внешним по отношению к душе.

     Таковы, в самых общих чертах, естественное устроение и назначение человека. Но любое отклонение от естественного необходимо оказывается противоестественным и не может не повреждать естество человека, вызывая болезнь. Таким отклонением можно считать любое нарушение взаимодействия, соподчиненности и ориентации душевных сил человека. Именно душевных, потому что даже тогда, когда душа служит телу, в нем необходимо воплощается ее состояние.

     Душевное состояние воплощается не только в телесных, физических процессах, но и в любых высказываниях или поступках человека. Для утверждения, что поведение обусловлено внешними обстоятельствами, нет ни малейшего основания: ведь каждому известно, что в одной и той же ситуации действия разных людей могут быть совершенно различны. В то же время именно на внешнее реагирует человек, совершая те или иные поступки, но реакция эта определяется не внешними событиями или обстоятельствами, а внутренним отношением к ним человека.

     Отношение это зависит от характера, настроения и установок человека. Характер - это совокупность более или менее постоянных и выраженных нравственных качеств. Поэтому, спрашивая, что собой представляет тот или иной человек, в ответ чаще всего слышишь перечисление именно нравственных качеств: он добрый, честный, вспыльчивый, но отходчивый; немного ленив, но, начав дело, работает добросовестно и так далее.

     Настроение - это всего лишь временный настрой на какое-либо определенное нравственное качество. Происходит он приблизительно так же, как настройка музыкального инструмента или радиоприемника на определенную длину волны. Человек, подобно камертону, отзывается, проявляет эмоциональную заинтересованность в том нравственном качестве, на которое настроен, и изыскивает причины как для удержания этого качества в своей душе, так и для его воплощения во внешнем мире. Настраиваются же обычно на то качество, которое по каким-либо причинам приятно человеку, по нраву ему. А установка - это решение следовать той или иной линии поведения, обусловленное опять-таки нравственными качествами.

     Вот и получается, что, может быть и сам того не замечая или не сознавая, человек каждым своим поступком совершает служение тому или иному нравственному качеству. Человек может быть нравственным или безнравственным (добронравным или злонравным), но не может быть вненравственным. Поэтому любые действия и высказывания человека можно оценивать с самых разных точек зрения: насколько они приятны, полезны или удобны; свидетельствуют ли они о находчивости и уме; обнаруживают ли широту взглядов или высокую профессиональную подготовку. Но единственная оценка, которая должна быть дана рассматриваемым поступкам или высказываниям, независимо и помимо всего прочего, это их нравственная оценка, позволяющая сразу и без сомнений определить, чему они служат и к чему, в конечном счете, приведут.

     Возможно это происходит потому, что в любом случае имеет место определяющая роль нравственных качеств, которые и можно без натяжек считать первичным, основным мотивом любого поведения. Цель и средства ее достижения практически всегда нравственно тождественны, и если ложь используется как средство достижения цели, то и сама цель, безусловно, ложна.

     Правда, в реальной жизни при выборе поведения отмечаются и борьба, и сомнения.

     Будучи всегда и безусловно свободен (свобода - это право выбора своего внутреннего отношения) и волен (воля - право выбора своего внешнего поведения), человек из различных вариантов поведения всегда пытается выбрать субъективно оптимальный. Именно этот вариант больше других нравится человеку, по нраву ему; иными словами - соответствует его нравственности.

     Не мотивированных нравственностью поступков не может быть хотя бы потому, что все они совершаются по желанию или по потребности, а это и есть нравственные качества. Даже когда поступки объясняют влиянием подсознательного, природа мотивации поведения не изменяется.

     Для того, чтобы это понять, необходимо рассмотреть подсознание в той его, очень незначительной, части, которая имеет прямое отношение к обсуждаемой теме.

     Подсознание человека можно сравнить с содержимым подвала, в который складывают вещи безвредные, но почему-либо ставшие ненужными, или вещи опасные, могущие принести больший или меньший вред. Безвредные вещи либо валяются в беспорядке где попало, либо аккуратно сложены - это уже зависит от хозяина. Опасные вещи, в зависимости от степени их опасности, могут запирать в сундуки и сейфы, подключать к ним охранную сигнализацию, окружать проводами, по которым пропускают электрический ток и даже минировать подступы.

     В психической жизни человека отбор того, что следует перенести в подсознание, определяет само сознание, а осуществлять этот перенос могут все уже названные силы души. Эти же силы удерживают содержание подсознания под замком. Да и внешние воздействия контролируются душой, и те из них, которые могут пробудить, освободить запрятанные в подсознание мысли, образы или грехи, - те воздействия отсекаются. Выражения "я не желаю это слышать (видеть, знать)", "не напоминайте мне об этом", "эта мысль мне неприятна (мучительна)", "меньше знаешь - дольше проживешь" и другие, подобные приведенным, свидетельствуют именно о процессе контроля за содержанием сознания, за тем, чтобы ненужное сознанию оставалось в подвале подсознания.

     Сам человек наполняет подсознание воспоминаниями, принятыми решениями, желаниями, которые он хочет спрятать подальше от самого себя, и заученными, доведенными до автоматизма, действиями. Кроме этого, помимо воли человека, участие в формировании подсознания принимают внушения косвенные или внушения в гипнотическом состоянии, а также мысли и желания влагаемые (всеваемые) в душу бесами. Их отрицательная нравственная ценность не подлежит сомнению хотя бы потому, что они не осмышляются, не оцениваются сознанием и поэтому не могут служить человеку для достижения им определенной цели. Но бессмысленное и бесцельное не может быть хорошим, поскольку бесцельность и бессмысленность нехороши сами по себе.

     Относить к подсознанию интуицию и инстинкты вряд ли целесообразно потому, что в норме они не являются содержанием сознания и, следовательно, не могут быть из него вытеснены. Интуиция - это внутреннее, эмоциональное восприятие и эмоциональная же оценка совершающихся, надвигающихся или планируемых событий, в которых человек так или иначе принимает участие; это результат работы эмоционального канала информации, и "выключать" этот канал так же нелепо, как и "выключать" зрение, если окружающее не радует глаз. Но даже, что бывает весьма редко, если эмоции доведены до сознания, тяготящими оказываются не они сами, а то, чем они вызваны.

     Но вернемся к тому, чем наполняет подсознание сам человек и что всегда можно осознать самостоятельно или с посторонней помощью и изменить или выправить.

     Легче всего осознается и изменяется то, что обозначено нами как "заученные действия". Как правило, например, водитель, пользующийся постоянно одной и той же машиной, не контролирует сознанием усилия при торможении или переключении передач. Но, пересев за руль машины с иными габаритами и грузоподъемностью, он бывает вынужден осознать (извлечь из подсознания) свои действия и сознательно изменить их, а после приобретения необходимых навыков и изменения манеры вождения опять отправить в подсознание.

     Доведение до сознания воспоминаний несколько усложнено, поскольку они уже могут быть тягостны для человека и, как следствие, нежелательны. Кстати, желание способно не только стремиться к чему-либо, но и отторгать, и поэтому словами "не желаю" правильнее обозначать отсутствие всякого желания, равно отвергающего реальность или устремляющегося к ней, а не желание отвергнуть что-либо.

     Желания, осознаваемые человеком и скрываемые им в подсознании, имеют, как правило, отрицательный характер: будь они хороши, незачем было бы их скрывать. Это могут быть желания (грехи), которые человек хочет удовлетворить, но которые не хочет считать мотивом своего поведения. Другие желания (грехи) человек скрывает в надежде, что они не будут замечены окружающими и их легче будет воплотить. Есть также желания, с которыми человек согласен, но боится пагубных для него самого физических последствий их воплощения. Блудливый, например, и рад бы соблудить, но боится заражения венерическим заболеванием. Еще одна группа желаний слагается из грехов, с которыми человек категорически не согласен, к которым он сам относится с омерзением и изгоняет в подсознание, рассматривая это изгнание как способ борьбы с грехом. И, наконец, в подсознании скрываются желания, вроде бы и неплохие, но для реализации которых не хватает времени и сил. Если же вспомнить слова святых отцов о том, что все хорошее, но неуместное, несвоевременное и непосильное - от сатаны, то и эти желания приобретают совершенно определенную нравственную окраску.

     Последняя из перечисленных слагаемых подсознания обозначена как "принятые решения (мнения, суждения)". Что имеется в виду под этими словами, легче понять, рассмотрев простейший пример.

     Предположим, молодой человек в своей жизни часто оказывается в ситуации, в которой только применение физической силы или ее демонстрация могут оградить его от неприятностей. Постепенно он может прийти к мнению о физической силе как о главном и чуть ли не единственном достоинстве мужчины. Стало быть, он должен непременно ею обладать, всемерно развивать и повсеместно применять. Вот решение и принято, и человек больше не загружает свое сознание размышлениями о том, что ему нужно делать. Остается лишь один вопрос: как делать.

     Но с течением времени изменяются условия жизни. Меняется и сам человек. И привычная линия поведения уже мешает ему. Содержание сознания вступает в неочевидный, но имеющий далеко идущие последствия конфликт с подсознанием. Разрешить этот конфликт можно, только отыскав давнишнее решение, признав его ошибочность и несовершенство (исповедь), изменив отношение к нему (раскаяние) и приняв новое решение, соответствующее содержанию сознания.

     Среди "принятых решений" особняком стоит весьма малочисленная группа, состоящая из того, что святые отцы называли залогами. По их мнению, человек не может не только избавиться от нападок того греха, залог которого он содержит в своей душе, но даже и ослабить эти нападки; устоять перед грехом может, а избавиться от нападок - никак. А залог - это всего-навсего принятое суждение (решение) о самостоятельной нравственной ценности тех предметов, состояний или действий, которые не обладают вообще никакой нравственной ценностью, которые ни хороши, ни плохи. Но если человек принял и отправил в подсознание суждение, согласно которому быть сытым - всегда, везде и безусловно - хорошо, то бес чревоугодия не отстанет от него. А хорошо ли быть сытым? Ценой лжи, воровства, предательства - безусловно плохо, а в результате гостеприимства или труда - хорошо и законно.

     Как и все "принятые суждения", залоги грехов подлежат исповеди и раскаянию. Но в еще большей степени человек нуждается в осознании и исповеди скрываемых желаний. Ведь независимо от причин сокрытия грехов в подсознании они пребывают в душе и, не будучи проявляемы, неизбежно соматизируются.

     Плоха и опасна для человека открытая гноящаяся рана, но неизмеримо опаснее внутреннее нагноение, могущее вызывать общую интоксикацию, повышение температуры, поражение отдельных органов или проникновение гноеродных микробов в кровяное русло (заражение крови). Такая же разница между грехом скрываемым и исповеданным (обнаруженным).

     Сказанное делает очевидным нравственное значение большей части содержания подсознания. Поэтому делается очевидным, что и мотивация поведения подсознательным также имеет нравственную природу.

     Но нравственность - понятие собирательное, зависящее от совокупности и взаимодействия совершенно конкретных положительных и отрицательных качеств, от добродетелей и грехов. Говорить же, поскольку речь идет о болезнях, нам придется больше о грехах. Грех, возрастая и усиливаясь, порабощает человеческую душу. Наиболее кратко и в то же время исчерпывающе рост их власти над человеком показан преп. Филофеем Синайским. Он говорит: "Наперед бывает прилог (приражение, действие, когда брошенная вещь ударяет в то, на что брошена); потом сочетание (содвоение: внимание сковано предметом, так что только и есть душа да предмет, приразившийся и ее занявший); далее сосложение (предмет, приразившийся и внимание занявший, возбудил желание, и душа согласилась на то - сложилась); за сим пленение (предмет взял в плен душу, возжелавшую его и, как рабу связанную, ведет к делу); наконец страсть (болезнь души), частым повторением (удовлетворением одного и того же желания) и привычкой (к делам, коими оно удовлетворяется) ставшая чертой характера".

     Сказанное им необходимо для противостояния греху. А для распознания греха и оценки степени его влияния в мирской повседневной жизни представляется вполне достаточным учитывать три ступени роста греха.

     На первой ступени внешняя реакция человека на окружающее соразмерна раздражителю: сильно обидели человека - он сильно обиделся, а слегка задели - и обида невелика. Вторая ступень характеризуется отсутствием указанной соразмерности: сильно обидели человека - он сильно обиделся, слегка задели - а он все равно сильно обиделся. А на третьей ступени - никто не трогает человека, а он сам ищет, на что обидеться; он постоянно носит в себе обиду и только ищет предлог для ее проявления. Точно так же можно искать, на ком сорвать злость, чем похвалиться, по какому поводу поунывать. На этой ступени человек порабощен грехом и фактически служит ему. Это и есть страсть, которой всегда следует страшиться.

     Можно сказать, что греховностью человек устремляется во внешний мир, а конкретным грехом привязывается к чему-либо в этом мире.

     Хочет собачка побегать, да привязана к своей будке. Рад бы человек в Царствие Небесное, да привязан своими желаниями к земному: к дому, детям, жене, даче, машине... Как раньше говорили, рад бы человек в рай, да грехи не пускают. Что же, и любовь к детям плоха и греховна? Любовь-то хороша и похвальна. Плохо отношение, которое сопутствует страсти, пристрастное отношение, влекущее за собой привязанность или зависимость. Не различают, к сожалению, люди любовь к детям и любовь к себе в детях. И не понимают, что их пристрастие, которое они называют любовью, на самом деле одно из проявлений самолюбия.

     Во всяком случае, одно дело устремляться к миру с желанием, а другое - принимать мир с благодарностью, не привязываясь ни к миру, ни к своему в этом мире. Поэтому и сказано: "В терпении вашем стяжите души ваша". Откуда стяжать-то? Да из мира, по которому они разбросаны грехами (желаниями).

     Если сказанное позволяет оценить выраженность греха, то для его распознания совершенно необходимо давать нравственную оценку поведению человека: по высказываниям, действиям и целям, которые он перед собой ставит.

     В связи с этим много раз приходилось слышать: "Ах, не судите! Ах, не осуждайте! Ах, все люди хорошие! Ах, ах, ах..." Но... Во-первых, Церковь учит, что каждый человек грешен. Во-вторых, суд предполагает вынесение обвинительного или оправдательного приговора, а, значит, не судить - равно не обвинять, но и не оправдывать. Те же, кто допускает приведенные высказывания, как правило, грешат, стремясь оправдать человека, которого уже судили, сами того не замечая. А как же быть с прощением? Но прощение - это отказ от компенсации причиненного вреда, а отнюдь не снятие вины, не оправдание. Снимает вину только помилование, а прощение оставляет ее на человеке и совершенно не обязательно предполагает возобновление или поддержание с человеком каких-либо отношений. В-третьих, судить не должны мы сами, своим судом. А вот пользоваться судом Евангельским мы просто обязаны, если мы православные. И в Евангелии от Иоанна прямо говорится: "Не судите по наружности, но судите судом праведным". Наружность - это внешние поступки, далеко не всегда свидетельствующие о расположениях человека, а именно эти расположения подлежат суду. И такой суд безусловно праведен. Правда и та, что судья должен знать законы, по которым судит, и иметь опыт ведения судебных дел.

     Наконец, четвертое. Следует сказать, что, хотя видение греха и позволяет впасть в осуждение, пагубно именно осуждение, и только оно одно, ибо страждущий страстью осуждения, даже не разбираясь в грехах, всегда найдет, за что осудить человека. Видение греховного (недолжного) поведения человека ставит его по отношению к нам в положение должника. И наше отношение к согрешающему человеку (к должнику) может позволить или воспрепятствовать нам произнести слова: "и остави нам долги наша, якоже и мы оставляем должником нашим".

     Вот и получается, что видение своего или чужого греха отнюдь не вредно для человека.

     Воплощение же греха, проявления его в материальном мире могут быть весьма разнообразны. В первую очередь, это слова и поступки, свидетельствующие о расположении, характере или настроении человека. Но внутреннее состояние обнаруживается (выходит наружу) не только в них. Мимика, жестикуляция, походка, речь - это тоже формы воплощения и тоже дают возможность судить и о характере в целом, и об отдельных его чертах.

     Возможно, сказанное показалось несколько непривычным. Но ведь никого не удивляют одинаковые мимика и жесты у людей разных, но пребывающих в одинаковом эмоциональном состоянии. При этом мимика и жесты настолько специфичны для того или иного качества, что их наличие легко позволяет различать невидимые глазом эмоциональные состояния и черты характера. Св. Макарий Великий прямо говорит, что "все видимое только тень невидимого в душе". Так, например, застенчивость часто проявляется тем, что человек ставит стопы ног при ходьбе носками внутрь, а склонный к самолюбованию избыточно выворачивает их наружу; сосредоточенности, напряженности мысли сопутствуют вертикальные складки в центре лба, а горизонтальные складки на лбу говорят об эмоциональной напряженности. Скрещенные на груди руки ("наполеоновская поза") обычны для людей самоуверенных, самонадеянных; пассивное склонение набок головы при нормальном зрении может свидетельствовать о самолюбовании с оттенком саможаления или о любовании делом рук своих (свойственно художникам этакое самоумиление), а активное склонение головы набок, попытка как бы посмотреть на человека сбоку-снизу, отмечается при преобладании испытующе-задиристого настроения; выпячивание вперед тазового пояса - о задиристости и т.д. Таких внешних признаков внутреннего состояния достаточно много.

     Но мимика сама по себе не нарушает функций организма и не может рассматриваться как повреждающий здоровье фактор. Греховные слова и поступки также не являются болезнетворными и влекут за собой большей частью внешние нежелательные последствия. Есть еще одна форма воплощения греха, которая чаще всего и бывает причиной разнообразных заболеваний. Это воплощение греха в физическом теле человека через изменение деятельности нервной системы и эндокринных желез, изменение биохимических процессов и, в конечном счете, всего, что составляет человеческую плоть.

     Точность и тонкость саморегуляции человеческого организма до сих пор не познаны материалистической наукой и детально ею описаны быть не могут несмотря на все ее успехи. Наука и не пыталась никогда экспериментально проследить изменения, совершающиеся в организме под влиянием того или иного настроения. Точно так же наука не пыталась выявить преобладающее настроение, общее для больных с одним и тем же диагнозом, хотя располагает необходимыми для этого методами обследования больного. Одной из причин этого, быть может, является исходно материалистическая ориентация науки, которой совершенно не учитывается главенствующая роль души в ее взаимодействии с телом, хотя результаты этого взаимодействия сами собой говорят именно о таком характере их взаимоотношений.

     Возьмем, например, гипертоническую болезнь. Такое качество, как самоуверенность видимой связи с ней, во всяком случае на первый взгляд, не имеет. Но не изменение сосудов приводит к повышению артериального давления, а увеличение объема крови, проходящей по ним за единицу времени. Усиливается, как правило, кровоснабжение того органа, который напряженно работает. В рассматриваемом случае преимущественно усиливается кровоснабжение головного мозга. Это, правда косвенно, подтверждается тем, что чаще всего гипертоническая болезнь осложняется нарушением целостности сосудов именно головного мозга; это означает, что именно функциональная нагрузка головного мозга требует увеличения кровотока. А вот избыточные нагрузки своему мозгу дают самоуверенные люди, которые берутся за решение или слишком многих, или неразрешимых вопросов. Мозг работает на пределе своих возможностей, а решение поставленных вопросов все никак не приходит. Послушное душе тело изменяет работу не только мозга, но и сердечной мышцы, болевых рецепторов, изменяет деятельность и кроветворных органов. И Бог знает, какие еще изменения в организме происходят под влиянием самоуверенности.

     Теми же путями, но с противоположным результатом, действует на тело и в теле душа, страдающая унынием. Душа считает, что нечего и трудиться, если все равно не будет так, как ей хочется, и у человека, у его тела, опускаются руки вследствие снижения активности мозга, гипотонии, гипотермии, повышенной утомляемости. Все это может наблюдаться при депрессии, одной из форм которой является уныние.

     Но грех не только усиливает или ослабляет деятельность организма. Достаточно четко прослеживается связь между греховным настроением, которое предполагает совершенно определенный характер деятельности во внешнем мире и органом или функциональной системой, осуществляющими сходную деятельность в здоровом организме.

     Так, злость стремится разрушать все, что человек считает нежелательным, неприятным или вредным для себя, а назначение печени, помимо всего прочего, - расщепление (разрушение) веществ, которые неприемлемы (неприятны) для организма, которые могут повреждать организм или мешать его работе и, вследствие этого, нежелательны. И у людей, страдающих злостью, заболевания печени возникают слишком часто для того, чтобы считать это совпадение случайным.

     Возможно, подобная связь существует между выдержкой, которая, фигурально выражаясь, препятствует оттоку греха во внешний мир и функцией желчного пузыря, который регулирует отток желчи в желудочно-кишечный тракт. В этом случае выдержка вполне может оказывать отрицательное влияние на функциональное состояние желчного пузыря. К сожалению, обратимые функциональные нарушения слишком часто переходят в необратимые, органические не только в данном случае.

     Уместно заметить, что выражение "желчный характер" подразумевает именно те связи, о которых только что шла речь. Материалист считает первичными функциональные нарушения, а формирование сознания вторичным. Иначе и быть не может, если душа всего лишь нематериальный продукт материальной деятельности материального мозга. А для православного человека несомненна первичность духа и вторичность материи. Как следствие этого душевным состоянием определяются материальная деятельность человека и материальные процессы в его организме, а не наоборот. Следует отметить, что в приведенных примерах речь шла не о значении для человека душевной и телесной деятельности, не об ее результатах, а о самом общем сходстве характера этой деятельности.

     Кстати сказать, святые отцы местопребыванием плотских желаний считали почечную область, в которой расположены надпочечники, вырабатывающие гормоны, необходимые для совершения любой желательной плотской деятельности, а выносливость, по некоторым другим источникам, связана с функциональным состоянием селезенки.

     Еще одну вероятную причину целенаправленного воздействия души на состояние тела можно условно обозначить как попытку обоснования греховного поведения и оправдания телесным состоянием недолжного душевного расположения.

     Простейшей иллюстрацией этого может служить давным-давно известная симуляция. Если эта симуляция носит длительный характер, то тело как бы вживается в болезнь, воспроизводя ее симптоматику. Условная заинтересованность в наличии болезни может проявляться в усилении жалоб, несоразмерных объективному состоянию больного. Жалобы эти сначала могут иметь общий характер, но с течением времени конкретизируются по мере того, как тело послушно подбирает то, к чему стремится душа, что является для души условно желательным. Возникают сначала функциональные нарушения, которые постепенно приводят к органическим повреждениям.

     В этом случае симуляция перестает быть примитивной. Не носит она и поверхностный, надуманный характер, как это бывает при истерии. Тело человека, вживаясь в болезнь, воспроизводит уже не болезненные ощущения, а болезненные процессы, отражением которых являются жалобы больных. В этом случае уже нельзя говорить о симуляции в строгом смысле этого слова, поскольку болезнь не столько изображается, сколько переживается.

     Во всех случаях взаимодействия души и тела человек даже не задумывается о том, что ему нужно как-то изменить деятельность организма в целом или отдельных его органов. Тело, не имея своего собственного, телесного рассудка, не осмышляет состояния души, но под его влиянием необходимо и неуклонно изменяет свое состояние, всю свою деятельность; оно повинуется душе, даже если это ведет к перегрузкам или самоповреждению как во внешней, так и во внутренней деятельности.

     Наличие в душе противоречивых тенденций только усложняет стоящую перед телом задачу и увеличивают вред, причиняемый ему душой. Можно ли сказать, что человек хочет повредить телу? Нет, конечно. Но его скрытые в подсознании мысли и желания, его грехи сами по себе, по своей природе вредоносны. Ох, уж эти сокровенные мысли и желания... Именно о них св. Макарий Великий говорил, что это змий, "который таится под самым умом, во глубине помыслов, гнездится и умерщвляет тебя в так называемых тайниках и хранилищах души; потому что сердце есть бездна..."

     К сожалению, далеко не всегда острое или хроническое воздействие греха на человека может получить хоть какое-то логическое обоснование. Иногда приходится ограничиваться констатацией этого воздействия, как, например, в случае "медвежьей болезни". Но почему и какими прочными, хотя и невидимыми, нитями связана трусость (испуг) с деятельностью кишечника, вряд ли кто-нибудь может объяснить.

     И все-таки люди не хотят расставаться с грехом, а ищут только возможности уклониться от его последствий, от плодов греха. Идеально эту позицию формулируют алкоголики: "Ты, доктор, сделай так, чтобы у меня печенка не болела, а выпивать чтобы я мог. И будешь ты мне лучший друг и товарищ". Но, при внимательном рассмотрении, оказывается, что наличие греховного желания гораздо более значимо для человека, чем приятность его удовлетворения. Не имея возможности удовлетворить греху, человек ищет такую возможность и при этом ощущает, что жизнь наполнена смыслом; человек знает, для чего живет. Фактически людям дорого не то, что они желают, а сами желания (грехи). А утрата собственно желания вызывает в душе ощущение пустоты и некоторой растерянности, возникающее из-за лишения того, что человек любил и для чего жил. Св. Макарий Великий прямо говорил, что люди любят именно славу, гнев, шутки, сквернословие, сон, нерадение, а не их проявления. Этой-то любовью люди и привязываются к земному, и о ней святые отцы сказали: "Будь проклята та любовь, которая уводит от Бога".

     Грехи могут быть практически всеобъемлющими или очень узко направленными. Жадность, например, может касаться практически всего окружающего и может быть направлена только на коллекционирование марок. В этом случае вся сила жадности обращается на собирание коллекции, а во всем остальном человек может быть вполне бескорыстен. Разумеется, что причиной коллекционирования может быть и любознательность, и другие качества, но сейчас рассматривается только жадность, которая как бы заключается в определенные рамки, ограничивается. Точно так же могут допускаться, но ограничиваться проявления других черт характера. Человек может весь день воздерживаться от пищи, а вечером наедаться, как говорится, "до отвала". В этом случае нет и намека на воздержание, а только ограничение чревоугодия во времени. Нетерпение тоже может ограничиваться: терпеливо выслушиваются любые благоглупости руководства, а мнение подчиненных, даже вполне разумное, наталкивается на протест.

     Следует учитывать, что человек может относиться с нетерпением не только к предметам и явлениям, но и к сопутствующим им факторам или даже к ощущениям, которые об этих факторах напоминают и в которых нет ничего плохого.

     Весна, например, это время пробуждения природы, время цветения, но это и время экзаменов для учащихся. Протест против вероятного провала на экзамене или против необходимости сидеть над книгами в хорошую погоду, не будучи устранен (раскаянием), подавляется и загоняется в подсознание, а протест устремляется если не на цветы, то хотя бы на их запах. Поскольку протестовать против цветения и запаха цветов нелепо, а устранить этот запах своим напором просто невозможно, то и этот протест не обнаруживается, а соматизируется. Вот и готова почва для аллергических реакций с астматическими явлениями, и страдает от них "терпеливый" (а правильнее - выдержанный) человек, который пытался противостать нетерпению, но не знал, что грех врачуется исповедью, обнаружением.

     В жизни пути формирования аллергических реакций могут быть гораздо более причудливыми, сложными и протяженными. Сознание, как правило, препятствует их выявлению, которое в обычных условиях у неправославного человека практически возможно только при выключении или снижении контроля сознания.

     Следует заметить, что грехи, даже при их соматизации, совершенно не обязательно являются прямой причиной того или иного заболевания, хотя изменения во внутренней среде организма возникают всегда. Эти изменения могут снизить сопротивляемость организма микробам или увеличить срок заживления ран, что способствует различным осложнениям.

     Так, например, у сладкоежек (гортанобесие) чаще и легче возникают гнойничковые заболевания кожи, а страдающий общим или ограниченным безнадежием создает у себя в организме условия, "комфортные" для возбудителей туберкулеза. Подобные изменения в организме простираются настолько далеко, что польские венерологи в свое время высказали, правда, очень осторожно, предположение о том, что для заражения сифилисом не бытовым, а половым путем необходима внутренняя готовность заболеть.

     Отказ науки от признания роли внутреннего мира человека и его эмоций в возникновении и течении болезни проявился даже в учении о самих эмоциях. В учении Селье об эмоциональном стрессе внимание обращается больше на внешнюю ситуацию и внешнюю же реакцию организме, а не на душевную внутреннюю причину, которая делает внешнюю ситуацию стрессовой. Эмоциональное напряжение может быть весьма выражено, но оно является следствием любого греха. Понятно поэтому, что для жадного стрессовой будет одна ситуация, а для трусливого совершенно иная. Отсюда делается понятным, почему под влиянием этого самого "стресса" возникают или обостряются столь разные заболевания.

     Роль именно внешних неблагоприятных обстоятельств, внешних факторов в развитии болезни, скорее всего, сводится к общему, недифференцированному ослаблению организма, который делается менее устойчивым по отношению к болезнетворному воздействию того или иного греха.

     И, напротив, благоприятные внешние факторы в очень незначительной степени содействуют устранению причины болезни и совершенно необязательно приводят к выздоровлению, хотя их положительную роль нельзя недооценивать. Более того, воздействия, повышающие энергетическую насыщенность организма, позволяют усилиться некоторым греховным устремлениям человека, что приводит только к дальнейшему ухудшению состояния здоровья. Видимо, именно поэтому пребывание на южном солнце может резко ухудшить состояние онкологических больных или больных туберкулезом.

     Кстати, уж коль скоро зашла речь об эмоциональном стрессе и об эмоциях, хотелось бы уточнить, какой смысл вкладывается в эти слова. Эмоции, по сути своей, это ощущения души, душевные чувства. К ним относятся страх, радость и прочие ощущения, о которых речь пойдет в свое время.

     Но душевные чувства недопустимо и ошибочно отождествлять с тем, чем они вызываются. Поэтому представляется не совсем правильным, говоря о чувстве любви, ненависти или жадности считать, что сама любовь или ненависть являются душевными чувствами. Душа способна ощущать эти нравственные качества точно так же, как глаз способен воспринимать форму и цвет, а ухо - воспринимать звуки. Но способность видеть - совсем не то, что человек воспринимает (ощущает) зрением. Так же и душевные чувства (ощущения): душа незримо ощущает незримую любовь, но это ощущение не есть любовь, а только ощущение любви.

     И если эмоции просто душевные ощущения, то эмоциональный стресс - это ощущения, непосильные для души и нарушающие ее деятельность точно так же, как слишком сильный свет нарушает зрение, приводя ко временной или постоянной его утрате.

     Что же касается грехов, которые человек не прячет и не подавляет, то они, как правило, ведут к нарушениям не телесной, а психической деятельности и являются предметом заботы психиатров.

     Любой психиатрический диагноз ставится на основании оценки эмоционального состояния, мышления и поведения человека. О наличии любого психического заболевания говорят различные нарушения психической деятельности человека, различные симптомы, достаточно специфичные для каждой болезни и давно хорошо известные. Кроме этого, давно описаны черты характера заболевших, которые были им свойственны до начала заболевания. В процессе болезни и под ее влиянием симптомы усиливаются и характерологические черты заостряются. Но болезненный процесс начался не с момента появления симптоматики, а привел к ее появлению. Заключается же этот процесс в постепенном усугублении черт характера.

     Из сказанного проистекают два способа определения (нахождения) нравственных качеств, приводящих к заболеванию той или иной болезнью.

     Первый способ заключается в рассмотрении черт характера и выделении тех из них, которые отмечаются практически у каждого больного данной болезнью. Скорее всего, они и окажутся причиной болезни.

     Второй способ состоит в отделении симптоматики, позволяющей поставить диагноз, от симптоматики, позволяющей только предположить заболевание или уточнить уже поставленный диагноз. Затем отыскиваются те качества, которые воплощаются в симптомах, позволяющих диагностировать данное заболевание. Эти качества и являются причиной симптомов, из которых складывается картина заболевания, складывается болезнь.

     Добросовестно проделать подобную работу было бы посильно для любого психиатра, если бы не мешал сугубо материалистический характер их образования и запрет на попытки сделать поведение и высказывания больных психологически понятными. Сказывается и отсутствие навыка в соотношении симптомов болезни и описания греховного поведения.

     Взять хотя бы истерию. Во всех учебниках и научных трудах красной нитью проходит описание "театральности", нарочитости поведения истерика, описание поиска истериком зрительской оценки. По мнению святых отцов, все это поведение свидетельствует о тщеславии, которое считается одним из тягчайших грехов. А психиатры этого не видят, и даже архимандрит Киприан в своей работе "Пастырская психиатрия" считает возможным заявить, что "аскетику в сущности не интересуют: навязчивые идеи, фобии, неврастения, истерия и т. д.". Что же тогда говорить о шизофрении, клиническая картина которой значительно сложнее, а причины неизвестны?

     Да и нужно ли, если поведение и высказывания больного шизофренией не говорят, а кричат о его величии. Величие это мнимое, поскольку объективных подтверждений этого величия нет, как нет чаще всего даже просто предпосылок для переживания собственного величия. Но логической коррекции высказывания больных не поддаются, поскольку они желают соотносить свои высказывания не с объективной реальностью, а со своими субъективно приятными (лестными) мыслями и представлениями. В конечном счете именно желаниями больного обусловлено его неправильное поведение и иные проявления болезни. Соотнести высказывания и поступки больного с такими качествами, как самомнение и мечтательность, достаточно просто, но этого нельзя делать, оставаясь в рамках ортодоксальной психиатрии. Сказанное относится и к прочим нарушениям психической деятельности. Странная вырисовывается картина: шизофреники игнорируют реальность материального мира, а психиатры вынуждены пренебрегать реальностью мира душевного для того, чтобы не отпасть от материалистических установок в науке, не отпасть от науки. Ведет это к тому, что и шизофреник, и психиатр равно лишены целостного восприятия реальности и возможности дать ей адекватную оценку.

     Врач П. Малиновский в 1847 г. писал: "Кто хочет видеть страсти человека без маски, не стесненные ни приличиями, ни условиями общества, ни инстинктивной стыдливостью, ни заученным лицемерием, тот пусть отправляется в дом помешанных, и там первая, самая резкая и общая замечательность, которая поразит его, это "я!". "Я" - выражение эгоизма, основной страсти человеческой просвечивается везде, и ограниченно помешанный твердит: "Я богач"; "я гений"; "я царь"; "я избавитель человечества"; "я великое существо". И в общем помешательстве, между потоком галиматьи чаще всего слышится заветное: "я" - и у людей, пораженных глупостью, беспрестанно вертится на языке хвастливое, смешное "я!". Во всех видах помешательства является "я" обнаженное, без всякого благовидного покрова и выдается, как поврежденная пружина, около которой живут и вертятся другие страсти, около которой вращается все существование человека".

     П. Малиновский жил и трудился в стране, которая еще была православной, но из его описания "дома помешанных" уже не совсем ясно, считает ли он страсти апогеем грехов и рассматривает ли их как причину болезни или только как ее следствие. Вообще-то было бы довольно странно, если бы инфекционное, травматическое или иное поражение мозга расценивалось как причина возрастания гордости, злопамятства, жадности и прочих грехов.

     Между прочим, описание "дома помешанных" вполне применимо для описания жизни современного нам общества, в котором страсти тоже выступают без маски, не стесненные ни приличиями, ни условиями общества, ни... стыдливостью. Можно даже, без всяких гипербол и аллегорий, сказать, что мы живем в "мире помешанных".

     В таком "с ума сшедшем" мире православный христианин, пытающийся сохранить стыдливость и противостоять страстям, рано или поздно будет признан не соответствующим общепринятым нормам, будет признан ненормальным и окончательно не только отвержен, но и исторгнут миром, но ни в коем случае не побежден им. Христианин может быть побежден только в том случае, если он сам отторгнется от православия, но для этого не бывает иных причин, кроме устремления ко внешнему.

     Что касается детских болезней, то о причинах их возникновения следует говорить отдельно: с одной стороны, дети сами по себе безгрешны и даже не ходят на исповедь до достижения сознательного возраста, а с другой стороны, за грехи родителей им воздается до третьего поколения. Означает ли это, что один человек наказывается за преступление другого? Отнюдь нет. Дети страдают не за то, а потому, что их родители повредили свои душу и тело грехом, и это поврежденное состояние родителей сказалось на формировании и развитии детей.

     Иллюстрацией этого может служить то, что происходит с детьми алкоголиков: не по воле врача дети становятся инвалидами и не за то, а вследствие того, что родители не соблюдали советов врачей. В Священном Писании говорится о воздаянии потомкам, но не в качестве угрозы, а предупреждения, в надежде, что напоминание о болезнях детей хотя бы приостановит рост родительской греховности. Не Бог наказывает, а грех привносит в естество ребенка болезнь.

     Помимо рождения уже больных детей, родители обязательно передают потомству черты своих характеров, как положительные, так и отрицательные; последние, по мере своего роста, могут в дальнейшем привести к заболеваниям.

     Но бывает, что болезнь вызывается не ростом греха в развивающемся ребенке, а в результате непосредственного эмоционально-нравственного влияния родительских грехов, которое осуществляется помимо воли родителей и независимо от нее, и начинает сказываться на ребенке еще в период внутриутробного развития. Любые постоянные душевные качества родителей и их временные настроения оказывают влияние на формирование ребенка, оставляя след в его душе; и таким образом действуют качества не только родителей, но и всякого человека, в обществе которого ребенок проводит достаточно много времени, будь это бабушка или воспитатель в детском саду.

     Все, что сказано о взаимодействии грехов и болезней ни в коем случае не следует рассматривать как попытку доказать, что какая-либо определенная болезнь всегда является следствием определенного греха; что какой-либо грех вызывает только одно заболевание и никакое другое; что наличие греха обязательно ведет к заболеванию.

     Изложенное выше только показывает несомненное наличие связи между грехом и болезнью. Следовательно, возникновению болезней способствует все то во внешнем мире, что служит узакониванию, восхвалению и распространению греха, что напечатлевает греховные образы и мысли в душах людей или прямо понуждает людей к согрешению. Отыскать все это предельно просто: нужно только дать нравственную оценку лозунгам и программам различных партий, скандальным сведениям о личной жизни политиков и актеров, содержанию телепередач и печатной продукции... Всему, чем наполнена окружающая нас действительность, необходимо давать нравственную оценку, и тогда, хотя бы общих чертах, будет ясно, кто и каким способом содействует греху, искореняя остатки православия, отнимая незаметно и постепенно остатки веры.

     Не могу не привести слова протоиерея Е. Попова, почетного члена СПБ Духовной Академии, сказанные им в 1901 г.: "Отнимите у народа церковные праздники, троньтесь и воскресного дня, и - тогда в народе будет забит дух веры и богобоязненности; тогда народ наш очерствеет духом и с ним повторится то же, что за границей, где массы людей заняты одним материальным благосостоянием и ведут "борьбу за существование". - Тогда народ будет близок к тому, чтоб совсем выродиться". К этому, усилиями атеистической власти, мы и пришли в году 1999.