ПАМЯТЬ КУЛЬТУРЫ - Чет и нечет, асимметримозга и знаковых систем

Современное общество характеризуется наличием специальной памяти коллектива (в частности, книгохранилищ, архивов, дискотек, фильмотек и т. п.). В ней хранится огромное число письменных и иных сообщений с указанием их авторов. Количество и сложность всего этого массива сообщений вызвало к жизни документалистику — дисциплину, изучающую этот массив и способы его организации (в документалистику в широком смысле входит библиотечное и архивное дело и книговедение).

Ученый, работающий в какой-либо из бурно развивающихся областей современного знания, решает задачу, отчасти сходную с описанной выше моделью сеанса игры со многими партнерами (в режиме разделенного времени). Но число партий, разыгрываемых ученым, обычно существенно больше, чем при повседневном устном общении. Он должен постоянно следить за потоком научных сообщений в своей области и нескольких (а иногда и многих) пограничных с ней областях.

Трудности усугубляются разнообразием языков, на которых эти сообщения печатаются, многочисленностью (иногда и редкостью) соответствующих журналов. Поэтому естественна попытка облегчить труд ученого: часть этой непосильной вспомогательной работы перелагается на вычислительную машину. Предполагается, что сообщения в какой-либо определенной области (например, в органической химии, где существенную трудность может представить обнаружение вновь синтезированного соединения в списках уже ранее описанных) могут храниться в информационно-логической машине (или комплексе таких машин), к которой ученый может по мере необходимости обращаться за справками. Число конкретных достижений за 20 с лишним лет напряженной работы в этой области еще не очень велико, хотя в ряде стран машины помогают уже в обработке патентов и в решении некоторых других задач, связанных с поиском информации в большом массиве документов. Уже начинают выходить научные журналы (например, американский «Журнал вычислительной лингвистики»), приспособленные к обработке на машинах.

Размеры всей информации, накопленной в печатных изданиях

и рукописях человечеством, до настоящего времени оцениваются примерно как 1014 бит (двоичных единиц информации). Этот расчет, предложенный чл.-корр. АН СССР Н С. Кардашевым [129], основан на том, что общее число всех печатных изданий и рукописей на Земле составляет около 108; в каждой из книг содержится в среднем 10б бит (что равно среднему объему оперативного запоминающего устройства современной вычислительной машины). Однако несомненно, что значительная часть этой информации может быть представлена существенно более сжатым образом, что в первом приближении дает величину порядка 1011 бит.

Число нейронов в мозге каждого человека превышает 10 , а согласно новейшим данным число нейронных соединений суще ственно превышает число самих нейронов, доходя до 10 — 10 Поэтому современные работы по оценке информации, накопленной всем человечеством, приводят к неожиданному и парадоксальному результату: вся эта информация в принципе может быть усвоена и переработана мозгом одного человека.

Но эта возможность, теоретически существующая, реализуется в известной мере только у немногих людей Для более широкой реализации этих потенциальных возможностей необходима более разумная организация всею комплекса наших знаний.

Эта же задача ставится и при использовании вычислительных (в частности, информационно-логических) машин для хранения научной информации. Ясно, например, что оперативную память машины объемом порядка 10е бит было бы неразумно занимать одной книгой, которая при введении ее в машину на естественном языке заполнила бы весь этот объем. Между тем для переработки научной информации этот наименее экономный способ оказывается и наименее эффективным.

Машина может успешно оперировать с этой информацией в случае ее представления на особом искусственном языке, который вместе с тем позволил бы и гораздо более сжато хранить в машине весь этот объем данных. Задача, следовательно, сводится к разумной перекодировке накопленного массива информации: книгу имеет смысл держать не в виде той (буквенной) информации, которая характерна для левого полушария (а именно количество этой информации и можно оценить в битах), а в виде комплекса значений, специфических для правого полушария (и представляющих существенные трудности для количественной оценки).

Основная трудность усвоения всей этой информации как машиной, так и одним человеком, заключается в том, что до сих пор она сохранилась и передавалась не в виде единой системы знаний, а в качестве суммы текстов разных авторов. Научная информация в библиотеках хранится в виде множества сообщений 0i, 02,.. 0П, при п—> да), принадлежащих определенным авторам. Внутри каждого такого сообщения содержится обычно значительное число повторений (в пересказе или в цитатах) предшествующих сообщений. Текст 0т содержит обычно ссылки на тексты 0„ 0,+ь ... 0m-i или частичное (а иногда и полное) повторение этих текстов. В некоторых гуманитарных науках сообщения о предшествующих сообщениях составляют существенную часть всего научного текста; то же самое относится и к обзорным статьям или монографиям по любой области знания

Уже этим обусловливается значительное число повторов, делающих существенную долю научных текстов избыточной. Повторы нельзя считать оправданными даже и с точки зрения помехоустойчивости сообщений при их передаче во времени: история науки показывает, что чаще всего такие повторяющиеся от работы к работе (и в этом смысле помехоустойчивые, легко доходящие до следующих поколений) утверждения позднее оказываются устаревшими (а в конечном счете ложными), тогда как единичные (и не повторяющиеся в других трудах) высказывания в дальнейшем могут подтвердиться и найти развитие.

В качестве примера можно вспомнить о судьбе многочисленных идей Лейбница, который, по словам Винера, был предшественником кибернетики, и, как теперь признается многими,— предвестником также и современной математической логики, семиотики, новейшей лингвистики. Большинство наиболее заме чательных мыслей Лейбница частично оставались в рукописи еще долгое время после его смерти, и лишь недавно — больше, чем через 200 лет после его смерти — были изданы и изучены во всем объеме Сходная судьба характерна и для наследия другого предшественника семиотики — американского логика Перса.

Авторитет одного определенного автора может привести к тому, что именно его высказывания полностью или частично воспроизводятся в последующих текстах других авторов. Циркуляция одних и тех же сообщений в системах передачи информации может иметь отрицательные последствия. С кибернетической точки зрения их можно сравнить с механизмом возникновения индивидуальных нервных расстройств при воспроизведении мозгом одного и того же травмирующего сообщения, т. е. при повторении травмы, повторно воспроизводимой центральной нервной системой.

Наука новейшего времени стремится (часто еще стихийно) к стиранию личности автора и к построению единой надличной системы информации. Достижение этой цели и означало бы выход из того информационного кризиса, к которому ведет накопление научных и технических сообщений отдельных авторов.

Поскольку каждое научное сообщение (не исключая и тех относительно редких, которые означают введение принципиально новой точки зрения на данный предмет) в существенной степени опирается на результаты всех предшествующих, само понятие авторства по отношению к научным сочинениям в известной мере проблематично. Информационно-логическая машина, в которую заложен накопленный массив сведений в определенной области знания, при вводе в нее некоторых вновь опубликованных сообщений на те же темы может определить, что они не содержат никакой новой информации. Если в соответствующих статьях на естественном языке и будут содержаться эгоцентрические высказывания типа «я установил, что», «мы полагаем...» и т. д., соответствующие дескрипции из логической записи на последующих этапах работы машины должны быть устранены. Уже поэтому представляется, что для общения с информационно-логическими машинами эгоцентрические слова естественных языков не должны играть существенной роли.

Приписывание авторства любого текста определенной личности, оформляющей окончательно эти тексты на естественном языке перед их сдачей в печать, может быть временной особенностью некоторого типа культуры. Это нисколько не более обязательно, чем характерная для языков Меланезии передача названий предметов с грамматическими характеристиками неотъемлемой принадлежности. Категория принадлежности, характерная для левого полушария, может прилагаться к любым объектам.

Понятие авторства, через которое в дескрипциях могут быть определены другие эгоцентрические слова, само оказывается логически трудно определимым. По отношению к любому научному тексту можно было бы говорить только о некоторой количественной доле авторства отдельного ученого (применительно к содержанию, остающемуся после перевода данного сообщения с естественного языка на искусственный, например, информационно-логический). Но и задача точного определения такой доли сильно затрудняется тем, что часто почти одновременно ученые приходят к одним и тем же результатам (иногда частично зная о направлении работ своих коллег).

ПАМЯТЬ КУЛЬТУРЫ - Чет и нечет, асимметримозга и знаковых систем - Иванов В. В.