1. Внешняя и внутренняя судьба - Проблема Абсолюта и духовной индивидуальности в философском диалоге Лосского, Вышеславцева и Франка - С. В. Дворянов

Семен Людвигович Франк родился 16 ( 29) января 1877 года в Москве в обрусевшей еврейской семье. Его отец, Людвиг Семенович, был врачом, переселившимся в Москву из западного края во время польского восстания 1863 года. За доблесть в бою ( уход за ранеными под огнем неприятеля) в русско-турецкую войну 1877-78 годов он был награжден орденом Станислава - единственным орденом, дававшимся евреям. Отец Семена Людвиговича скончался рано, в 1882 году. После смерти мужа мать маленького Франка, Розалия Алексеевна, поселилась вместе со своим отцом М.М.Россиянским, одним из основателей еврейской общины в Москве 60-ых гг. Все свое детство Франк провел в Москве. В возрасте десяти лет он был принят в гимназию при Лазоревском Институте Восточных Языков. В 1892 году его семья перебралась в Нижний-Новгород.

Первым воспитателем Франка был именно его дед, глубоко верующий еврей, о котором с почтительным благоговением он вспоминал позже :“Он заставил меня научиться древне-еврейскому языку ( который я теперь забыл) и читать на нем Библию. Он водил меня в синагогу, где я получил первые, запавшие на всю жизнь религиозные впечатления. <...> Умирая он просил меня - тогда четырнадцатилетнего мальчика - не переставать заниматься еврейским языком и богословием” 1).

Впрочем, стоит отметить, что духовная биография Франка, несмотря на кажущуюся изначальную заданность и неизбежную предначертанность развития в устоявшемся религиозном русле, имела свои взлеты и падения, а точнее свои критические и переломные периоды. Сам Франк пишет об этом так : “Благоговейное чувство, с которым я целовал покрывало Библии, когда в синагоге обносили “свитки закона”, в порядке генетически-психологическом, стало фундаментом религиозного чувства, определившего всю мою жизнь за исключением неверующей юности ( примерно от 16 до 30 лет)” 2).

Мы можем со всей очевидностью констатировать схожесть глубоких жизненных и духовных коллизий, которые имели место в судьбе С.Л.Франка и Н.О.Лосского. И тот, и другой философ в своем поиске Высшей правды прошли через период увлечения атеизмом, а их духовное преображение и мужание состоялось уже в достаточно зрелом возрасте, и это при том, что оба с самого детства, на примере своих близких, получили мощнейший импульс к полнокровной религиозной жизни. Однако, при всех напрашивающихся параллелях, стоит отметить, что духовное самоопределение Франка само по себе носило гораздо более напряженный и драматический характер. Несмотря на кажущуюся простоту, с которой он сам рассказывает об этом самоопределении, мы можем догадаться о тех стихиях, тех проблесках света и затемняющих сомнениях, которые бушевали в его душе, когда он, на основании личного сознательного и мучительного в ы б о р а, решает принять православие. И он делает этот выбор несмотря на предсмертную просьбу, (то есть духовное наставление-завещание) его деда о продолжении нравственного и религиозного самосовершенствования в русле еврейского богословия.

“Думаю, однако, что в общем смысле я - обратившись к христианству и потеряв связь с иудаизмом - все же остался верен тем религиозным основам, которые он ( М.М. Россиянский , прим. С.Д.) во мне заложил. Или, вернее, я вернулся к ним в зрелые годы. Мое христианство я всегда осознавал, как наслоение на ветхозаветной основе, как естественное развитие религиозной жизни моего детства”3).

Однако, это “естественное развитие” еще ждет Франка впереди, когда он пройдет через горнило революционной деятельности в конспиративных кругах зарождавшейся тогда в России социал-демократической партии. Об этом, несомненно, стоит сказать несколько слов.

Итак, вторым человеком, оказавшим влияние на Семена Людвиговича в эпоху его ранней юности был его отчим, В.И. Зак, за которого мать вышла замуж в 1891 году. Зак ввел своего приемного сына в идейный мир русского народнического социализма и политического радикализма. Религиозное миросозерцание Франка, как и миросозерцание большинства русских мыслителей, начиная с Достоевского и заканчивая о. С.Булгаковым, складывалось через п р е о д о л е н и е искуса социалистического рая. Совершенно откровенно Франк признается позже, что в революционной идеологии его прельстила не столько суть, сколько протестная форма.“Влияние этих идей было на меня не глубоко. Как теперь сознаю, они не соответствовали объективно-познавательному складу моей природы, действовала на меня лишь общая атмосфера идейного и с к а н и я (курсив С.Д.) от них веявшая, она укрепила во мне сознание необходимости иметь “миросозерцание”4).

Под влиянием марксистского гимназического кружка Франк находился и первые два года студенческой жизни в Московском университете, на юридический факультет которого записался весной 1894 года, 17-летним юношей. Лекций он почти не слушал, а занимался кружковыми дебатами по вопросам социализма и политической экономии. Ходил даже ( переодетый в штатское платье, чтобы студенческая форма не привлекла к себе внимание) в Сокольники “пропагандировать” рабочих. Повертевшись первые два года своей студенческой жизни в революционной социал-демократической среде, и почувствовав на себе ее тлетворное, удушающее влияние, 19-летний Франк после периода колебаний и мучительно-драматических объяснений с товарищами, отходит от этого чуждого ему по существу круга общения. Но изжить марксизм полностью и окончательно, в его теоретическом разрезе, ему удалось лишь лет через пять после этого неожиданно обозначившегося перелома.

К 1898 году относится встреча Семена Людвиговича с Петром Бернардовичем Струве, человеком оказавшим на него судьбоносное влияние. Это знакомство вскоре превратилось в дружбу, а дружба уже не прекращалась до самой смерти Струве в 1944 году. Позже, в одной из своих последних книг “Реальность и человек”, Франк напишет о том, какую могущественную роль в жизни человека, в личностном самосовершенствовании и духовном становлении играет общение, или диалог. Он назовет феномен общения феноменом “р а с ш и р е н и я “я”, распространение его за первичные и как бы естественные пределы”5). Несомненно, встреча с П.Б. Струве была, используя поэтический язык Франка, тем самым “ невыразимым и потаенным”, что, в конечном итоге, вернуло философа к его стезям. “Во всякой встрече двух пар глаз одна реальность - через посредство зрительных и слуховых впечатлений - дает о себе знать другой и другая ей “отвечает”, нечто по существу скрытое, внутреннее, сверхмирное проступает наружу и не только соприкасается, но как-то перекрещивается и, хотя бы частично и поверхностно, сливается, вступает в единство с другим, ему подобным носителем реальности”6).

Первая встреча С.Л.Франка и П.Б.Струве произошла в Москве в 1896 году, когда первому было 21 год, а второму 28, и когда оба они еще были марксистами. После состоявшейся тогда же второй встречи - уже наедине - первая была на людях - Струве стал для Франка, по собственному свидетельству последнего, “наставником”. Вскоре после этого времени они - уже бывшие марксисты - приняли участие в сборнике “Проблемы идеализма”, составившем важную веху в истории русского духовного развития. Ко времени выхода этого сборника Струве уже жил за границей как эмигрант и издавал “Освобождение” в Штуттгарте. Здесь Франк и встретился с ним снова в 1903 году. В течение некоторого времени он жил в семье Струве в штуттгартском пригороде Гайсберге и помогал Петру Бернгардовичу в редактировании “Освобождения”. К этому времени отношения их приняли характер интимной личной дружбы. На долгие годы Франк стал для всей семьи Струве другом семьи.

Во многом Франк и Струве были совершенно разные люди - по темпераменту, по философским воззрениям, но тем не менее, как позже отметил в своих воспоминаниях Франк, между ними “существовала некая конгениальность, некое сродство умов и душ”, и в их интимной дружбе было, по его словам, “что-то провиденциальное, как бывает провиденциальной любовь между мужчиной и женщиной” 7). Ко всему этому Франк прибавляет : “Истинная глубокая дружба <...> так же существенна и значительна, так же, я бы сказал, религиозно осмысленна в жизни человека, как и истинная любовь” 8). А уже в своей последней, при жизни не изданной книге “Реальность и человек”, Франк, давая оценку своим собственным духовным исканиям, высказывается о сути духовной жизни прежде всего как об опыте о б щ е н и я, как о стремлении к любви : “...Какой-то смутный зачаток этого же сознания мы имеем во всякой, хотя бы мимолетной, симпатии, во всякой подлинной “встрече” с любым “ты”, и в этом смысле можно сказать, что некая п о т е н ц и я л ю б в и образует само существо человеческой жизни” 9).

К истории взаимоотношений С.Л.Франка и П.Б. Струве, в частности, в плоскости их совместной издательской и общественной деятельности, мы еще вернемся, но прежде стоит вкратце рассказать о собственно научной и образовательной “карьере” Франка, если только конечно этот утилитарный термин вообще применим к оценке и изложению пройденного им сложного и драматического творческого пути.

В 1898 году Франк получил так называемое “выпускное свидетельство” об окончании восьми семестров Московского университета, но отложил государственные экзамены на год. Однако, сдать экзамены ему не удалось и в 1899 году. Весной этого года произошли известные студенческие беспорядки, захватившие большинство университетов. Активного участия Франк в них не принимал, но сочинил какую-то прокламацию. Это, по-видимому, дошло до сведения охранного отделения. Франк был арестован и выслан на два года без права проживания в университетских городах. Он уехал к родным в Нижний Новгород, а осенью выехал за границу, в Берлин. Немецкий язык был близок Франку с детства - его бабушка с материнской стороны была родом из Германии. В Берлинском университете Франк слушал лекции по политической экономии и философии. Там же написал он и свою первую самостоятельную философско-публицистическую работу “Теория ценности Маркса и ее значение. Критический этюд”, которая была опубликована в Москве в 1900 году. Книга обратила на себя внимание декана экономического факультета основанного тогда Политехнического Института, А.С.Посникова, который предложил 25-летнему Франку подготовку к профессуре. Однако, Франк решительно отложил это предложение, связанное с унизительным условием - изменением вероисповедания. Это лишний раз подтверждает то ощущение ответственности и важности самостоятельного религиозного искания, которые были прсущи философу, а также ощущение глубокой внутренней свободы. С.Л. Франк шел по пути добровольного и осознанного приятия христианства постепенно, следуя внутреннему убеждению, зову сердца. В 1910 году философ избрал себе отцом духовным о. К.М.Аггеева, туляка (из крестьянской семьи), магистра Киевской Духовной Академии, известного своей либеральной настроенностью. По мнению А. В. Карташова в положении свободомыслящего прозелита такой выбор был вполне объясним необходимостью психологически облегчить себе муку исповеди. Тем более это существенно для переступания столь глубокой мистической грани, которая пролегла между двумя единоутробными, но трагически распавшимися братьями : иудейством и христианством. В 1912 г. Франк стал христианином, веруя, что этим он не порывает, а, наоборот, укрепляет духовную связь со своим прошлым. Тут сама собой напрашивается параллель с обращением в христианскую веру современника Франка - поэта О.Э.Мандельштама, который буквально за год до этого ( в 1911 году) принял крещение в методисткой кирхе в Выборге, идя на этот шаг на основе личного с о з р е в ш е г о убеждения и решительно не желая давать этому поступку огласку и широкое толкование в литературных и окололитературных кругах. Для Мандельштама, также как и для Франка, был важен не обряд, а сам акт предания себя Богу. Но, если свои детские годы поэт Мандельштам вспоминает с ужасом, признаваясь что над ним всегда нависал и довлел “хаос иудейства”, как проклятие изгойства и формального законничества, как некий пугающий “утробный мир”10), то философ Франк свои детские годы вспоминает с благодарностью, поскольку уже тогда, в пору своей ранней, еще не сформировавшейся религиозности он по-настоящему зачаровывается, открывая в себе дивное и восторженное волнение, соединяющее его с Богом.

Весной 1901 года Франк, получив - до истечения двухгодичного срока высылки - право сдавать государственный экзамен в любом университете, кроме московского, вернулся в Россию и получил степень кандидата в Казани. К этому же 1901 году Франк относит пробуждение своей философской мысли. В своих воспоминаниях он позже напишет :

“В Ялте, зимой 1901-2 гг., которую я, окончив университет, провел в уединении <...> впервые проснулась и стала актуальной моя духовная жизнь. До этого я был существом чисто интеллектуальным (после того, как религиозное чувство годам к 16 замерло во мне.) <...>

Одновременно - еще и и раньше, в сущности еще с гимназических лет - я интересовался чистой философией. Помню надолго определившие мои философские идеи знакомство с системой Спинозы <...> В “интеллектуальной любви к Богу”, в мистическом чувстве божественности всеединства всего бытия я уже рано почувствовал то, что отвечало глубочайшему существу моей личности” 11).

Приведенная выше цитата является наглядным свидетельством некой предзаданности, по сути говоря, неизбежности направления франковского философского дискурса в плоскость Абсолютного. В этом было его призвание, в этом состояло изначальное ( имманентное) желание его души. Все другие философы влияли на Франка лишь постольку, поскольку импульсировали, напоминали о его собственном главном желании. Вот, например, что он напишет о влиянии на его творческое становление философии Ницше :

“Зимой 1901-2 гг. мне случайно попала в руки книга Ницше “Так говорил Заратустра”. Я был потрясен - не учением Ницше - а атмосферой глубины духовной жизни, духовного борения, которой веяло от этой книги.

С этого момента я почувствовал р е а л ь н о с т ь д у х а, реальность глубины в моей собственной душе - и без каких-либо особых решений моя внутренняя судьба определилась. Я стал “идеалистом” не в кантианском смысле, а идеалистом-метафизиком, носителем некого духовного опыта, открывшего доступ к незримой внутренней реальности бытия”12). Уже гораздо позже, в одной из своих последних работ “Свет во тьме” Франк, словно вступая в диалог с Ницше, ответит ему, отстаивая исповедуемые им в христианские идеалы : “Вся мораль христианства вытекает из этого нового аристократического самосознания человека, она не есть, как думал Ницше (введенный в заблуждение историческим искажением христианской веры), “мораль рабов”, “восстание рабов в морали”; она вся целиком опирается, напротив, с одной стороны, на аристократический принцип noblesse oblige, и, с другой стороны, на напряженное чувство с в я т ы н и человека, как существа, имеющего богочеловеческую основу”13).

Наиболее значимым, парадоксальным и, вместе с тем, очень точным выражением умонастроения Франка в приснопамятную зиму 1901-2 года, на наш взгляд, является употребленное им в дневнике словосочетание “внутренняя судьба”. В этом весь Франк, с его укорененностью в вечное и антипатией к политической и социальной постоянно меняющейся мишуре, которую проще было бы назвать “обыденной жизнью”. Любой мыслитель настолько и прежде всего может быть назван философом, насколько его “внутренняя судьба” преодолевает внешнюю. Позднее Франк напишет об этом в известной работе “Душа человека” : “Так, никто не может отрицать, что наша эмпирическая душевная жизнь в известной мере подчинена жизни нашего тела или находится в некоторой связи с нею, так что верующие в бессмертие души должны утверждать, наряду с этой душевной жизнью, о с о б о е н а ч а л о, не подверженное действию тела и совершенно независимое от него. Точно так же тот, кто признает с в о б о д у в о л и (курсив С.Д.), способность души властвовать над своей жизнью, побеждать эмпирические мотивы человеческого поведения, должен признавать это высшее или более глубокое начало, которое не совпадает с опытно данным потоком душевной жизни”14).

С 1901 года начинается период, когда С.Л. Франк зарабатывал на жизнь преимущественно переводами немецких философских книг. Революцию 1905 г. Франк пережил в Москве, там же, в октябре того же года, участвовал в первом съезде конституционно-демократической партии ( “кадетов”). Осенью философ переселился в Петербург. С декабря 1905 года, вместе со Струве, редактировал политический еженедельник “Полярная звезда”, а когда в марте 1906 года журнал этот был запрещен цензурой , Франк стал редактором кратковременного его преемника “Свобода и культура”.

К этому же времени относится начало активнейшего участия Франка в редактировании одного из лучших “толстых журналов” того времени, “Русской мысли”. Журнал этот перешел во владение и редактирование П.Б.Струве в конце 1906 года, после того, как прежний редактор, Гольцев, довел его до банкротства. “Русская мысль” в издании Струве просуществовала более 10 лет, вплоть до большевистской революции. Все это время Франк был членом редакции, вел философский отдел, по временам читал и всю беллетристическую часть. В 1904-05 годах он сотрудничал в журнале “Новый путь” и сменившем его журнале “Вопросы жизни”. Оба журнала редактировались двумя молодыми тогда философами-идеалистами Н.А.Бердяевым и С.Н. Булгаковым.

К январю 1906 года относится начало педагогической деятельности Франка, этой зимой он прочел курс социальной психологии на вечерних высших курсах при гимназии М.Н.Стоюниной ( тещи Н.О.Лосского). Позднее он начал читать лекции на фребелевских курсах и в других частных высших учебных заведениях. Настоящую академическую карьеру Франк начал сравнительно поздно, когда ему было 35 лет. Совершенно лишенный честолюбия, он долгое время довольствовался положением свободного писателя и публициста.

Но к 1908 году относится событие в личной жизни Франка, которое коренным образом изменило внешний уклад его жизни и побудило его искать более устойчивого источника существования - его брак. Пятого июля этого года он женился на Татьяне Сергеевне Барцевой, одной из своих слушательниц на стоюнинских курсах. Впоследствии Мария Николаевна Стоюнина скажет сыну Франка Владимиру, что этот брак именно ей обязан появлением на свет.

Последующие годы Франк провел в напряженной научной работе. В 1909 году Франк был участником знаменитого сборника Вехи”, в котором была опубликована его знаменитая статья “Этика нигилизма”. Публикация статьи в сборнике создала ему репутацию талантливого публициста и религиозного философа.

В 1911-1912 гг. Франком был сдан магистерский экзамен и с осени 1912 года он стал приват-доцентом при Петербургском университете. С весны 1913 и до лета 1914 года он имел научную командировку в Германию. Если вспомнить аналогичную поездку Вышеславцева в Марбург, то придется признать, что Германия являлась для многих русских философов своего рода “землей обетованной”, заповедным краем в котором приводилось в систему и оттачивалось их философско-религиозное мировоззрение. В Германии Франк написал свою первую объемную философскую книгу “Предмет знания”, принесшую ему славу. Эта работа вышла весной 1915 года и была защищена им в качестве магистерской диссертации в мае 1916 года.

Годы первой мировой войны Франк прожил в Петербурге. В 1916 году он написал и в 1917 году издал книгу “Душа человека”, которая должна была стать докторской диссертацией, но из-за революции и отмены ученых степеней не была защищена. В предисловии к этой книге он изложит свой собственный, философский рецепт спасения России от революционной напасти : “...в чем бы ни заключался конкретно выход из переживаемого нами тяжелого кризиса, не подлежит сомнению, что единственный путь к нему - повышение духовного уровня нашей культуры”15).

По сути дела, в данной книге Франком была поставлена и исполнена титаническая задача - не столько реабилитация, сколько даже классификация психологии, как науки, в ее аутентичном смысле и варианте. Русский мыслитель назовет эту величайшую науку “философской психологией”, блестяще отвечая своим возможным оппонентам : “Как бы то ни было и как бы кто ни решал для себя общий вопрос о природе и ценности истины, мы решительно утверждаем, что учение о душе и человеческой жизни - то, что обычно зовется устарелым именем “метафизики”, искаженным ложными, лишь исторически накопившимися ассоциациями, - есть не искусство, не проповедь и не вера, а знание или что оно, по крайней мере, возможно и нужно т а к ж е и в форме т о ч н о г о н а у ч н о г о з н а н и я”16). Предметом изучения философской психологии, по Франку, является “душевная жизнь”, которая “есть не механическая мозаика из каких-то душевных камешков, называемых ощущениями, представлениями и т. п ., не сгребенная кем-то куча душевных песчинок, а некоторое единство, нечто первично-сплошное и целое, так что, когда мы употребляем слово “я”, этому слову соответствует не какое-либо туманное и произвольное понятие, а явно сознаваемый (хотя и трудно определимый) факт”17).

Летом 1917 года тогдашнее либеральное министерство народного просвещения предложило Франку стать деканом и ординарным профессором только что открытого историко-философского факультета Саратовского университета. Перспектив на возможность мирного научного труда в Петрограде при тогдашней разрухе оставалось мало, продовольственные трудности в Петрограде ставили под вопрос возможность прокормления детей ( к тому времени их было трое). Несмотря на нежелание покидать столицу, Франк в конце концов принял предложение.

В сентябре 1917 года, накануне большевистской революции, Франк переехал с семьей в Саратов, родной город Татьяны Сергеевны, где тогда жили ее родители. Первый год работа нового факультета шла хорошо и дружно. Но катастрофическое большевистское разрушение продолжалось. С осени 1919 года Франк с семьей переселился в большое немецкое село Зельман ( Ровное), в ста верстах южнее Саратова на степном берегу Волги. Официально это было предпринято им с целью организации педагогического института для немцев-колонистов, на самом же деле чтобы прокормить семью. Однако, вскоре, в 1920 году Франку пришлось вернуться в Саратов, а осенью 1921, года в начале НЭПа, он перехал в Москву.

В Москве в ту пору сложилась фантастическая обстановка. Ободренная либерализацией режима, интеллигенция поднимала голову. Франк был избран членом “философского института”, выделенного из университета в отдельное учебное заведение. Одновременно, вместе с Н.А.Бердяевым, Франк основал ( и в качестве декана вел) так называемую “Академию духовной культуры”. Деятельность этой Академии состояло в организации серии публичных лекций на философские, религиозные и общекультурные темы. Лекции имели огромный успех среди всех слоев населения - студентов, красноармейцев, рабочих. Однако этот мираж свободы оказался недолговечным. Летом 1922 года спохватившееся Политбюро арестовало, а затем выслало за пределы России большую группу видных ученых и писателей из Москвы, Петрограда и других университетских городов, в том числе Франка.

Сентябрь 1922 года был началом изгнания для одного из величайших русских философов, изгнания, которое он провел сначала ( до 1937 года) в Германии, затем ( 1937 - 1945) во Франции и, наконец, с 1945 года, вплоть до своей кончины в 1950 году, в Англии.

В материальном и бытовом отношении эти 28 лет эмигрантского существования были трудными, иногда отчаянно трудными. Но в творческом отношении они означали беспрерывное движение вверх.

В двадцатых годах, когда Берлин был не венчанной столицей российской эмиграции, Франк принимал активное руководящее участие в основанном там группой высланных ученых Русском Научном Институте, где читал лекции и по-русски и по-немецки. В последний год существования института ( 1932 ) он был его директором. Участвовал он также и в деятельности Религиозно-философской академии, основанной в Берлине группой русских философов, во главе с Бердяевым. В 1924 году Академия переехала в Париж, но Франк продолжал еще несколько лет читать лекции в Берлине от ее имени. Но несмотря на частые лекционные поездки, Франк, жи весьма одиноко. Берлин был, по его признаниям, своего рода пустыней, в которой он жил отшельником. После смерти Макса Шеллера, с которым он за последние годы его жизни жил в интенсивном духовном общении, у него не было тесного и плодотворного контакта с немецкими философами. Другим полем педагогической деятельности Франка, оказавшей сильное влияние на молодежь за рубежом, было Русское Студенческое Христианское Движение.

С 1931 по 1933 года Франк читал лекции на немецком языке в берлинском университете при кафедре славянской филологии по истории русской мысли и литературы. За 15 лет жизни в Германии Франк много разъезжал для чтения публичных лекций и по-русски и по-немецки ( немецким языком он владел в совершенстве). Ему удалось побывать и в Чехословакии, в Голландии, Италии, Швейцарии, Франции, на Балканах и в Прибалтике. В 1928 году он был участником съезда славянских философов в Варшаве, а в 1934 году он стал участником всемирного философского конгресса в Праге. Он много публиковался в немецких, швейцарских и голландских журналах.

В 1933 году, с приходом к власти национал-социалистов, Франк потерял всякую возможность регулярного заработка в Германии, а через несколько лет им заинтересовалось Гестапо. В качестве “христианина - не-арийца” Франк вынужден был покинуть Берлин, в котором обрел свою вторую родину. Он неоднократно говорил, что двух революций слишком много для одной жизни. Спустя 15 лет после высылки из Советской России ему пришлось эмигрировать во второй раз, на этот раз во Францию. После начала в 1939 году второй мировой войны Франк с женой оказались отрезанными от детей, которые к этому времени - за исключением второго сына, жившего с родителями во Франции - жили в Англии.

Много тяжестей и испытаний пришлось перенести Франку вместе с женой во время второй войны. Голод и смертельная опасность со стороны немецкого правительства, тревога за детей, от которых почти не было вестей, и сознание, что Европа попала во власть инфернальных стихий - вот неизменный психологический и событийный фон страшных лет 1939 - 45 года. Спасли Франка, с одной стороны, героическая и самоотверженная любовь жены, а с другой - его глубокая и спокойная вера. Об этой вере свидетельствуют не только его книги, но и интимные заметки в его записных книжках, особенно за время войны. Вот отрывок одной из них, запись помечена 19-м ноября 1942 года :

“ Заповедь не заботится о завтрашнем дне - “довлеет бо дневи злоба его” - есть, вообще говоря, не требование, а наставление, выражающее идеал совершенства. В обычных условиях человеческой жизни этот идеал неосуществим полностью : он противоречит самому механизму волевой жизни человека. Наша мысль , наша забота, наш интерес всегда направлены на будущее - на завтрашний день <...> и евангельская заповедь только напоминает нам, что не следует придавать этой установке безусловное значение, как бы целиком погружаться в нее, а надлежит при всех заботах сохранять легкость беззаботности, доверия к Богу. <...> Дети живут сегодняшним днем, мудрецы - вечностью : все остальное суета...”18) .

Из лекций, читанных Франком в 20-ых годах в Берлине, выросли две популярные работы, оказавшие большое влияние на русскую молодежь за рубежом : “Крушение кумиров” ( 1924), “Смысл жизни” (1926). В работе “Смысл жизни”, в одной из глав, с характерным для Франка названием “Самоочевидность истинного бытия”, философ говорит о стремлении к Абсолютному, извечной тяге к совершенству, заложенной в каждой из нас, употребляя в высшей степени поэтическое слово - т о м л е н и е. Впрочем, отдавая дань справедливости, следует признать, что данное слово одновременно из богословского багажа. “Лежащее в основе этого томления и искания влечение к абсолютному благу, вечной жизни и полноте удовлетворенности, жажда найти Бога, приобщиться к Нему и в Нем найти покой, - отмечает Франк, словно вступая в спор с неким незримым, зараженным скептицизмом оппонентом, - есть тоже в е л и к и й ф а к т р е а л ь н о с т и человеческого бытия, и при более внимательном и чутком рассмотрении человеческой жизни легко обнаруживается, что вся она, при всей слепоте, порочности и тьме ее эмпирических сил, есть смутное и искаженное обнаружение этого основного факта” 19).

Несколько позднее, в 1930 году Франк опубликовал “Духовные основы общества”, книжку, которую он сам назвал “введением в социальную философию” и основной пафос которой заключался во всемерной популяризации, едва ли не апологетики, христианского вероучения применимо к государственному и социальному обустройству общества. Этой книге было суждено много позднее, после окончания второй мировой войны, стать учебным пособием на курсах, организованных в лагерях для новых людей из России в Германии и Австрии. Философские взгляды на общество, также как и взгляды, например Н.О.Лосского, характеризуют его, как человека, стоящего на твердой религиозной платформе, максималиста, считающего, что “все в общественной жизни по самой природе вещей может быть только относительно хорошим - ибо есть компромисс между абсолютным идеальным заданием и несовершенством эмпирического человеческого существа”20).

В 1937 году во Франции вышел несколько сокращенный перевод философской книги Франка “Предмет знания”, а в 1938 году, также в Париже, но по-русски, появилась его новая большая философская работа “Непостижимое” - одна из крупнейших работ русской мистической философии, в которой также отражается его внутренняя духовная жизнь. В ней Франк следовал традиции христианского неоплатонизма, начиная с Плотина, Дионисия Ареопагита и Августина вплоть до Ф.К. Баадера и Соловьева. Особенно выделял он Николая Кузанского, чья доктрина “умудренного неведения” широко используется в этой работе. По сути, для Франка неведение есть “бесконечное самоотречение”( метафора Кьеркегора), смиренное признание собственного бессилия пред лицом Абсолюта, а глубина личности есть самость, как “внутреннее обнаружение Непостижимого”.

Годы второй мировой войны Франк провел в напряженной работе над двумя трудами, первый из которых ему удалось контрабандой переправить в Англию к сыну. Она вышла в Лондоне по-английски в 1946 году по названием “Gоd with us” ( “С нами Бог”), Вторая книга “Свет во тьме” - вышла в Париже на русском языке, в 1949 году. Незадолго до кончины Франка в Лондоне вышла на английском языке составленная им антология из произведений Владимира Соловьева. В том же году он закончил писать свой последний религиозно-философский труд “Реальность и человек”.