МЕХАНИЗМЫ ВОСПРОИЗВОДСТВА СОЗНАНИЯ ВНУТРИ РОДА: МИФ–РИТУАЛ–ТАБУ - Становление философии на Востоке (Древний Китай и Индия) – А.Е. Лукьянов - Философия как наука

Внутри рода подрастающие поколения вызывали потребность обучения их родовому опыту жизни. Наиболее динамичными способами для передачи родового опыта, его закрепления и постоянного воспроизводства к жизни были слово (песня, миф), движение (танец, ритуал) и ритм (мелодия, табу). Основывались они на элементарных свойствах человеческого организма. При необходимости человек в коллективном общении и индивидуально всегда мог воспроизвести их из себя. Поскольку коллективные формы родовой жизни протекали в тождестве с природными ритмами, человек владел всей совокупностью значимых связей этих ритмов. В целях закрепления в родовой памяти получаемого опыта и передачи его младшим поколениям человек без ущерба для объективно шествующих ритмов природы повторял и убыстрял их в мифо-ритуально-табуированном игровом общении внутри рода вокруг своих природно-родовых первопредков. На эту микросцену условного течения жизни по сезонам года и циклам лет он вызывал младшие группы и обучал их общеполезному опыту.

Полученный в трудовом и брачном общении опыт старшие поколения закрепляли в теле и облике лервопредка – его форме (позах и поворотах по странам света), линиях узоров, цвете, имени и т. д., отчего первопредок наполнялся идейным содержанием норм коллективной жизни. Как только члены рода сходились в единство в мифо-ритуально-табуированном действии, это единство сразу же получало чувственное воплощение во включенном сюда первопредке (человек и природная вещь), функции которого могли подразделяться между несколькими вещами и людьми в зависимости от задач тренировочного обучения. Под воздействием требовательного коллективного взгляда первопредок тут же становился поющим (миф), танцующим (ритуал) и отбивающим ритмику слова и движения (табу). Шел игровой запрос-ответ между поколениями и хранителями родовых традиций – первопредками старших поколений. Родовой коллектив вторил здесь первопредкам, и в слове и деле усваивал родовые нормы. В обыденной жизни как памятную бирку люди носили

при себе миниатюрно выполненную копию первопредка (обработанную или необработанную вещь) или завязывали узелки на память в волосах бороды. Прочитывать их, т.е. поддерживать в памяти родовые нормы, человек мог, совершая индивидуальное мифо-ритуально-табуированное действие, что, вероятно, в возникших впоследствии религиозных актах приобрело форму коленопреклонения человека перед фетишем и символе складывания рук у подбородка вместе с проговариванием текста молитвы.

Хорошую иллюстрацию воспроизводства сознания внутри рода в мифе-ритуале-табу с воплощением родового единства в первопредке Брахмане дает реставрированный по ведийской литературе ритуал яджны, происходящий от яджны – способа жизни: “Яджна – это способ производства, к которому общество ариев перешло благодаря использованию огня... Когда совершалась яджна, на свет появлялся Брахман. Он не мог существовать вне яджны или без нее. Она – сама форма его существования. Иначе говоря, Брахмана и яджну можно определить как общину ариев и ее способ производства. Вместе они представляли собой первобытную общину с коллективным производством. Веды – знание этого способа производства, образ жизни великого Брахмана-общины” [26, 57 ]. Сам же ритуал яджны, хотя и сохранился в религиозной форме, рассказывает о видах и способах обучения членов родовой общности древних индийцев: “В процессе исполнения ритуала яджны требуется добыть огонь трением двух кусков дерева, построить хижину из особой породы дерева и травы, подоить корову, сделать творог, растереть зерно камнем (даже не жерновом), убить животных, снять с них шкуру, затем приготовить из них пищу, петь и плясать, бороться, молиться и т. д.” [26, 401.

Построение родового мировоззрения на базе биосоциального тождества рода и природы закладывает принципы построения последующего древнекитайского и древнеиндийского мировоззрения. Во-первых, движение природно-родовой жизни по принципу порождения всего и всех из единого первоначала, а точнее сказать “выхода” из первоначала и “возвращения” в него На круги своя, предвосхищает субстанциально-генетический принцип построения философских космогонических, антропо-, социо-, и гносеогенных конструкций. Или, иначе говоря, предвосхищается философская модель природного и социо-антропоморфного космического пульсара, который на круги бытия испускает из себя вещи и живые существа со всеми их природными, социальными, нравственными, эстетическими и т. п. смыслами и через определенный период втягивает их обратно, замыкая звено бесконечной цепи становления вещей космоса.

Во-вторых, следование родового сознания по пространственно-временному пути природных круговоротов “накатывает” круговую модель пути философского самосознания, которая с развитием общества и мировоззрения приобретает вид спирали. Древние даосы так и называют свой философский путь именем Дао-Пути, а пять философских категорий, которые сориентированы по странам света и центру, называют у сия – “пятью путниками”, “движением пяти” или, что то же самое в иероглифическом чтении, у хан – “пятичастным рядом”.

В-третьих, генетический источник всеприродного становления вещей, слагающийся из взаимодействия природных мужского и женского начал, полагают начало диалектического воззрения на мир. В философских учениях китайской и индийской древности эти генетические начала трансформируются в диалек-тичекий философский принцип конструирования бытия, сознания и познания. Например, инь и ян, Дао и Дэ (у китайцев).

В-четвертых, тождество идеи, вещи и человека в родовом сознании определяет последующую стилистику философского мировоззрения. Родовые идеи наделяются пластическими свойствами природного хтонизма и родового антропоморфизма. Миф, ритуал и табу, которые воплощают в себе природно-родовую. идею жизни, не могут выразить ее иначе, как подражанием звучанию, движению и ритму жизни природной вещи. Сам язык человека становится здесь пластичным: хтоничным и антропоморфным. Вот откуда в языке древних китайцев и индийцев берутся причудливые сочетания зооантропоморфных образов, звуков, движений, ритмов, цветов и т. д. Возникающее философское сознание, обращаясь затем на познание природы, человека и мышления, проходит сквозь мировоззренческий опыт мифа, ритуала и табу, насыщается родными ему пластическими свойствами и ведет к статуарно-чувственному оформлению природ-но-человеческого бытия и мышления. Философия творит космическую хтоническую и антропоморфную статую как свой философский предмет. Философское сознание непосредственно на теле природы сводит звезды, солнце, луну, горы, реки и долины во вселенский дом жизни и мышления. Эта мировая статуя есть не только философское мироздание с разумным хозяином во главе. Оно в то же время есть пластическое и статуарное оформление всех мировоззренческих форм сознания: морали, права, политики, искусства и т. д.

В-пятых, коллективные формы и механизмы воспроизводства родового сознания на всем протяжении развития рода остаются неизменными. Только в конце эпохи родовой организации, когда зарождаются классы, появляются индивидуализированные фор-

мы предфилософского творчества, но и то лишь как придание движению коллективного сознания того или иного направления. В целом же предфилософское творчество остается коллективным и анонимным вплоть до прочного гражданского утверждения личности уже при наличии государства. Даже имена первых мудрецов и философов Китая и Индии покрыты легендами, столь прочны были коллективистские устои материальной и духовной жизнедеятельности.

Историческая трансформация коллективных форм дофилософского сознания в индивидуализированные формы философского сознания отражала социально-экономические сдвиги древнего общества. Предфилософское тождество природы и человека получало в философии новую мировоззренческую разработку, которая вела к выделению философских направлений внутри древнеиндийской и древнекитайской философии и построению устойчивой гносео-онтологической структуры философского гносиса.