Категория общественно-экономической формации: содержание н структура - Теория и история - Келле В.Ж., Ковальзон М.Я.

“...Главная особенность понятия формации в том, что оно отражает только важные, только существенные явления, т. е. только такие принципиальные особенности социальных порядков, которые в основном единообразно повторяются в разных странах и которые можно обобщить” . Исходя из этого положения, обычно включают в понятие формации три основных элемента. “Известно,— пишет, например, Е. М. Жуков,— что общественно-экономические формации складываются как единство производительных сил, производственных отношений и надстройки на определенной ступени исторического развития” . Однако изучение трудов классиков марксизма показывает, что в них содержание понятия формации характеризуется вовсе не однозначно. Фиксируя это обстоятельство, многие участники дискуссии о категории “социально-экономическая формация”, проведенной центром марксистских научных исследований Французской коммунистической партии в 1971 г., вообще отрицали научную определенность этой категории. Классики марксизма, утверждали они, употребляли термин “формация” в самом различном значении. И это-де должно быть возведено в принцип. В связи с этим предлагалось вместо категории “общественно-экономическая формация” пользоваться целым “семейством” категорий, объединенных термином “формация”.

Нам представляется, что в рамках исторического материализма можно выделить несколько основных аспектов определения формации.

Как категория, призванная вычленить в сплошном потоке истории качественно определенные, относительно устойчивые образования “формация” имеет своим содержанием исторически определенные производственные отношения. Именно вычленение основного производственного отношения, выступающего как совокупность отношений в производстве, обмене деятельностью и распределении, позволяет не только строго научно отделить один этап истории от другого, скажем феодализм от рабства или капитализма, но и вскрыть в сугубо индивидуализированных, неповторимых порядках разных стран существенно общее. “...Анализ материальных общественных отношений,— подчеркивал В. И. Ленин,— сразу дал возможность подметить повторяемость и правильность и обобщить порядки разных стран в одно основное понятие общественной формации”'.

Иное содержание имеет категория “формация” в том случае, когда она выражает исторически конкретный тип проявления определенных производственных отношений. Как известно, историю становления и развития капиталистической формации К. Маркс изучал на примере Англии. Результатом его исследования явился “Капитал” — образец научного анализа формации. Какой же смысл Маркс вкладывает здесь в понятие формации? Классический ответна этот вопрос опять-таки дает Ленин. “Скелет” формации, исследуемой в “Капитале”, составляют производственные отношения. “Все дело, однако, в том,— подчеркивает Ленин,— что Маркс этим скелетом не удовлетворился, что он одной “экономической теорией” в обычном смысле не ограничился, что — объясняя строение и развитие данной общественной формации исключительно производственными отношениями — он тем не менее везде и постоянно прослеживал соответствующие этим производственным отношениям надстройки, облекал скелет плотью и кровью”. И далее Ленин дает развернутую характеристику содержания понятия “формация”: Маркс показал “всю капиталистическую общественную формацию как живую — с ее бытовыми сторонами, с фактическим социальным проявлением присущего производственным отношениям антагонизма классов, с буржуазной политической надстройкой, охраняющей господство класса капиталистов, с буржуазными идеями свободы, равенства и т. и., с буржуазными семейными отношениями” .

Очевидно, что, характеризуя содержание понятия “формация” применительно к исторически определенному обществу на данном этапе его развития, В. И. Ленин вовсе не сводил это содержание к трем элементам — производству, базису и надстройке. Он говорит и о присущих формации бытовых сторонах, и о семейных отношениях, и о классах, и о вытекающем из характера производственных отношений своеобразии их взаимоотношений и т. д. При этом следует учитывать, что, показывая в “Капитале” всю капиталистическую формацию как живую на типичном примере Англии, К. Маркс писал не просто о специфических классах английского общества, об английской семье или своеобразии быта, а имел в виду классы именно капиталистического общества, специфику капиталистической семьи и т. д. Таким образом, и в данном случае вырабатывается теоретическая абстракция, но уже приближающаяся к специфической реальности той или иной конкретной капиталистической страны. “В действительности же всегда имеется налицо лишь некоторое приближение; но приближение это тем больше, чем полнее развит капиталистический способ производства...” .

Это означало, что, хотя в обществе (как и в природе) нет индивидуальных явлений, абсолютно соответствующих своему понятию, отсюда не следует, что понятия надо рассматривать как чистые абстракции, вычленяющие общее в явлениях и не имеющие непосредственного аналога в действительности. Понятие формации (как, впрочем, и любое другое научное понятие) надо рассматривать и как абстракцию (дающую одностороннее отражение объекта), и как конкретное понятие (отражающее полноту явления), если его рассматривать в той точке, “где процесс достигает полной зрелости, своей классической формы” .

Подводя некоторый итог сказанному, отметим, что необходимо различать принцип, на основе которого стала возможной выработка понятия “формация”, позволившего отделить один период истории от другого, и само содержание этого понятия, характеризующее формацию как особый социальный организм, имеющий специфические законы возникновения, функционирования и развития.

Категория “общественно-экономическая формация” — своеобразный итог теоретического осмысления общественной жизни и ее истории, которая представляет, с одной стороны, развернутый во времени процесс восхождения от одной ступени общественного развития к другой, от первобытнообщинного строя через антагонистические формации к коммунизму и, с другой — совокупность развернутых во времени и пространстве процессов развития отдельных стран, народов, государств, региональных объединений. Поэтому, анализируя содержание этой категории, надо иметь в

виду обе ее соотносительные характеристики. Как понятие, позволяющее расчленять всемирную историю на различные этапы, формация фиксирует то существенно общее, что их отличает: как понятие. характеризующее своеобразие каждого из этих этапов, скажем капиталистическую или коммунистическую формацию, она фиксирует данное общество во всем богатстве его проявлений. Само по себе понятие формации не дает конкретных знаний ни об истории какой-либо страны или региона, ни об истории человечества в целом, но оно позволяет отбросить разговоры об обществе вообще и приступить к изучению любого из конкретных обществ, поскольку дает объективные критерии их выделения, разграничения и целостной характеристики. Понятие формации служит как познанию единства всемирной истории, так и исследованию присущих ей различий. Именно поэтому категория “общественно-экономическая формация” рассматривается как краеугольный камень материалистического понимания истории, значение которой для всего обществознания трудно переоценить.

Само собой разумеется, и об этом мы уже говорили, выработать понятие формации было нельзя, не вскрыв родовое единство человечества, не показав, что любое исторически конкретное общественное образование в своей сущности характеризуется определенными производственными отношениями, внутри и посредством которых только и может осуществляться производство и воспроизводство непосредственной жизни. Без раскрытия того общего, что присуще истории людей) выработать понятие формации было бы, конечно, невозможно. Но значение его состоит как раз в том. что оно позволяет приступить к изучению исторически определенного общества во всем богатстве его характеристик. Таким образом, вычленение производственных отношений как того, что отличает одну формацию от другой, есть необходимая предпосылка рассмотрения каждой из них как конкретной целостности. В этом, последнем, случае и возникает необходимость всестороннего исследования содержания этого понятия и рассмотрения структуры социального организма как системы взаимосвязанных элементов.

Важнейшим структурным образованием любой формации, определяющим ее формирование, функционирование и развитие, является способ производства материальных благ, необходимых для жизни людей. Выделение производства в качестве материально-экономической основы любого общества, определяющей в конечном счете возникновение и развитие всех других элементов социальной системы, и есть конкретное проявление принципа материализма при анализе общественной жизни. Вместе с тем такое выделение стало возможным лишь на определенном этапе истории. Как и все категории исторического материализма, понятие “производство” — абстракция, имеющая значение для всех общественных форм. Это, однако, не значит, будто ее можно выработать на любом этапе истории и с помощью формально-логических познавательных средств. Только при капитализме, когда понятие “производство вообще” выступает как “практически истинное”, создается возможность и его теоретической фиксации.

Реализовать же эту возможность и действительно зафиксировать теоретическое содержание производства и его значение как основополагающего структурного элемента любой социальной системы можно, лишь исследовав эти проблемы в рамках исторического материализма и выразив результаты такого анализа в соответствующих категориях. Для этих целей нельзя воспользоваться категориями политэкономии, хотя, казалось бы, они характеризуют те же самые отношения. Когда исторический материализм исследует тот же объект, что и конкретная наука, он рассматривает его в ином отношении. Поэтому нельзя механически переносить категории частных наук в философско-социологическую теорию и наоборот.

Так, исторический материализм, как и политэкономия, .используют для характеристики двух сторон производства категории “производительные силы” и “производственные отношения”. Но если в политэкономии эти категории выработаны для анализа экономики общества, то в историческом материализме они служат исследованию общества в Целом. В связи с этим они и содержательно несут различную нагрузку.

В политэкономии и в особенности в конкретной экономике производительные силы включают в себя все многообразие элементов, необходимых для производства материальных благ. Так, характеризуя в “Капитале” такой элемент производительных сил, как средства труда, К. Маркс называет и производственные здания, и используемые в производстве средства транспорта и связи, и сосуды, и бочки, и смазочные материалы, а не только орудия труда. Вместе с тем Маркс подчеркивает, что из всех средств труда наибольшее значение для понимания зависимости общественного состояния от уровня развития материально-технической базы имеют именно механические средства труда, совокупность которых он называл “костной или мускульной системой производства”. Исторический материализм, который характеризует средства труда не с точки зрения их роли в процессе производства, а именно с точки зрения их воздействия на состояние общества в целом, фиксирует внимание на указанном положении Маркса. Поэтому, выделяя в производительных силах средства труда как их определяющий элемент, исторический материализм указывает: экономические эпохи различаются не тем, что производится, а тем, как производится, какими средствами труда.

Характеризуя производительные силы как социологическую категорию, исторический материализм включает сюда два основных элемента, существенно важных для социологического анализа: орудия труда, которые выступают материальным показателем меры познания и практического господства человека над природой, и людей — трудящихся, обладающих определенным опытом, навыками и знаниями, необходимыми для того, чтобы производить орудия и приводить их в движение.

Если бы экономисты, скажем разрабатывающие проблемы экономики сельского хозяйства, исходили бы непосредственно из дефиниции производительных сил, сформулированной в рамках исторического материализма, и обосновывали бы ту мысль, что для подъема сельского хозяйства достаточно завезти в деревню новую технику и обеспечить ее использование специалистами, но не позаботились бы о запчастях, горючем и смазочных материалах, ремонтных мастерских и навесах для техники и т.д., то они принесли бы немалый вред практике и обнаружили бы к тому же непонимание методологической функции исторического материализма.

Так же в принципе обстоит дело и с категорией “производственные отношения”. Как форма развития производительных сил, они исследуются и политэкономией, и историческим материализмом. Но если политэкономия рассматривает их во всем богатстве присущих им характеристик, общих и частные законов функционирования и развития, то исторический материализм рассматривает их только в их общесоциологическом качестве, то есть как элемент социальной системы, взаимодействующий с производительными силами, зависящий от них и в то же время придающий им определенное социальное качество. Исторический материализм исследует диалектику производительных сил и производственных отношений, общие законы их взаимоотношений и не вторгается в сферу конкретно-исторических законов функционирования и развития производственных отношений. В этом смысле политэкономия охватывает производственные отношения шире, всестороннее, чем исторический материализм. Но исторический материализм не ограничивается рассмотрением производственных отношений только как формы развития производительных сил. Он рассматривает их и в ином социальном качестве — как базис надстроечных образований и в этом смысле исследует их шире, богаче и всестороннее, чем политэкономия.

Исторический материализм рассматривает производственные отношения как экономическую структуру общества, как ту основу, которая порождает и определяет существование и развитие целой системы надстроечных образований, то есть не только как форму развития производительных сил, но и как содержание надстройки. Для характеристики производственных отношений в этом их своеобразном качестве выработано особое понятие — “экономический базис общества”.

Каждая общественно-экономическая формация характеризуется вполне определенными базисом и надстройкой. Реально, конечно, ни одна формация, даже в своем классическом проявлении, не выступает в чистом виде, как полностью соответствующая своему понятию, ибо только в абстракции она существует как нечто статичное, отделенное абсолютно строгими границами от предшествовавшей и последующей формаций. Рассматриваемая же в развитии, любая формация несет в себе остатки старого способа производства и зародыши нового, существующие в рамках данной формации в виде укладов хозяйства. Воздействие последних сказывается на конкретно-историческом характере базиса и надстройки каждого данного общества.

В связи с этим возникает необходимость более подробно осветить два вопроса: во-первых, каково содержание и значение тех понятий, в которых отражаются перечисленные структурные элементы формации, во-вторых, исчерпывается ли ими содержание понятия “формация”?

Чтобы ответить на эти вопросы, необходимо прежде всего раскрыть значение понятия производства для всей теории формаций, не ограничиваясь констатацией того факта, что производство является основным условием существования людей любого общества. Научным открытием основоположников марксизма стало обоснование и доказательство того, что, осуществляя процесс производства, люди не только меняют природу, приспосабливая ее к своим потребностям, но и меняют свою собственную природу, формируются и развиваются как социальные существа. Производя материальные блага, люди тем самым производят определенный уклад своей жизни, ибо способ производства — это определенный вид жизнедеятельности индивидов, “их определенный образ жизни”. Значение этого открытия в том и состоит, что им обосновывается фундаментальный вывод: строение каждой формации определяется присущим ей способом производства общественной жизни.

Способ производства есть материальная система, которую можно анализировать в категориях научного мышления. Возникает вопрос, в какой мере этот способ анализа применим ко всему обществу, включающему не только объективную, но и субъективную сторону? Иначе говоря, можно ли субъективную сторону исторического процесса анализировать с объективных позиций? Видимо, положительный ответ на этот вопрос может быть дан, если будет доказана материальная обусловленность субъективной стороны общественной жизни, то есть ее зависимость от материального производства.

Задача объективного анализа субъективной стороны общественной жизни — специфическая проблема общественных наук. Ее решение, как уже отмечалось, немыслимо без материалистической философской основы. Лишь с позиций материализма, утверждающего, что бытие определяет сознание, открывается возможность объективного анализа субъективной, вторичной, производной стороны исторического процесса.

Эта возможность впервые была реализована и воплощена в цельную концепцию историческим материализмом. Доказательство тоги, что содержательная и структурная характеристика надпроизводственных сфер определяются материальным производством, дано марксизмом в теории базиса и надстройки. Эти понятия были введены в науку К. Марксом, который, сопоставляя производственные отношения с социально-политическими структурами, пришел к выводу, что совокупность “производственных отношений составляет экономическую структуру общества, реальный базис, на котором возвышается юридическая и политическая надстройка и которому соответствуют определенные формы общественного сознания” .

За внешней простотой этих определений скрывается целый комплекс сложных проблем, то есть. теоретическое содержание, с которым нельзя обращаться произвольно, не ломая всей конструкции материалистического понимания истории. Именно черев категорию надстройки материалистический подход распространяется на надэкономические сферы общественной жизни, чем создается возможность их научного анализа.

В самом определении этих сфер как надстройки уже заключена идея их зависимости от базиса общества, от материальных, складывающихся помимо воли и сознания людей экономических отношений. Линии этой зависимости многообразны и выявляются конкретно-историческим анализом. Методология указывает лишь на сам факт зависимости субъективной стороны от объективной и на этой основе выявляет принципы объективного анализа первой.

В определении К. Маркса заложена еще одна важная идея. Он выделяет именно политико-юридическую надстройку. Вряд ли это можно рассматривать как полную характеристику надстройки. Речь идет здесь, по нашему мнению, о ядре надстройки, главном ее содержании, связанном с тем, что именно юридическая и политическая надстройка (государство, система права и т. д.) прямо выражает и закрепляет те отношения собственности, которые складываются в сфере базиса и характеризуют его специфику. При определении политико-юридической надстройки экономические отношения собственности тем самым приобретают новую форму выражения. Базис и политико-юридическую надстройку объединяет то, что в обоих случаях речь идет об отношении собственности, но в первом — об их экономическом содержании, а во втором — об их политико-юридической форме. Эта зависимость выражена в известных положениях марксизма, что политика есть концентрированное выражение экономики, а право — юридическое выражение собственности. Государство — основное учреждение надстройки классового общества, ее стержень. С его помощью класс, господствующий в экономике, становится господствующим и в сфере надстройки, в обществе в целом.

Такова основная линия детерминации надстройки: содержание и Структура экономических отношений определяет содержание и структуру политико-юридической формы. В онтологическом плане таким путем образуется структура общественно-экономической формации. В методологическом — эта зависимость создает возможность объективного научного анализа всей сферы государства, политических и юридических отношений конкретного общества, определенной формации.

Но характеристика надстройки не исчерпывается указанием на ее зависимость от базиса. В отличие от экономических отношений, политико-юридические формы, надстроечные учреждения, организации и отношения не могут сложиться, не будучи опосредствованы сознанием людей. Поэтому, вступая в сферу надстройки, мы покидаем область материальных отношений, складывающихся помимо воли и сознания людей, и включаемся в систему отношений, которые формируются, “проходя через сознание” (В. И. Ленин),— отношений идеологических.

Идеологические отношения — иной тип отношений по сравнению с материальными. Они вторичны, производны от материальных. Это значит, что идеологические общественные отношения также не произвольны, не могут устанавливаться вне зависимости от материальных условий жизни общества. И в той мере, в какой они зависят от материальных отношений, они могут быть “выведены” из них. Например, так же как политический антагонизм классов буржуазного общества с необходимостью определяется противоположностью их экономических интересов, отношения дружбы, сотрудничества трудящихся классов с необходимостью порождаются социалистической общественной собственностью на средства производства.

Вместе с тем для идеологических отношений характерна и зависимость от общественного сознания, в результате чего в них включается субъективный момент. Так, политические отношения приобретают адекватную форму, лишь будучи опосредствованы политическим сознанием, правовые — при наличии соответствующих норм, выражающих волю господствующего класса, и т. д.

В идеологических отношениях мы впервые сталкиваемся с детерминирующей ролью сознания, идеологии, а следовательно, с проявлением их активности. Наличие этой второй детерминанты обусловливает большую вариативность надстроечных явлений по сравнению с базисными: в определенных границах на основе одного и того же базиса могут возникать своеобразные варианты надстроечных отношений и учреждений.

Активность общественного сознания, идеологии, проявляющаяся в их участии в формировании идеологических отношений,— только одна сторона взаимоотношения общественных явлений как социальных сил, во взаимодействии которых осуществляется развитие общественных формаций. Другая важная сторона — обратное воздействие надстройки на породивший ее материальный базис. Каналы такого воздействия разнообразны. Надстройка влияет на базис, поскольку составляющие ее учреждения выполняют определенные экономические функции в организации хозяйственной жизни общества. В этом плане особенно большую роль играет социалистическое государство, являющееся собственником основных средств производства .

Надстройка воздействует на базис и тем, что она определенным образом стимулирует деятельность людей. Она влияет на экономику, выполняя и социально-политические функции. Здесь важно учитывать ту особенность учреждений надстройки, что они выступают как идеологической, так и материальной силой. Политическое единство класса в условиях антагонистических формаций или общества при социализме воплощается в государстве, которое обладает материальными орудиями власти — армией, полицией (милицией), тюрьмами и т. д. Различные объединения, возникающие на основе идейного единства, скрепляются материальным единством организации, дисциплины и т. д. Даже моральное сознание, которое не подкрепляется в обществе какими-либо особыми учреждениями и организациями, охраняется силой общественного мнения, то есть специфическим практическим воздействием на нарушителей морали или поощрением выполняющих ее требования.

То обстоятельство, что духовные элементы надстройки выражаются и подкрепляются материально, позволяет им служить проводником воздействия определенных идей на базис, превращает идеи в материальную силу. Без соответствующих элементов надстройки идеи оставались бы простым пожеланием и не могли бы воздействовать на развитие общества.

Таким образом, надстройка как идеологическая и материальная сила обладает относительной самостоятельностью и способностью обратно воздействовать на породивший ее базис, закреплять его политически и духовно, тормозить его развитие или, напротив, способствовать ему.

Надстройка — необходимый элемент каждой формации. Ведь люди, объединенные в общество с помощью материальных отношений, подчиняющиеся действию объективных законов, вступают в эти отношения и реализуют требования объективных законов как существа, одаренные сознанием и волей. Поэтому на базе материальных отношений с необходимостью возникают идеологические духовные образования, материализующиеся в соответствующих отношениях, учреждениях и организациях и образующие вместе с ними надстройку определенной формации. Она одна из тех социальных сил, во взаимодействии которых происходит развитие общественных формаций.

Материальные и идеологические отношения являются видами общественных отношений — многообразных связей, складывающихся между большими группами людей в процессе их деятельности в различных сферах общественной жизни. Как продукт взаимодействия людей, общество и образуется совокупностью этих отношений, в рамках которых формируются и существуют люди как социальные существа.

Общественные отношения следует отличать от личных отношений — любви, дружбы и т. д. Люди вступают в личные отношения как общественные существа, но сами эти отношения носят индивидуальный характер. На производстве и в быту, в семье и в коллективах, где люди поддерживают непосредственные контакты, личные отношения играют большую роль и изучаются рядом наук: психологией, историей, конкретной социологией в связи с проблемой общения. Проблема эта в последнее время привлекает большое внимание ученых, поскольку игнорирование наукой личных связей и недооценка роли общения образовали значительный пробел в нашей науке, без восполнения которого трудно, а иногда и невозможно изучать процессы, происходящие в семье, в трудовых коллективах, воспитание подрастающего поколения и т. д.

Методологический интерес представляет проблема соотношения общественных отношений и общения. Диалектика их взаимосвязи весьма сложна. С одной стороны, характер общения зависит от общественных отношений, от социальной принадлежности вступающих в общение людей; с другой — в самих личных отношениях проявляются общественные отношения; с третьей — отношения общения могут влиять на общественные отношения, вступать с ними в противоречия и т. д.

Заметим, между прочим, что выяснение диалектики общественных отношений и общения дает ключ к переходу от анализа глобальных социальных структур, больших социальных групп и отражающих их категорий (формация, базис, надстройка и т. д.) к анализу процессов, происходящих в “малых группах” — в трудовых коллективах, в семье и т. д. Иначе говоря, появляется возможность перейти на иной уровень анализа — от общей социологии к конкретной, от макросоциологии к микросоциологии, к изучению интимных процессов в микросреде индивида. Опыт развития социологических исследований в СССР показал, что неумение некоторых социологов перекинуть “мостик” от общих категорий исторического материализма к понятиям конкретной социологии может привести к недооценке и даже отрицанию значения исторического материализма для конкретных социологических исследований, его роли в качестве общесоциологической теории. В то же время без общих категорий, с помощью которых можно отразить существенные формы социального целого, невозможно понять и частные социальные явления, и. процессы, происходящие в различных сферах общественной жизни.

Так, при исследовании классового общества всегда нужно учитывать, что здесь господствующей надстройкой являются учреждения и идеи господствующего в экономике класса. Государство, церковь, школа, средства массовой пропаганды и воспитания находятся в руках господствующего класса, и “в силу этого мысли тех, у кого нет средств для духовного производства, оказываются в общем подчиненными господствующему классу” '. В ходе же развития классово антагонистических формаций, в обострением свойственных им антагонизмов появляется новая идеология, отражающая общественные противоречия с позиций тех классов, которые призваны эти противоречия разрешить. По своей природе новые идеи и соответствующие им организации и учреждения представляют тоже явления надстроечного характера. Но они противостоят господствующей надстройке, которая стремится их подавить или, по крайней мере, ограничить сферу их влияния, поскольку они направлены не на утверждение, а на разрушение, коренное изменение данного базиса, выступают элементами отрицания данной формации, порожденными ее собственным развитием.

В противоположность надстройке антагонистических формаций, связанной с интересами господствующих в экономике классов, в социалистическом обществе надстройка выражает интересы трудящихся масс — носителей социалистических производственных отношений—и потому служит не только орудием сохранения и защиты экономического базиса, но и могучим средством его изменения и развития в интересах самих масс. В то же время по своей природе она остается подчиненной общим законам развития надстроечных явлений.

Способ производства, базис и надстройка — основные элементы формации, поскольку они характеризуют ее материально-экономическую основу, социально-политический и духовный облик. Но общий теоретический анализ социальной системы, чтобы быть строго научным, не может игнорировать и другие реально существующие структурные элементы общества.

Чтобы разобраться в их многообразии, следует различать, по „ крайней мере, два подхода к анализу структуры общества. Первый подход заключается в ее рассмотрении как объективной системы общественных явлений—системы разнообразных социальных институтов, учреждений, организаций и других элементов социального целого. В этом плане можно выделить в структуре формации кроме базиса и надстройки такие явления, как естественные и технические науки, язык, сфера быта, а также досуга, спорта и развлечений и т. д.

Второй план анализа возникает, когда в обществе выделяются не компоненты социальной системы, а группы людей, различающиеся на основании существенных и объективных критериев. Здесь выявляется собственно социальная структура, включающая такие образования, как исторические формы семьи, определенные исторические общности людей (племя, народность, нация, межнациональная общность), классы (основные, неосновные, социальные слои, прослойки), сословия, касты, наконец, социально-профессиональные группы, различные типы поселений (город, село) и т. д.

Хотя обе эти структурные сетки в реальной жизни не существуют изолированно, пересекаются, в методологическом отношении их важно различать. Без такого различения было бы трудно перейти от характеристики закономерного развития общества к анализу человеческой деятельности в истории, к изучению форм проявления общественных закономерностей в деятельности людей.

Но исследование всех структурных элементов общества, в каком бы плане мы их ни выделяли, опирается на некоторые общие принципы, которые можно свести к следующим:

исследование специфической природы данного явления, отличающей его от других явлений;

определение специфической потребности системы, на основе которой с необходимостью появляется данное, явление, иначе говоря, выяснение функции, роли этого явления в системе;

установление места данного явления в целостной социальной системе и характера его связи с другими структурными элементами формации и его отношения к ним; выяснение особенностей его развития.

Реально существующие и развивающиеся общества предстают перед познанием в виде сложных, многообразных социальных организмов. Глубокий анализ составляющих конкретный общественный организм явлений, выяснение их специфики, характера их взаимосвязи с основными и неосновными структурными элементами данного общества, учет своеобразной роли каждого элемента в жизни и развитии общества имеет огромное теоретическое и практическое значение. Ведь особенности каждого общественного явления определяют наше отношение к нему, в силу чего неправильное определение его специфики чревато тяжелыми практическими последствиями.

Подводя итог анализу структурных элементов общества, целесообразно еще раз подчеркнуть, что общественная формация, рассматриваемая как исторически определенный социальный организм,— это весьма сложная и многообразная социальная система. Исторический материализм как руководство к ее познанию нацеливает общественные науки на необходимость учитывать все стороны общественной жизни, все общественные явления в их социальных связях и взаимодействиях. Поучительно в этом отношении замечание Ф. Энгельса, содержащееся в письме к И. Блоху от 21—22 сентября 1890 г.: “Маркс и я отчасти сами виноваты в том, что молодежь иногда придает больше значения экономической стороне, чем это следует. Нам приходилось, возражая нашим противникам, подчеркивать главный принцип, который они отвергали, и не всегда находилось время, место и возможность отдавать должное остальным моментам, участвующим во взаимодействии. Но как только дело доходило до анализа какого-либо исторического периода, то есть до практического применения, дело менялось, и тут уже не могло быть никакой ошибки”. И характерно, что в этом же письме в качестве “великолепного образца” применения теории Энгельс приводит работу Маркса “Восемнадцатое брюмера Луи Бонапарта” — работу, в которой конкретный период в истории Франции анализируется не только с точки зрения состояния экономики, но и с учетом активного воздействия на эту, в конечном счете определяющую, детерминанту всего многообразия общественных явлений.

Категория формации потому и помогает овладевать сложной сетью общественных явлений, потому и выполняет методологическую роль, что характеризует целостное общество во всем богатстве его проявлений. Если обеднить содержание этого понятия, свести его только к некоторым структурным элементам и игнорировать другие, то при анализе конкретного общества не возникнет правильного представления о нем.

Всесторонность подхода есть важнейшее требование диалектики. Для действительного познания предмета надо охватить все его стороны, связи и опосредствования. Реализовать это требование можно только при бесконечном развитии познания. В каждой же конечной точке процесса познания никогда нельзя раскрыть абсолютно все связи и отношения предмета, в данном случае общества, но само требование всесторонности предостережет нас от ошибок, от омертвления наших сегодняшних относительных представлений об обществе. Чем ближе мы будем подходить к истине, тем больше обнаружится ее сложный характер и неисчерпаемость.

3. Механизм действия социальных законов, Объективная детерминация деятельности и роль субъективного фактора

Соотношение социальных законов и деятельности нельзя пони" мать как первоначально существующие отдельно, а затем вступающие в такое отношение компоненты, когда деятельность становится формой проявления закона. Мы уже говорили, что отдельно от деятельности, в “чистом виде”, социальный закон существует лишь в абстракции. Реально он существует только в деятельности существование закона и есть его действие. В этом и заключена вей преодолимая трудность для метафизического мышления. Изображая деятельность людей в качестве пассивного проводника действ вия закона, метафизики полностью искажают реальную картину, так как для реализации закона нужна именно активная деятельность, целеустремленная борьба. Г. В. Плеханов в свое время обнажил всю смехотворность позиции немецкого неокантианца, который ставил марксистов перед “грозной” дилеммой: если вы создаете партию для борьбы за социализм, значит, вы отрицаете закономерность его прихода, если же вы признаете неизбежность наступления 'социализма, зачем создавать партию борьбы за социализм? Ведь не создают же партию содействия лунному затмению, которое неизбежно наступит в соответствии с действием закона природы. Плеханов показал, что закон природы действует помимо человека, действие же социального закона предполагает деятельность людей .

Вне практической деятельности людей ни о каких законах общественного развития не может быть и речи. При этом, однако, важно обратить внимание на два момента.

Во-первых, диалектика истории такова, что люди изменяют обстоятельства под давлением самих обстоятельств, что, проявляясь лишь в практической деятельности людей, законы общественного развития определяют содержание и направление этой деятельности. Победа социализма во всем мире неизбежна. Она определена действием законов общественного развития в современную эпоху. Но достигнуть этой победы можно только самоотверженной борьбой передовых общественных сил, преодолевающих сопротивление приверженцев старого общества, практической деятельностью сотен миллионов людей.

Во-вторых, законы определяют лишь общее направление исторического процесса, а конкретный ход истории, детальный “рисунок” этого процесса, а также формы и темпы развития обусловлены более конкретными причинами, в том числе и творческой инициативой людей, соотношением социальных сил, сил прогресса и реакции, активностью лиц, групп, партий и т. д. Так, без анализа такого рода конкретных причин невозможно объяснить приход к власти фашизма в Германии. Ход событий мог быть и иным. Ведь во Франции фашизму не удалось одержать верх, хотя попытки насадить фашистские порядки были и там. А разве правильно рассматривать как неизбежность поворот Китая от марксизма-ленинизма к маоизму? Были же там силы, которые могли противостоять падению Китая в бездну анархии и произвола. Значит, в каждом конкретном случае ход событий зависит от людей, их взглядов, стремлений, активности, силы.; Не признавать этого —; значит сводить роль деятельности людей, их инициативы к нулю или к какой-то незначительной величине. Но тогда история приняла бы “мистический” характер.

Итак, общество развивается по объективным законам, люди в своих действиях ограничены определенными материальными условиями. Но в рамках объективной необходимости — а эти рамки довольно широки — люди могут принимать различные решения, проявлять самую разнообразную инициативу в соответствии со своими интересами, пониманием объективных условий, конкретными обстоятельствами и т. д.

Поэтому каждый народ имеет свою историю, хотя во всех странах, имеющих одинаковый социально-экономический строй, действуют одни и те же законы. И нельзя противопоставлять объективные законы общественного развития творческому характеру деятельности людей в обществе. Их деятельность является именно той силой, которая движет развитие общества и в подлинном смысле слова творит историю во всем ее конкретном многообразии.

Люди сами делают свою историю, но делают ее не по произволу, а в соответствии с объективными условиями и социальными законами. Так в историческом материализме разрешается в самом общем виде дилемма социального закона и деятельности, дилемма, которая без диалектики в принципе решена быть не может, ибо метафизическое мышление бессильно совместить социальные законы и деятельность и потому приходит к отрицанию либо одного, либо другого. Вся сложность понимания истории как осуществляемого людьми закономерного процесса в том и заключается, что познание должно ухватить противоположные начала в деятельности людей: объективное и субъективное; необходимое и случайное; независимое от человека, нечто субстанциальное и зависящее от его сознания, воли, выбора; закономерное и определяемое совокупностью конкретных обстоятельств; общее и отдельное и т. д. Эти противоположности не просто противостоят друг другу, они постоянно переходят одна в другую; случайное становится необходимым, необходимое проявляется в случайном, общее в отдельном, из массы конкретных единичных действий складывается закономерный процесс и т. п. Все это можно теоретически осмыслить только с помощью диалектики.

Конкретизация механизма действия закона общественного развития связана с анализом его отношения к различным элементам структуры человеческой деятельности; в качестве таковых обычно выделяют потребности и интересы, мотивы и стимулы, цели и средства.

Потребности и интересы служат средством перевода объективного в субъективное. Именно благодаря потребностям и интересам образуется специфический субъект деятельности со своими стремлениями, целями, особенностями.

Сказанное относится и к индивидуальным и к общественным потребностям. Последние делают значимыми для социального субъекта те или иные задачи общественного развития, определяемые объективными закономерностями общественной жизни, ее противоречиями и т. д. Индивид становится “частицей” социального субъекта, поскольку через общественные интересы и потребности он подключается к решению назревших задач общественного развития. Потребность принадлежит субъекту и осознается им (особенно это касается первичных биологических и социальных потребностей) как необходимое требование к объекту, без удовлетворения которого невозможно его существование (например, потребность в пище, жилье, общении и т. д.). Прогресс общества сопровождается появлением новых потребностей, без удовлетворения которых сохранение достигнутого общественного состояния и дальнейшее движение становится невозможным. Прогресс общества включает в себя закон возвышения потребностей.

К потребности близка категория интереса. В понимании интереса существуют разные точки зрения. Одни исследователи считают, что интерес объективен, другие — что он субъективен, связан с сознанием, третьи рассматривают его как единство объективного и субъективного . Думается, что “гносеологические корни” такого разнобоя в том, что в разных науках в эту категорию действительно вкладывается разный смысл. А некоторые авторы некритически переносят содержание понятия, выработанные в одной из наук, в область, где оно приобретает другое значение. Так, в психологии интерес есть явление сознания, и выражается он в определенной направленности внимания. В системе психологических понятий такая трактовка интереса не только оправданна, но и необходима.

В историческом материализме в понятие интереса вкладывается иной смысл, определяемый местом этого понятия в системе социологических категорий. И те авторы, которые пытаются оперировать в социологии понятием интереса, перенесенным из психологии, совершают грубую ошибку.

В противоположность психологии исторический материализм трактует интерес прежде всего как категорию объективную, исходя из основополагающего методологического положения Ф. Энгельса, что “экономические отношения каждого данного общества проявляются прежде всего как интересы” . Если и можно что-либо принять за основной управляющий принцип общества, замечает Энгельс, то таким принципом будет интерес. Это положение означает, что объективные интересы данного социального субъекта (социальной группы, класса и т. д.) определяются его положением в системе определенных общественных (экономических) отношений.

Сложность проблемы состоит, однако, в том, что, будучи объективным, интерес, как и потребность, всегда есть интерес какого-то субъекта. Более того, потребности и интересы формируют субъекта, “лепят” его как нечто особенное, специфическое, отличное как от объекта, так и от других субъектов, обладающих другими потребностями и интересами. Нельзя представить себе субъекта без потребностей и интересов. Отнимите у субъекта потребности и интересы, и он превратится в ничто, ибо тогда не будут возникать противоречия между субъектом и объектом, исчезнет то, что побуждает субъекта действовать.

Интерес является, таким образом, определенным элементом структуры человеческой деятельности, назначение которого в том, чтобы служить источником человеческой активности, побуждать людей действовать в случае возникновения противоречий с объектом. Поэтому недостаточно сказать, что интерес объективен. Интерес, поскольку он проявляется в деятельности, “переводит” объективное в субъективное. Вряд ли правильно определять интерес как единство объективного и субъективного, поскольку такого единства может и не быть, а интерес будет существовать. Но бесспорно, что это объективный компонент структуры деятельности, через который субъекты “подключаются” к функционированию и развитию экономических и социальных систем, а законы этих систем “переводятся” в план деятельности, то есть приобретают конкретные формы своего проявления.

Проблема интересов многообразна. Она включает в себя и иерархию интересов (коренные и некоренные, материальные и духовные), и сочетание индивидуальных и общественных интересов, и адекватность осознания интересов и т. д. Но в рамках нашей темы было важно установить, как через интересы “проникают” в деятельность людей объективные законы общественного развития.

Решающую роль в проявлении объективных социальных законов в деятельности людей играет классовый интерес. Как социальный субъект класс реализует требования объективных законов. Последние либо существуют в виде определенных возможностей развития, превращение которых в действительность может происходить лишь с помощью активной деятельности социального субъекта, либо сами выступают как принудительная сила, побуждающая людей действовать так, а не иначе. Но в любом варианте деятельность социального субъекта оказывается необходимым посредствующим звеном в их проявлении.

Признание объективного характера интересов позволяет осуществлять объективный историко-материалистический анализ социальной структуры общества и ее динамики, определять стратегию и вырабатывать тактику рабочего класса и его партии по отношению к другим классам и партиям и т. д. Так, развитие производительных сил — высший критерий прогресса, конечная детерминанта общественного развития и, следовательно, конечный пункт социального анализа. Но производительные силы развивают люди, руководствуясь своими интересами. Значит, нельзя понять источник развития производительных сил, отвлекаясь от интересов людей, или, например, определить возможного союзника рабочего класса на том или ином этапе революционного движения, не выявляя тех классов или групп, интересы которых полностью или частично совпадают с интересами рабочего класса, ре ясно ли, что всякие попытки субъективировать категорию интереса в историческом материализме могут привести к подрыву основы его методологии, к лишению теории важнейшего показателя для оценки и определения объективного содержания и направления деятельности того или иного социального субъекта. А это и означает, что понятие интереса нельзя рассматривать вне связи со всей системой категорий данной науки.

Определяя специфику класса как социального субъекта, интерес выступает источником его активности. Он обусловливает характер создаваемых этим субъектом социальных институтов. Такая особенность интереса позволяет использовать его' как средство выявления объективного содержания не только самой деятельности классов, но и ее результатов. Иначе говоря, понятие классового интереса — ключевое в марксистском методе классового анализа, поскольку служит основой объективного подхода к явлениям, имеющим классовую природу. Например, применение этого метода к объяснению природы государства сразу сорвало все иллюзорные покровы, в которые окутывала его идеология эксплуататорских классов, и обнажило его подлинную природу. С формальной стороны государство есть социальный институт, обеспечивающий гражданский порядок и возможность совместной, деятельности людей, представляющий и охраняющий права, которыми могут пользоваться члены общества, выражающий внутри и вовне общие интересы, а право — это система норм, которыми в общих интересах должны люди руководствоваться в своей жизни и деятельности. Правовые нормы регулируют отношения людей в обществе, а государство охраняет общественный порядок. Подобными абстракциями пользуются буржуазные теоретики, чтобы скрыть истинную социальную природу данных явлений, посеять в отношении них всевозможные иллюзии.

Но рассмотренные с точки зрения классового интереса, государство и право выглядят совсем по-другому. Государство есть политическое учреждение, оно выражает политические интересы господствующего в обществе класса. Продолжая приведенную выше мысль Ф. Энгельса о природе интереса, можно сказать, что политические отношения обнаруживают себя как политические интересы. А соотношение между ними и экономическими интересами таково же, как между политикой и экономикой вообще. Как выражение политических отношений и интересов эксплуататорское государство есть продукт и проявление непримиримости классовых противоречий, орудие политического господства класса, занимающего господствующее положение в экономике, машина для угнетения одного класса другим и т. п. Право же — возведенная в закон воля господствующего класса, с помощью которого при поддержке государственной машины он навязывает свою волю всему обществу.

Государство и право охраняют порядок, но они охраняют прежде всего классовый порядок — порядок, угодный господствующему классу. Поэтому буржуазное государство, даже если оно принимает самые демократические формы, все равно остается средством защиты капиталистической системы. Иллюзией и буржуазной выдумкой являются идеи “чистой”, или неклассовой, демократии. Они лишь замазывают исторически конкретную социальную сущность этого явления. Поэтому марксизм-ленинизм решительно критикует буржуазно-реформистскую идею о надклассовости политико-юридических форм. Не менее опасная крайность — вульгарно-примитивная, анархистская, левацкая трактовка метода классового анализа. Классики марксизма-ленинизма остро критиковали сторонников этой позиции за недиалектичность, непонимание сложности проблемы. В. И. Ленин писал, что русское самодержавие опиралось не только на насилие, на военно-полицейский аппарат. “Самодержавие держалось вековым угнетением трудящегося народа, темнотой, забитостью его, застоем экономической и всякой другой культуры” .

Конкретная история антагонистических обществ не сводится к борьбе классов, и, чтобы не впасть в вульгарный социологизм, следует видеть пределы классового подхода к анализу различных общественных явлений. Можно сказать, что в системе морали любого общества доминирует классовое начало. Но нельзя забывать, что мораль возникла задолго до появления классов. Кроме того, с развитием морали складывается совокупность норм, необходимых для жизнедеятельности любой человеческой общности. Эти простые нормы нравственности вырабатываются народными массами, концентрируют в себе в обобщенном виде опыт человеческого общения и останутся после того, как классы вообще отойдут в область предания. Следовательно, необходимо учитывать специфику общественных явлений, их социальную природу. Но важно отметить и другую сторону дела. Социализм отвергает мораль эксплуататорских классов, но воспринимает те простые нормы нравственности, которые выработаны народными массами, в которых аккумулирован и закреплен опыт человеческого общения, и формирует новую коммунистическую нравственность, которая “служит для того, чтобы человеческому обществу подняться выше, избавиться от эксплуатации труда” . Поэтому при решении вопроса о том, что надо отбросить, а что сохранить и использовать из порождений классово антагонистического общества, необходимо опираться на конкретно-исторический социально-классовый анализ, рассматривать явления во всей системе их связей, а не однолинейно, примитивно, абстрактно.

Вместе с тем важно понимать, что возможности классового подхода ограничены как природой самих явлений общественной жизни, к которым он применяется, так и историческими условиями. Иначе неизбежна вульгаризация.

В нашей стране после Октябрьской революции такая вульгаризация была допущена деятелями Пролеткульта, собиравшимися выбросить как негодную всю культуру прошлого и начать строить новую “пролетарскую” культуру на голом месте. В. И. Ленин показал тогда, что линия Пролеткульта ничего общего с марксизмом не имеет, что пролетарская культура может строиться лишь на прочном фундаменте всего культурного наследия прошлого. И уж совсем недавно мы были свидетелями возрождения традиций Пролеткульта в многократно умноженных масштабах в ходе так называемой “пролетарской культурной революции” в Китае. Причем здесь отрицание культуры прошлого, прикрывающееся лживым флагом окарикатуренного “классового подхода”, обернулось трагедией для целого поколения молодежи, которое подверглось оболваниванию: вместо знаний сознание их заполнялось цитатами из работ великого кормчего.

Упрощенчество тем более недопустимо при подходе к явлениям, которые классовыми не становятся ни при каких обстоятельствах,— к таким, например, как техника, наука, язык. Классовый характер носят лишь социально-экономические и политико-идеологические формы их развития. Так, мировоззренческие и методологические основы естествознания подлежат классовой оценке, поскольку они относятся к области философии, идеологии. Попытки же применить классовые характеристики к теоретическому содержанию самого естествознания оборачиваются, как правило, дикой вульгаризацией, подобно тому как это в свое время произошло с оценкой генетики, биологии, теории относительности, кибернетики, когда на эти науки в целом или конкретные научные теории наклеивались ярлыки идеалистических, механистических, буржуазных и т. п. В природе не существует буржуазной или пролетарской биологии, физики или математики, а существует наука, которая в своих мировоззренческих, методологических и гносеологических основаниях и интерпретациях вступает в сферу, где происходит борьба философских направлений. Подлинная наука всегда материалистична; она стихийно рождает материализм. Но развитие естествознания в буржуазном обществе происходит в обстановке сильнейшего давления на него различных направлений идеалистической философии. Защитить его от натиска идеализма может только диалектический материализм.

Итак, метод классового анализа предполагает строго дифференцированный подход к различным общественным явлениям с учетом их специфики и взаимоотношения с другими явлениями общественной жизни, исторических условий и практических задач классовой борьбы пролетариата.

Классовый подход, метод классового анализа — мощное средство проникновения в глубины социального организма. Только опираясь на принципы классового подхода, можно научно анализировать деятельность людей в условиях классового общества и получать то знание об обществе, которое необходимо для решения практических задач революционной борьбы. Классовый подход оберегает от опасности объективизма, который, как это показал В. И. Ленин, в лучшем случае позволяет отметить некоторые “исторические тенденции”, но не дает возможности определить ни направления решения назревших социальных задач, ни тех сил, которые в состоянии эти задачи решить. Но, как и всякое оружие, надо классовый подход использовать умело, иначе можно нанести непоправимый ущерб революционному движению и в теории и на практике.

Противоположностью упрощенчества в классовом анализе является отказ от классового подхода, от метода классового анализа. Такой отказ может принести не меньше вреда, так как обезоруживает революционное движение, лишает его мощного теоретического средства социального анализа и ориентации в политической жизни. “Люди,— писал В. И. Ленин,— всегда были и всегда будут глупенькими жертвами обмана и самообмана в политике, пока они не научатся за любыми нравственными, религиозными,

политическими, социальными фразами, заявлениями, обещаниями разыскивать интересы тех или иных классов”.

По своему классовому смыслу обе крайности — и характерный для реформизма отказ от классового подхода, и его примитивизация, выражающаяся в псевдореволюционности,— есть результат мелкобуржуазных шатаний. Убийственную типологическую характеристику этих явлений дал в свое время В. И. Ленин: “Мелкобуржуазный реформизм, т.е. прикрытое добренькими демократическими и “социал”-демократическими фразами и бессильными пожеланиями лакейство перед буржуазией, и мелкобуржуазный революционаризм, грозный, надутый, чванный на словах, пустышка раздробленности, распыленности, безголовости на деле — таковы два “потока” этих шатаний. Они неизбежны, пока не устранены самые глубокие корни капитализма” . Меняется только их форма, существо же остается. Маоистский Китай и явил собой специфическую форму этих мелкобуржуазных шатаний перед лицом тех огромных трудностей, которые неизбежно возникают при решении грандиозных проблем подъема многомиллионных масс людей от тысячелетней отсталости, нищеты, невежества к развитым социалистическим формам жизни, где формируется качественно новый тип исторического развития, связанный с переходом к новому типу социальной деятельности,— сознательному творчеству истории.

Таким образом, интерес — весьма сложное явление по своему содержанию, его осознанию человеком, характеру выражения и обоснования.

Прежде всего интерес выражается в стремлении субъекта к определенной цели и в действиях, направленных на ее достижение. Но эта деятельность должна быть мотивирована. Человек может действовать под влиянием самого низменного интереса, но мотивы при этом выставлять благородные, чтобы оправдать свои действия перед другими, да и перед самим собой. Поэтому по мотивам нельзя судить ни о действиях, ни о реальных интересах людей. В мотивационной сфере интерес может отражаться в искаженном виде, в иллюзорной форме. Люди иногда даже не осознают реальных побудительных сил, которые заставляют их действовать так, а не иначе, и пробавляются различными мифами и иллюзиями о причинах своих действий.

При рассмотрении не психологической, а методологической стороны проблемы мотивации важно иметь в виду следующее. Материальные интересы осознаются в своей непосредственной, экономической, форме лишь в экономической сфере, то есть там, где реализация интересов состоит в достижении экономических целей экономическими же средствами. Так, капиталист свой интерес — увеличение капитала — реализует в сфере производства, целью которого выступает погоня за прибылью, посредством усиления эксплуатации живого труда. Но когда тот же капиталист ради тех же целей стремился к захвату колоний, его экономический интерес трансформировался в интерес политический. Это значит, что реализация экономического интереса опосредствована применением политических средств. Таким образом, то, что материальный (экономический) интерес осознается в различных идеологических формах, не случайно.

Такой способ осознания экономического интереса зависит от самой структуры общества, наличия различных сфер жизни и деятельности со своими специфическими целями и соответствующими средствами их достижения. Этот способ создает возможность маскировать первичный интерес, если в этом есть социальная необходимость, представлять его в различных “идеальных” облачениях.

Кроме того, здесь действует закономерность, на которую обратил внимание Ф. Энгельс. Каждая идеологическая сфера (политическая, правовая, нравственная) имеет свои внутренние потребности, должна быть внутренне “упорядочена”, сформирована как система. Внутренние потребности данной сферы также вносят “коррективы” в способ осознания экономических отношений и интересов, характер их выражения. Ведь в идеологии речь идет не просто об осознании интереса, но и его оправдании, идейном обосновании. И все эти моменты отражаются в мотивационной сфере — сфере идеальных побудительных мотивов человеческих действий.

Описанный способ субъективного представления интереса открывает еще одну возможность, усложняющую исследование связи интересов и деятельности людей,— возможность как для отдельных индивидов, так и для целых социальных групп действовать вопреки своим действительным интересам. Отдельные люди сознательно и бессознательно могут действовать, когда ложно понятый интерес принимается ими за реальный. Что касается социальных групп, то здесь на модификацию интереса, как правило, оказывает влияние чуждая их интересам идеология, навязываемый им (или обществу в целом) способ деятельности, неадекватный их собственным интересам.

Совершенно очевидно, например, что идеология гегемонизма не отвечает коренным интересам китайского народа. Народ, сбросивший иго империализма и собственных эксплуататоров, вовсе не заинтересован ни во враждебном противостоянии Советскому Союзу и другим странам социалистического содружества, ни в братании с фашистами, антикоммунистами, реакционерами всех

мастей, ни в милитаризации страны, ни в черносотенных погромах в области культуры и образования, ни в травле народной интеллигенции, ни в разгроме революционных кадров,— во всем том, что навязывали и навязывают стране и народу китайские лидеры. Политическими и идеологическими средствами они заставляют многомиллионный народ действовать вопреки своим действительным интересам — интересам борьбы за социализм. Но можно предположить, что реальный интерес трудящихся масс этой страны все-таки пробьет себе путь, а политику маоизма ожидает полный крах.

Итак, между материальными интересами, выражающими реальное положение социальных групп и общностей в системе общественных отношений и стимулирующими закономерный для них в данных условиях способ действий, ц идеальными побудительными мотивами деятельности не существует однозначного соответствия и жесткой причинно-следственной зависимости. Сфера материальных интересов, конечно, определяет действия людей. Но так как она оказывает свое влияние не только непосредственно, а и через идеологическую и психологически-мотивационную сферу, где рождаются “идеальные побудительные силы”, то последние тоже влияют на поведение и действия людей. Так в обществе возникает две возможности: тормозить действие объективных законов общественного развития путем навязывания людям образа действий, соответствующего интересам реакционных классовый групп, или, напротив, способствовать их действию путем формирования прогрессивных общественных сил, способных оказывать решающее влияние на ход событий.

Проведенный анализ проблемы показывает: из признания определяющей роли материальных интересов как побудительных причин деятельности людей с необходимостью вытекает, что объективные социальные законы пробивают себе дорогу через столкновения, борьбу различных социальных групп с разными и противоположными интересами. Это показывает, что наличие в обществе объективных законов отнюдь не превращает человека в “марионетку”, что реализация объективных законов целиком и полностью зависит от людей, от их активности, деятельности, борьбы. И в столкновении различных социальных сил объективные законы пробивают путь как исторические тенденции.

Важными компонентами структуры человеческой деятельности являются цели и средства. В процессе деятельности всегда существует проблема выбора целей, целеполагания и определения средств для их достижения.

Казалось бы, в выборе целей своей деятельности человек меньше всего детерминирован внешними обстоятельствами, в наибольшей степени свободен и независим. Идеалисты широко используют факт целесообразного характера деятельности для отрицания того, что результат этой деятельности — исторический процесс — подчинен действию каких-либо законов. Логика их рассуждений проста: если деятельность направляется свободно выбранными целями, то ход истории определяется волей людей, а не какими-то объективными детерминантами — законами и другими факторами. Чтобы последовательно провести в этом вопросе линию материализма, надо глубоко разобраться в действительной природе целеполагания.

Прежде всего история свидетельствует, что человек не так уж ; свободен в выборе своих целей. Уже шла речь о связи целей и интересов. Побудительная сила последних выражается, в частности, в том, что они определяют характер избираемых целей или, во всяком случае, сужают сферу их выбора. Например, экономические и политические цели современной империалистической буржуазии весьма четко детерминированы ее интересами: погоней за максимальной прибылью, стремлением сохранить свои позиции и укрепить капитализм и т. д. Кроме того, выбор целей индивидом, классом, обществом обусловлен наличием или отсутствием средств для их достижения. Особенно отчетливо это просматривается при выборе технических целей. Например, общество пока не может поставить своей задачей устранить автомобили с двигателями внутреннего сгорания, сжигающими ценное горючее и загрязняющими окружающую среду, и заменить их другими хотя бы потому, что для этого еще не созданы соответствующие технические средства.

Итак, материальные условия, интересы и средства детерминируют и ограничивают поле выбора целей, и потому последние так или иначе связаны через ряд посредствующих звеньев и с законами общественного развития:.

Свобода выбора целей, как и свобода человека, вообще сама есть продукт общественного прогресса. Нем примитивнее общество, тем меньше свободы имеют составляющие его индивиды и социальные группы. Для крепостного крестьянина свобода выбора целей практически отсутствует, ибо цели его заданы ему от рождения самой его принадлежностью к определенному сословию, семье и т. п. При капитализме для индивида возможности выбора расширяются, но в сфере производства они жестко задаются и экономической системой капитализма, и технологической системой машинного производства. Социализм в огромной степени расширяет возможности свободного выбора целей для каждого нового вступающего в жизнь поколения. Но максимальная свобода в этом отношении будет достигнута лишь в условиях коммунизма, когда вся масса трудящихся сможет приобщиться к творческой деятельности и самодеятельность, внутренне связанная с самостоятельным выбором целей действующим субъектом, станет всеобщим достоянием .

Таким образом, ход истории дает основание для выявления закона, согласно которому степень свободы выбора целей расширяется в ходе исторического развития, что связано, как мы увидим дальше, с изменением форм проявления объективных законов в деятельности людей.

Но целеполагание — лишь одна сторона дела. Другая — это целеосуществление, реализация целей, достижение определенного результата. Для осуществления целей прежде всего необходимы средства. Хотя верно, что в своих средствах человек возвышается над остальной природой, но он зависим в выборе средств от уровня общественного — материального, социального, культурного — развития.

Реальность цели зависит не только от ее соответствия объективным законам общественного развития, но и от наличия средств для ее реализации. Поэтому наличие или отсутствие средств “заземляет” любые цели, мечты, фантазии, утопии. С другой стороны, в движении больших масс людей реальный смысл имеют те социальные задачи, средства решения которых уже имеются налицо или находятся в процессе становления. Поэтому К. Маркс и считал, что люди в своей социально-исторической деятельности ставят перед собой разрешимые задачи. Это важное марксистское положение избавляет материалистическое понимание развития от свойственных идеализму телеологии и провиденциализма.

Проблема соотношения целей и средств весьма многопланова: она имеет экономические, политические, моральные, философские и иные аспекты. Здесь нет необходимости рассматривать все эти моменты. Хотелось бы лишь отметить, что в известном смысле человеческая деятельность есть не только форма проявления, но и средство реализации законов общественного развития. Но когда деятельность рассматривается в таком плане, то внимание акцентируется именно на “вооруженности” самой деятельности. Эта “вооруженность” зависит от материальных, социальных и культурных условий. Значит, объективно детерминированы и цели, и мотивы, и средства человеческой деятельности. Однако последние детерминируются не только объективно. Они зависят и от поставленных целей. Между целями и средствами их реализации должно быть соответствие: реализация цели предполагает использование средств, соответствующих как объективным условиям так и самой цели. Нарушение этого соответствия либо исключает возможность реализации цели, либо искажает ее так, что она может превратиться в собственную противоположность.

Категория общественно-экономической формации: содержание н структура - Теория и история - Келле В.Ж., Ковальзон М.Я. - Философия как наука