Теория отношений и принцип доминанты в психофизиологической деятельности человека. - Психология отношений - Владимир Мищев

Психофизиология не может быть оторвана от психологии, а последняя — от науки об обществе. И. П. Павлов (Полн. собр. соч. Т.3. С. 78), рассматривая открытые им условные рефлексы как временные связи, как «психические отношения», считал, что у человека все отношения перешли во вторую «сигнальную систему» (там же. С. 151). Это важно как с принципиальной, так и с методической стороны, потому что человек является осмысленно действующим индивидом и потому что без учета этого ни изучить человека, его цели, ни классифицировать психологические типы человека, ни устанавливать связи психологии и физиологии невозможно.

Необходимо отметить и указание И. П. Павлова на «заряжающую» роль подкорковой области мозга в динамике корковой деятельности. В капитальных трудах В. М. Бехтерева дано систематическое освещение морфологических и физиологических основ мозга, их значение для знания подкорковых областей, в частности, таламуса, гипоталамуса, сетевидной формации, продолжено развитие рефлекторной теории деятельности мозга и выдвинуто понятие о деятельности мозга как соотносительной, т.е. устанавливающей отношение животного и человека с объективной действительностью, созданы основы объективной психологии (иначе рефлексологии). Им же показана зависимость динамики деятельности внутренних органов, эмоций и инстинктов от коры головного мозга и подкорковых его образований. Сегодня это положение стало предметом эмпирического исследования.

Нейрофизиологические механизмы психической деятельности, изучавшиеся еще И. М. Сеченовым, И. П. Павловым и В. М. Бехтеревым, стали более глубоко раскрываться после работ А. А. Ухтомского, выдвинувшего на основании систематического изучения закономерностей иррадиации, торможения и усвоения ритма в центральной нервной системе принцип доминанты как основной закон нервной деятельности. По этому закону поведение животных и человека в их натуральной среде определяется доминирующими констелляциями нервных центров, избирательно реагирующих на текущие раздражения в зависимости от предыдущего опыта. В сущности, теория установок Д. Н. Узнадзе (1966) и теория отношений являются выражением физиологического принципа доминанты, примененного к сложным психическим актам человека. Школе нейрофизиологов Ленинградского университета принадлежит открытие закона диффузной иррадиации возбуждений в нервной системе, ныне рассматриваемой как выражение вероятностного принципа нервной деятельности. В той же школе открыт закон иррадиации импульсов возбуждения в сторону центральных очагов повышенной возбудимости, который лег в основу принципа доминанты.

В классическом феномене А. А. Ухтомского раздражение определенных пунктов моторной зоны коры больших полушарий вместо обычного эффекта сгибания контрлатеральной конечности вызывало реализацию других рефлекторных актов, подготовленных адекватной импульсацией из соответствующих рецептивных полей. Другие рефлекторные акты, в том числе и обычно вызываемые данным раздражением, сопряженно тормозятся. Каждый рефлекторный акт, как относительно простой, так и сложный, соответствующий психической деятельности, осуществляется совокупностью центров (нейронных групп), часто расположенных в различных этажах нервной системы и образующих функциональную констелляцию этих центров, необходимую для осуществления данного простого или сложного акта. Центры - участники данной констелляции — могут входить в разных комбинациях и с другими темпами и ритмами активности в состав других констелляций, осуществляющих другие рефлексы или другие произвольные акты. Единство действия каждой функциональной констелляции центров обусловлено процессами синхронизации их активности (условием ритма). Рекрутирование одних нейронных групп в состав новой констелляции и выключение других групп из данной констелляции определяют возможность сонастраивания ритмов и темпов активности этих групп с ритмом и темпами активности ведущих кортикальных центров.

Длительная сохранность избирательно высокой возбудимости субсинаптических рецептивных мембран для импульсации определенного ритма (кода) характерна для нейронных ансамблей высших этажей нервной системы (долговременная память). Нейронные группы высших этажей могут инициировать репродукцию активности всей функциональной констелляции центров, осуществлявших тот или иной акт (замыкание и репродукция временной связи при действии сигнального раздражителя, ассоциации).

Длительно текущие процессы в констелляциях нервных центров делают эти констелляции доминирующими, определяющими поведение человека и животных в их среде.

Сам А. А. Ухтомский (Собр. соч. Т.1. С. 192, 197) неоднократно подчеркивал факт, что принципу доминанты подчинены рефлексы спинного мозга и мозгового ствола, инстинктоподобные акты и условные рефлексы, «ассоциации» психологов и интегральные образы, в которых нами воспринимается среда.

Принцип доминанты — не только нейрофизиологический принцип координации поведения животного, но и психологический принцип, которому подчиняется психическая деятельность. Принцип доминанты нашел широкое признание как в разных областях теоретической и практической психологии, так и в клинике, не говоря о многочисленных собственно экспериментально-физиологических исследованиях.

Здесь мы, помимо сказанного и достаточно известного, акцентируем внимание на двух моментах, как нам кажется, важного клинико-психофизиологического значения. Первое — это учение Н. Е. Введенского (1901, 1912) об истериозисе, согласно которому повторяющийся, длительный, даже слабый раздражитель может вызвать патологическое и патогенное возбуждение. Положение об истериозисе, которое постоянно подтверждается клиническим психогенетическим опытом, кроме того, теснейшим образом сближается с учением И. П. Павлова о больных пунктах в коре головного мозга. Не настаивая на термине, отметим не только обилие неврозов, но и существование тяжелых реактивных психогенных психозов, в патогенезе которых велика роль невыносимо трудных для заболевшего условий  и коллизий его жизни, часто зависящих в значительной степени от неадекватного отношения к ним заболевшего.

Второе касается введенного А. А. Ухтомским понятия констелляции нервных центров, осуществляющих различные акты. Учение о констелляции, возникающей под влиянием ансамбля раздражителей, выражает структурность и целостность психики, существенную роль синхронизации активности нейронов и их долгосрочной памяти. Эта концепция переводит исследование от учета действия изолированных раздражителей к изучению предметного воздействия и роли ситуации в целом. Отметим в этом плане роль перехода от станковых экспериментов к исследованию животного в свободных условиях (П. С. Купалов, П. К. Анохин, В. П. Протопопов). Тем более это относится и должно быть учтено в психофизиологическом исследовании человека. Переход от лаборатории к клинике заставляет, особенно психофизиолога, учитывать не только ситуацию момента, но и определяющую роль предыдущего опыта человека в генезе, а следовательно, иметь в виду историю не только болезни, но и всей предшествующей его жизни. Совершенствование этой стороны

<...>

дельных образований в проявлении различных инстинктов, эмоциональных реакций и состояний.

Конечно, с ростом наших знаний растут планы изучения проблемы, но наряду с ростом знаний роли парциальных компонентов все более растет не только потребность интегрирующего понимания, но и его возможности. Мы явно все более приближаемся к тому времени, когда наступит ожидавшееся И. П. Павловым (Полн. собр. соч. Т.3. С. 121) естественное и неизбежное сближение, а затем и слитие психологического с физиологическим.

В течение ряда лет мы с сотрудниками прилагали усилия к решению этой проблемы не только в процессе изучения, но и в процессе восстановления нервно-психических функций больного. В процессе накопления опыта в этом отношении мы выдвинули теперь уже ставшие трюизмами положения, которые подтверждают приведенную выше нашу концепцию. Отметим, что В. М. Бехтерев (1907—1910) давно уже настаивал на том, чтобы психика и личность изучались объективно в их соотношении со средой.

Работая в Психоневрологическом институте, мы выбрали для изучения ту группу больных, у которых личность болезненно пострадала, но не утрачена, где сознание, если и изменено в некоторых частях, то в основном было в состоянии правильно отражать объективную действительность. Это были заболевания неврозами и пограничными состояниями, т.е. формы, подходящие для освещения проблемы как нормальной, так и патологической психоневрологии. Проблемы неврозов мы рассматривали в соответствии со взглядами Т. Рибо (1887) как болезнь личности.

К личности же мы подходили как к потенциальной системе избирательной сознательной связи человека с действительностью, продолжая этим традиции многочисленных исследователей, от Биша до А. Ф. Лазурского (1921). В методологическом плане мы опирались на закон всеобщих связей. Сущность человека воспринималась нами как ансамбль общественных отношений. Это влекло за собой генетический подход в изучении формирования его личности.

В самом начале наших исследований (20-е годы) мы применили психо-гальванометрический метод Фере-Тарханова, иногда называемый психогальваническим рефлексом Верагута. О том, что метод не утратил за 75 лет существования своего значения, свидетельствует не только пресловутая розыскная и криминалистическая практика, но и буквально исследования сегодняшнего дня по изучению семантического дифференциала Осгуда и др. (С. Е. Osgood, P. H. Tannenbaum, 1967) или определение предсудебного отношения Д. Б. Купер и Д. Поллак (J. В. Cooper, D. Pollak, 1967). Наиболее существенно то, что указанный выше закон диффузного распространения импульсов возбуждения в нервной системе выступает в этом методе с поразительной яркостью. В аналогичном плане можно говорить о сосудистом рефлексе (см.: А. П. Пшоник, 1952) и о дыхательных реакциях, которые неслучайно в поисках объективных методов первоначально использовал В. М. Бехтерев (1928). Та или иная структура констелляции выявляется в так называемом вегетативном аккомпанементе произвольного акта или сложного рефлекса (динамический стереотип).

В ряде работ использовался метод полиэффекторов В. М. Бехтерева; исследования проводились, как мы теперь сказали бы, многосистемным планом. Указанные соображения относятся к важному принципиальному вопросу. Так, при исследовании речи и поведения человека главной и важнейшей для соответствующей констелляции является общественная сторона деятельности человека. Сложнейшей высшей констелляцией или системой отношений является сама личность человека. Проблема личности сейчас привлекает все большее внимание науки как на Западе, так и у нас. Потенциально отношение, роль которого тем больше, чем больше опыт, накопленный организмом, наиболее ярко выступает у человека. Этот потенциал представляет систему латентных переменных, реализуемых в процессе деятельности, накопляемых в процессе опыта и определяющих самый процесс накопления опыта. Знания, память, способности, навыки входят в этот потенциал, но главным регулирующим направление, уровень и результат деятельности, а также приложения знаний и навыков является система сознательных, избирательных, определяющих отношений человека — каждое его достижение, подвиг, каждый его недочет, каждое преступление. В США большое количество работ, объединяемых терминами «relation» или «attitude» (Adler, 1929; Rogers, Kinget, 1965; Allport, 1967), представляет исследование отношений.

Под понятием «отношения» подразумевают то латентное состояние, которое определяет основанный на прошлом опыте характер действия или переживания человека по поводу каких-либо обстоятельств. В развитом плане отношения человека характеризуются их сознательностью, выраженной избирательностью и сложностью. «Установки» можно рассматривать как неосознанные отношения, а «отношения» как осознанные установки.

Новорожденный характеризуется генотипически и пренатально обусловленными возможностями; в процессе жизни паратипические условия, иначе онтогенетический опыт, формируют фенотип организма, неразрывно связанный с фенотипом личности. Мы не можем касаться здесь всего вопроса, но коснемся лишь некоторых значимых экспериментальных и клинико-психологических данных (Лазурский, 1921; Schwars, 1925; Adler, 1929). Недочет метода социогенеза острее всего сказывается на клинико-психологической стороне характеристики человека. О том, что невроз характеризуется нарушением жизни отношений (психической жизни по Биша), достаточно известно из обычного клинического опыта. В огромном материале по психосоматической литературе, отбрасывая ошибки и тенденциозную трактовку, можно видеть роль патогенного напряжения, потрясающего и искажающего мозговую динамику, переживания и поведение личности. Снимите бурный и сложный конфликт противоречивых возбуждений — и болезненные сдвиги исчезнут. С монистической позиции Н. Е. Введенского и А. А. Ухтомского рассматриваются процессы нервной деятельности в норме и патологии (Голиков, 1950, 1956, 1960, 1970). Изменения физиологической лабильности, поляризации, реактивности и возбудимости нейронов и закономерности межнейронных взаимодействий с явлениями сопряженного торможения и усвоения ритма четко выступают в системных реакциях различной сложности.

Проведенное у нас монографическое исследование диэнцефальных нарушений при неврозах (Мягер, 1976) позволило установить, что нет неврозов без диэнцефальных нарушений.

При доминирующей и понятной частоте нарушений сердечнососудистой деятельности и сна выявились диэнцефальные нарушения, которые не являются психогенными, а также и те, которые могут быть и психогенно, и соматогенно обусловленными. Было показано (Тищенко, 1972) различие электро-гастрограмм при гастрических нарушениях разного характера.

Не только специалистам известны термины «невроз сердца», «невроз желудка», «половой невроз». Соотносительное исследование клинической картины, психогенеза и оценка относительной роли нарушения той или иной из систем позволяет говорить не о неврозе органа, а о системном неврозе, в котором психотравмирующий и декомпенсирующий момент определяется нарушением соматической системы при психогенной сущности страдания, что в каждом случае определяется особенностями патогенеза либо недостаточностью или ослабленностью системы (сердечно-сосудистой, половой, пищевой, дыхательной и т.п.), которые требуют учета состояния межуточных подкорковых образований.

Подтверждая эмоциональный и эмоциогенный характер всех неврозов на основе их электроэнцефалографического исследования — данные главным образом В. В. Бобковой (1971) и В. К. Мягер (1976), мы объединяем позиции Дежерина с позициями В. М. Бехтерева, считавшего эмоции мимико-соматическими рефлексами, а также учитываем выделение И. П. Павловым и П. К. Анохиным и другими исследователями роли эмоций в патогенезе и динамике неврозов. Вместе с тем этот материал требует освещения с позиций принципа доминанты. Учение о доминанте не исключает возможности возникновения нескольких борющихся доминант и резкого нарушения в тяжелых случаях устойчивых систем стереотипов и автоматизмов.

Исследование В. К. Мягер (1976) показывает, что эмоциональные реакции, как правило, сопровождавшиеся нарушением содержания катехоламинов в крови и моче, при истерических состояниях в ряде случаев этими изменениями не сопровождаются, что заставляет по-новому рассмотреть представление об истерии.

И по ходу развития методов психоневрологического исследования, и по приложению его данных к решению психодиагностических проблем в норме и патологии так же, как и их роли в понимании психофизиологической динамики в норме и патологии, естественно поставить вопрос о том, имеются ли при неврозах характерные изменения ЭЭГ. Этому вопросу посвящена монография В. В. Бобковой (1971). Проведенные ею разносторонние исследования позволили прийти к выводам о том, что при неврозах, хотя и не обнаруживается каких-либо специфических амплитудно-частотных, типичных для различных неврозов нарушений, намечается три типа фоновых кривых по ряду особенностей ритмов, реактивности, синхронизации волн и соотношения фаз в разных областях коры головного мозга. Эти расстройства, характеризуя нарушенные корково-подкорковые соотношения, особенно ярко выступают при воздействии патогенно значимых словесных раздражений и позволяют прийти к выводу о том, что нарушенные отношения при неврозе действительно дают себя выявить через вторую сигнальную систему. Как подчеркивал И. П. Павлов, у человека во вторую сигнальную систему перешли его отношения, имеющие при неврозе характер патологических и представляющих патологию, возникшую из нарушений взаимоотношений людей.

Думаем не бесполезно ввиду пока недостаточной оценки роли психологии отношений вспомнить нашего великого педагога А. С. Макаренко, который считал, что именно отношения составляют цель педагогической работы, что перед педагогами всегда двойной объект — личность и общество.

Литература.

Анохин П. К. Методический анализ узловых вопросов условного рефлекса. М., 1963.

Анохин П. К. Философские аспекты теории функциональной системы: Материалы 2-го Всесоюз. совещания по вопросам естествознания, 1970.

Бехтерев В. М. Объективная психология, 1—3. СПб., 1907—1910.

Бехтерев В. М. Мозг и его деятельность. Л.- М., 1928.

Бехтерева Н. П. Нейрофизиологические аспекты психической деятельности человека. Л., 1971.

Бобкова В. В. Особенности электрической активности мозга при невротических состояниях: Дисс. на соиск. уч. степ. докт. биол. наук. Л., 1971.

Введенский Н. Е. Возбуждение, торможение и наркоз. СПб., 1901.

Введенский Н. Е. Об одном новом своеобразном состоянии нервных центров, вызываемом продолжительным раздражением чувствительного нерва // Русский врач. 1912. №22.

Голиков Н. В. Физиологическая лабильность и ее изменения при основных нервных процессах. Л., 1950.

Голиков Н. В. // Вопросы теории и практики электроэнцефалографии. Л., 1956. С. 3—31.

Голиков Н. В. // Проблемы физиологии и патологии высшей нервной деятельности. Л., 1960. С. 71—98.

Голиков Н. В. // Механизмы клеточной реакции и распространяющегося возбуждения. Л., 1970. С. 5—11.

Дельгадо X. Мозг и сознание. М., 1971.

Лазурский А. Ф. Классификация личностей. Пг., 1921.

Мягер В. К. Диэнцефальные нарушения при неврозах и пограничных состояниях. Л.: Медицина, 1976.

Мясищев В. Н. Личность и неврозы. Л., 1960.

Мясищев В. Н. // Вопросы психологии. 1964. №5. С. 36.

Павлов И. П. Полное собрание сочинений. 1951а. Т.3. С. 78.

Павлов И. П. Полное собрание сочинений. 1951б. Т.3. С. 151.

Павлов И. П. Полное собрание сочинений. 1951. Т.3. С. 121.

Пшоник А. П. Кора головного мозга человека и рецепторные функции органов. М., 1952.

Рибо Т. Болезни личности. СПб., 1887.

Тищенко Б. Ф. Рвота при неврозе: Дисс. на соиск. уч. степ. канд. мед. наук. Л., 1972.

Узнадзе Д. Н. Психологические исследования. М., 1966.

Ухтомский А. А. Собрание сочинений. 1950а. Т.1. С. 197.

Ухтомский А. А. Собрание сочинений. 1950б. Т.1. С. 192.

Adler A. Menschenkenntniss. Leipzig, 1929.

Allport G. W. Attitude in readings in attitude theory and measurement. N.-Y., 1967.

Cooper J. В., Pollock D. The identification of prejudical attitudes by the galvanic skin response. N.-Y., 1967.

Osgood C. E., Tannenbaum P. H. Attitude theory and measurement. N.-Y., 1967.

Rogers K., Kinget M. Psychotherapie et relations humaines. Louvaim, 1965.

Schwarzo. Psychogenese und Psychotherapie korperlicher Symptome. Wien, 1925.