Мучник М.М. Время в групповом анализе

Густав Климт – художник, который работал в Вене примерно в то же время, что и Зигмунд Фрейд. В его картине "Три возраста женщины" (1905) вместе изображены молодая женщина, девочка и старуха, вокруг – беспредметное пространство, золотой орнамент. Первые две безмятежно спят, третья горестно закрывает лицо рукой. Возможно, все это – внутренний мир одной женщины, ее сон, в котором вслед за нашим взглядом возникает то прошлое, то настоящее, то будущее. Все три времени переживаются одновременно, и они вступают в сложные отношения друг с другом. В картине время представлено так же, как в Бессознательном, во сне или в свободных ассоциациях. З.Фрейд (1915), описывая процессы в Бессознательном, говорит, что они "не распределены во временной последовательности, с течением времени не меняются, вообще не имеют никакого отношения ко времени". В Бессознательном нет линейной последовательности и причинности: какое-то раннее событие непосредственно может влиять на то, что происходит сейчас, минуя промежуточные звенья, более позднее событие приводит к актуализации прошлого. Психоаналитическая модель травмы подразумевает, что травма образуется в два этапа, благодаря двум разным событиям, между которыми проходит несколько лет. Для травмы нужно по меньшей времени два времени: давнее прошлое, когда произошло соблазнение, и прошлое через какой-то промежуток времени, когда воспоминание о первой сцене вызывает прилив сексуальных возбуждений, приводящих к травматическому расстройству. Вне зависимости от судьбы травматической концепции психоаналитическая каузальность постоянно связывает различные времена: то, что в данный момент переживается человеком, является непосредственно связанным с тем, что происходило с ним в прошлом.

Однако модель времени в психоанализе все время усложняется. Например, современные французские психоаналитики с помощью модели apres-coup показывают, как настоящее может влиять на прошлое, когда "ретроспективно второе событие придает первому значение, которое существовало до этого лишь в состоянии виртуальности, наряду с целым рядом других возможностей" (Жибо А., Россохин А.В., 2005). Мы можем пойти дальше: будущее может каким-то образом влиять на настоящее. Если вернуться к картине, можно задаться простым вопросом, влияет ли будущее женщины на ее настоящее, влияет ли на девочку то, что она будет взрослой и сексуальной, влияет ли на молодую женщину то, что она будет старой?

"Ничего не понимаю, – протянула Алиса. – Все так запутано!

– Просто ты не привыкла жить в обратную сторону, – добродушно объяснила Королева. – Поначалу у всех немного кружится голова…

– В обратную сторону! – повторила Алиса в изумлении. – Никогда такого не слыхала!

– Одно хорошо, – помнишь при этом прошлое и будущее!

– У меня память не такая, – сказала Алиса, – Я не могу вспомнить то, что еще не случилось.

– Значит у тебя память не важная, – заявила Королева.

– А Вы что помните лучше всего? – спросила Алиса, набравшись храбрости.

– То, что случится через две недели, – небрежно сказала королева, вынимая из кармана пластырь и заклеивая им палец. – Возьмем, к примеру, Королевского Гонца. Он сейчас в тюрьме, отбывает наказание, а суд начнется только в будущую среду. Ну, а про преступление он еще не подумал!

– А если он не совершит преступления? – спросила Алиса.

– Тем лучше, – сказала Королева и обвязала пластырь ленточкой. – Не правда ли?"

Представленная здесь последовательность – сначала посадили, потом суд, а про преступление еще не подумали, не кажется такой уж абсурдной современному человеку. С одной стороны мы это знаем по литературе (примером, может послужить "Процесс" Кафки), с другой – по повторяющимся историческим реалиям. Всегда есть, за что посадить Гонца в тюрьму, особенно, когда речь идет о времени. В отличие от нас Алиса сохраняет трезвый взгляд на эти вещи, и продолжает воспринимать абсурд как абсурд. С другой стороны, в этом отрывке представлено разное восприятие времени женщинами в разном возрасте. Возможно, девочка в отличие от Королевы, может не "вспоминать будущее", во всяком случае, будущее своим драматизмом ее еще не так притягивает и не представляется таким уж определенным. Возраст Алисы ("ровно семь с половиной") соответствует нормальному ходу времени, а Королеве, по ее собственному выражению, "ровно сто один год, пять месяцев и один день". Зайдя так далеко можно настоящее вспоминать как прошлое. А в каком возрасте женщина понимает, что ей ровно "сто один год, пять месяцев и один день год" – в 50, в 45, в 30, в 25? Такое преувеличение своей старости сочетается с удивлением: неужели мне уже 25, 30, 45, 50 и т.д. Категоричность и эмоциональная нестабильность (представленные в Королеве в отличие от Алисы) усиливаются по мере потери связи с реальным временем.

С точки зрения группового анализа этот диалог интересен, как столкновение разных времен (Алисы и Королевы). В психоаналитической группе каждый человек приносит с собой свое время, находится в столкновении со временами других участников, имеет с ними общее время в воспоминаниях и в психоаналитическом процессе. У разных пациентов в группе может быть разный взгляд на одно и то же время, у одних память одна, у других – "неважная".

"А-а-а! – кричала королева. – Кровь из пальца! Хлещет кровь!

При этом она так трясла рукой, словно хотела, чтобы палец вообще оторвался. Крик ее был пронзительным, словно свисток паровоза; Алиса зажала уши руками.

– Что случилось? – спросила она, когда Королева замолчала, чтобы набрать воздуха в легкие. – Вы укололи палец?

– Еще не уколола, – сказала Королева, – но сейчас уколю! А-а-а!

– Когда Вы собираетесь сделать это? – спросила Алиса, с трудом сдерживая смех.

– Сейчас буду закалывать шаль и уколю, – простонала бедная королева. – Брошка отколется сию минуту! А-а-а!

Тут брошка действительно откололась".

1. Групповое предвосхищение

В группе можно наблюдать, как в начале сеанса несколько участников (обычно – участниц) достают из сумочек или карманов носовые платки, и аккуратно пристраивают их на подлокотник кресла, или на колени, или просто держат наготове в руках: "Сейчас буду закалывать шаль и уколюсь" – "Сейчас начну говорить и расплачусь", или "сейчас N, начнет рассказывать про свою маму, и я расплачусь" и т.д. Распространенными являются принесенные с собой бутылки воды или сока, разнообразные чашки ("предвосхищение жажды"). И хотя такие действия не кажутся столь удивительными и специфическими как наклеивание пластыря на палец, но нужно отметить, что никто не приходит на группу как в поход (принеся с собой и бутылку и платочек и компас), существует определенная специфичность, характерная и для отдельных участников и для определенных групп. Есть группы, в которых подавляющее большинство приходит с бутылочками. Одна группа обучающихся студентов приносила с собой на занятия подушки. Сейчас мы не можем интерпретировать все значения, связанные с этими подушками (невозможность поделить грудь аналитика, отреагирование – вместо того, чтобы обсудить свои переживания, группа переходит на язык жеста и др.), в данном случае важно предвосхищение. На сознательном уровне участники объясняли это действие тем, что точно знали, что через какое-то время им будет неудобно … сидеть … поэтому надо будет подкладывать в разные места подушки. Ими группа предвосхищала общее время неудобства.

2. Время в соответствии с диагностической категорией

В то же время в группу каждый приносит свое время. В группу приходят люди разного возраста, помнящие разные времена, имеющие различные представления о времени. Кроме того, в ней собираются люди разных диагностических категорий. В психоанализе понимание психических расстройств тесно связано со временем. Клинику посттравматического стрессового расстройства можно представить как – вторжения прошлого, переносы в прошлое, отсутствие категории будущего. Некоторые комментаторы видят в отношениях со временем Королевы признаки истерии и психосоматического расстройства (Демурова Н.М., 1990). При шизофрении время может исчезать и пропадать – больной заходит в твой кабинет и продолжает разговор, который был прерван 10 лет назад, так как будто это было вчера. На группе больные шизофренией не могут попасть в общее время, высказываются "не ко времени". При психопатии важнее власть над временем, то, кто будет им распоряжаться, поэтому психопат воюет с психоаналитиком, который выставляет свои условия в отношении времени. Такой пациент борется за "свое право" опаздывать на сеанс, переносить время, просить назначить сеанс в неудобное для аналитика время, игнорирует окончание сеанса и т.д. На группе они стараются "заправлять" временем. Для пограничных пациентов большее значение имеет "дополнительное", внеурочное время. Временные границы могут восприниматься как сепарация, зато неопределенность продолжительности лечения – как обещание вечной неразрывной связи. Пограничному пациенту трудно делить с кем-то время, иногда такие пациенты начинают болеть, когда время на группе занимает кто-то другой – они затыкают уши, отворачиваются, корчатся на стуле, требуют немедленно обратить на них внимания, как будто за то время, что такой пациент не говорит, он может умереть. Он умирает, если у него на группе нет своего времени.

3. Время в терапии и анализируемое время

Такие реакции заставляют задуматься над вопросом соотношения времени в групповой терапии с анализируемым временем. Сначала представим себе ситуацию в индивидуальной терапии, когда анализируемое время предлагает только один человек. Можно представить следующую математическую задачу: "Пациенту психоаналитика 27 лет. За 10 минут он успевает рассказать о пяти месяцах своей жизни. Он вспоминает их в обратном порядке от сегодняшнего дня к прошлому. Через какое количество сеансов он расскажет о травматическом событии, которое произошло, когда пациенту было 9 лет, если сеанс длится 50 минут". Можно модифицировать задачу: "Через какое количество сеансов он расскажет о травматическом событии, которое произошло, когда пациенту было 9 лет, если сопротивление усиливается пропорционально потраченному времени" или "если сопротивление заставляет срывать каждое четвертое занятие" и т.д. Однако Фрейд уже в "Исследовании истерии" (1895) замечает, что воспоминание о значимом промежутке времени может возникнуть мгновенно. "Я сообщаю больному, что в следующий момент надавлю на его лоб, уверяю его, что в пределах времени этого надавливания он увидит воспоминание в виде картины или ему придет в голову какая-то мысль, и обязываю его сообщить мне эту картину или эту мысль, что бы это ни было". Еще не сформулировано основное правило психоанализа, еще не создана классическая техника, но уже видны ее будущие контуры. Указаны временные рамки ("в пределах времени этого надавливания"), и уже слышится уверенность в том, что именно те мысли и воспоминания, которые появятся в это время, и будут иметь значение. (Возможно, эта уловка вспомнилась Фрейду, когда он решил ограничить временные рамки анализа человека с волками). Далее: "усваиваемый мною при этом урок (под давлением моей руки каждый раз устанавливается то, что я ищу) гласит: якобы забытое патогенное представление лежит всякий раз "поблизости" готовое, достижимое при помощи легко доступных ассоциаций; дело лишь в том, чтобы убрать какое-то препятствие". Т.е. дело не в том, что трудно пробиться от настоящего момента к патогенному сквозь толщу времен (это можно "в следующий момент"), а в том, что мешает "какое-то препятствие". Этим препятствием может быть сопротивление, или сложная структура временных связей. И то и другое Фрейд исследует в этой ранней работе, но сопротивление, как известно "сыграло решающую роль в основании психоанализа" (Ж.Лапланш, Ж.-Б. Понталис), а временные связи не оказались столь изученными.

Фрейд уделяет им большое внимание, и описывает три вида организации временных последовательностей:

I. "линейное хронологическое расположение, встречающееся внутри каждой отдельной темы, как у Анны О., или пучки воспоминаний как у Эммы фон Н., в которых "самое свежее, самое недавнее переживание пучка приходит сначала в качестве "кроющего листка", а завершающим является то впечатление, которое находилось в начале ряда (группировку однородных воспоминаний в линейно наслоенное множество Фрейд сравнивает со связкой папок и называет образованием темы);

II. концентрическое наслоение вокруг патогенного ядра: "самые периферические слои содержат воспоминания или их пучки из отдельных тем, которые легко вспоминаются и всегда ясно осознаются; чем глубже мы проникаем, тем труднее узнаются появляющиеся воспоминания, пока вблизи ядра мы не наталкиваемся на такие, которые больной отрицает уже при репродукции";

III. незакономерно и многократно изгибающийся путь, соответствующий "не только зигзагообразно изгибающейся линии, но скорее разветвленной, и – особенно – конвергирующей системе линий".

Итак, схематически репрезентированное в психоаналитическом процессе прошлое время можно представить в виде линий, пучков или связок папок, концентрирующих кругов или конвергирующей системы линий.

Прогулки в этих временах с помощью психоанализа могут напоминать детективное расследование. Чтобы перейти к методу группового анализа, нужно представить себе одновременно 6 или 12 (соответственно количеству участников группы) таких пучков или конвергирующих линий и попытаться одновременно за всеми проследить. Представим так же, что эту работу должен проделывать не только терапевт но и пациенты. И то и другое невозможно, поэтому время в групповом анализе требует отличного от индивидуального анализа подхода.

Вернемся к группе, в которой во время монолога одного участника другой участник корчился на стуле и отворачивался, закрывал голову шубой. Мы заметили, что почти не наблюдали подобных реакций, когда речь в группе шла о ситуации "здесь и теперь", об отношениях между участниками или об их отношении к ведущему. Это "умирание" возникает в ситуации, когда другой участник погружается в "свое время", и пограничные пациенты болезненней других могут выражать общие для всех участников переживания. Иногда во время таких погружений одного в свое прошлое остальные отключаются, некоторые засыпают. Гуссерль, полемизируя с Брентано, отмечает: "очевидно, что восприятие временного объекта само обладает временностью, что восприятие самой длительности предполагает длительность восприятия, что восприятие любой временной формы само обладает временной формой". Реакция "Умирающего" или засыпающих участников ставит перед нами вопрос, одинаково ли воспринимается в группе время, потраченное на ситуацию "здесь и теперь" и на индивидуальное прошлое. По-видимому – нет. Время групповой терапии и анализируемое время в таких случаях складывается, или скорей умножается друг на друга (время терапии умножается на настоящее время как на единицу, на недавнее прошлое, как на 2, затем на 3 и т.д.). Поэтому анализируемое прошлое может привлекать группу как вечность или пугать (это не относится к прошлому всей группы, которое группа любит вспоминать как золотой век, но продолжительность воспоминания ограничивается всегда несколькими фразами и соответственно – минутами) .

Как будто группа воспринимает монолог, собственно, как время, так как Фрейд, описывающий пучки и папки. Будто группа не получает в этот момент удовлетворения от вуайеризма (никого не "заводит" вид связок папок и конвергирующих линий), потрясающее содержание не воспринимается. В социальном контексте это можно сравнить с тем, что большой интерес может вызывать пыльная чужая история у отдельных исследователей, но невозможно представить, чтобы весь народ заинтересовался чужой историей. Можно возразить, сославшись на миллионы телезрителей, получающих вуайеристическое удовольствие от выслушивания чьих-то историй. Думаю, есть разница между телезрителями, сидящими по отдельности у своего экрана, и группой людей. Это понимает любой актер, которому нужно произнести монолог, даже если это монолог Фигаро, не каждый актер сможет удержать внимание зала.

4. Время и групповой травматический опыт

Не только в индивидуальном анализе можно наблюдать описанную Фрейдом мгновенную связь с травматическим прошлым, но и в групповом. Бывает, что расстояние между прошлым и настоящим у всей группы мгновенно стирается, группа мгновенно как бы погружается в прошлое. Трудность заключается не в том, чтобы "провалиться" в прошлое, а в том, чтобы удержаться в настоящем, или хотя бы почувствовать разницу между разными пластами времени. Эти пласты оказываются не прочными, время становится "пористым". На любое ухудшение экономической ситуации громадная группа людей может реагировать тем, что станет сушить сухари и скупать крупы. И хотя эта реакция будет очевидно неадекватной, она поможет справиться с травмой прошлого, как будто эти крупы были закуплены тогда, в ужасные времена, и никто тогда не умер от голода.

За 2 недели до летних каникул одна из участниц психотерапевтической группы рассказывает сон, в котором она оказывается в апреле 1945 года в одном из городов Восточной Европы. Она ищет выхода, и узнает, что от расправы можно сбежать, если присоединиться к группе, которая собирается спасаться через подземный проход. Пациентка во сне присоединяется к этой группе народа, веренице людей с детьми, чемоданами и узлами, идущей по проходу. Когда они выходят, то оказываются в Германии, в зоне, оккупированной Советскими войсками. Она видит, как в будущем учебнике истории написано, что группа поляков, оказавшаяся в этой зоне, вся погибла.

В этом сне пациентка путешествует в пространстве (из Москвы, где она видит сон, она попадает в Восточную Европу, затем в Германию) и во времени (из настоящего она попадает в 45 год, затем в будущее с учебником истории). Сгущение времени позволяет ей объединить две группы: психотерапевтическую, у которой была надежда, но в настоящее время она погружена в ощущения безвыходности, и группу, спасающихся от фашистов, но расстрелянных советскими войсками. Сепарация для группы очень травматична. Группа для индивида – пространство реализации бессознательных фантазий, важнейшей из которых является фантазия бессмертия, обретаемого в слиянии с группой. Признавая индивидуальную конечность, можно быть уверенным, что группа будет существовать всегда (как народ, нация, человечество). В этой ситуации конечность группы (завершение контракта, перерыв на каникулы и т.д.) переживается как катастрофа более чудовищная, чем мысль о собственной конечности. Травматическая реальность возникает в столкновении иллюзии о вечности "народа" с памятью об уничтоженных и исчезнувших группах (погибшие цивилизации, геноцид). Воспоминания об уничтожении народов, какой-то группы людей часто возникают в группе перед перерывами на каникулы или завершением работы. Собственная смерть еще не окончательна. Когда исчезнет группа, к которой я принадлежал, тогда это будет окончательная смерть. В этот момент в фантазии группы врывается историческое прошлое о катастрофах, уничтожавших группы, и время становится "пористым". В бесконечном времени бессмертной группы сепарация проделывает дыры, сквозь которые видны погибшие группы прошлого. (Упорство, настойчивость, с которой группа иногда продолжает пребывать в этих фантазиях, может свидетельствовать и о том, что добиться разрушения группы, будет самым полным осуществлением инстинкта смерти.)

Прошлое может быть бесконечно далеко в воображении линейного течения времени (века) и, одновременно, опасно близко.

В индивидуальном контексте – это "травматическое" переживание, мгновенное исчезновение отрезка времени, отделяющего от травмы.

В социальном контексте – это причастность к времени травмы, лежащей за пределами времени личной истории (в любой момент можно оказаться в гетто).

"Дыры" во времени находятся в области "групповых травм", но для того, чтобы "провалиться" туда не нужны исторические познания, эрудиция или личная причастность и т.п. Здесь мгновенно срабатывает что-то похожее на мифическую "филогенетическую память", на которую ссылается Фрейд в исследованиях, посвященных психологии масс (память о "первобытной орде" и т.д.). Это память группы о травме, пережитой в архаическом прошлом. Возможно дело в том, что это результат вовлеченности в групповое переживание времени, подразумевающее его неоднородность.

Становясь частью группы, индивид начинает существовать в ритме общего времени и он перестает быть защищенным от "групповых катастроф" несовпадением времени исторического и времени личной биографии (я не жил в то время). Как член группы я жил в то время (когда жила моя группа).

"Словно черные кони Мамая
Где-то близко, как в те времена,
Мчатся, снежную пыль поднимая,
Ветер бьет, и звенят стремена."
А.Тарковский

Группа может жить так, как будто нет опоры, под ногами дыры во времени, через которые в любой момент можно оказаться в прошлом. В "Детской книге" Б.Акунина описываются такие дыры. Так же как воспоминание о далеком прошлом всегда рядом (надо только преодолеть препятствие), так и прошлое время "всегда рядом" (нужны постоянные усилия, напряжение, "создание препятствий", чтобы не провалиться в него).

Не столько актуальные травмы (в т.ч. социальные катаклизмы) активируют личный ранний травматический опыт, сколько паттерн "мгновенной" связи со своей ранней травмой встраивается в историческое время группы, создавая в нем "шунты" и "дыры" и подчиняя представление о своем индивидуальном времени цикличности и катастрофичности групповых травм. Возможно, это направлено в обе стороны, в прошлое и в будущее. Я в любой момент могу оказаться перед конницей Мамая, на дыбе опричника, в голодающем Поволжье или в Освенциме. Одновременно, мое личное время и сегодняшнее страдание – это часть групповой истории, которая будет описана в учебниках будущего.

Группа, переработавшая травму (или ее не пережившая), не испытывает страха и ненависти к времени. Прошлое ценно, т.к. оно основа хорошего настоящего. В фантастике 60 годов был распространен сюжет о том, что при перемещении в прошлое, главное ничего не потревожить, не убить комара, чтобы не вызвать изменений, которые приведут к "другому" будущему, к плохому настоящему. В американском фильме "Назад в будущее" подросток, попав в прошлое, старается что-то сделать, чтобы изменить травматическую историю своей собственной семьи, не задев при этом истории всей Америки.

Группа, не переработавшая травму, боится провалиться в прошлое, но и стремится сделать это, чтобы изменить прошлое и, т.о., изменить все в настоящем и будущем. Запастись тогда крупами. Так поступает ребенок в "Детской книге" Акунина. Он должен что-то изменить в прошлом, чтобы предотвратить катаклизмы будущего, он должен это сделать не для своей семьи, а для всего человечества.

5. Значение времени для сеттинга в групповом анализе

Психоаналитическая практика структурирована с помощью времени. Терапия занимает определенное время (длина курса, частота встреч, аналитический час). В долгосрочной групп-аналитической терапии сеансы проводятся 1-2 раза в неделю по полтора часа. В обучающем анализе наряду с такой рамкой приняты блочные сессии, когда группа работает по 8 часов в день (полтора часа, перерыв, снова полтора часа и т.д.), набирая примерно 30 часов за сессию. И тот и другой подход требуют сложного планирования. Нужно определить время, которое будет подходить для работы всех участников группы. В какой час, какого дня недели группа будет собираться в течение нескольких лет? В индивидуальной терапии время сеансов зависит от возможностей и режима психоаналитика с одной стороны и пациента – с другой (иногда третьей стороной может выступить арендуемое время в кабинете). Когда речь идет о группе, время должно устраивать всех участников. В индивидуальной терапии временная рамка может быть гибче, время сеансов при необходимости можно перемещать, в групповом анализе заранее существует договор об определенном времени. И оно будет неизменным годы. Некоторые аналитики считают, что любые разговоры о "неподходящем времени" – сопротивление: неудобно собираться в 12 часов дня в понедельник – сопротивление. Большинство психотерапевтов более терпимы, они стараются выбрать время для группы менее радикально и более реалистично. В стационарах время зависит от сроков госпитализации, от режима клиник, процедур и встреч с родственниками. В амбулаторных условиях нужно учесть, сколько каждый участник тратит на дорогу, когда заканчивается его рабочий день и т.д. Если индивидуальный пациент что-то не проговорил и согласился на неудобное для себя время, позже это можно исправить, в групповой терапии такие ситуации скорее приведут к уходу участника из группы, может быть даже к развалу группы. Любые изменения во временной рамке воспринимаются группой как травма, опасная для существования самой группы – будь то перенос занятия на 10 минут или на один час, или сдвиг сессии на неделю или отмена занятия. Реальное неудобство имеет второстепенное значение. В бессознательном группы ее час – время, в отношении которого недопустим произвол. Как будто оно не было выбрано, не является результатом конвенций, а было в группе всегда. Иногда в группе время дороже денег. Повышение гонорара воспринимается болезненно, но не так травматично, как изменения во временной рамке.

Вечер вторника и четверга, например, – группа, и никак иначе.

Это отношение группы к временной рамке можно соотнести с более широким социальным контекстом. Социологическая и историческая интерпретация могут в данном случае прокладывать путь собственно психодинамическому пониманию. Болезненное отношение группы к временной рамке, с которой недопустим произвол, так, как будто она была всегда, напоминает позицию крупных социальных образований (наций, государств) в отношении "священных устоев". То, что когда то было прагматичной договоренностью, результатом бесчисленных конфликтов и множества компромиссов, зафиксированным в случайных и мелких деталях текстов договоров, конституций, законов, заповедей, со временем становится в сознании (точнее в бессознательном) членов данного общества чем-то изначально данным, природным, само собой разумеющимся и не подвергающимся сомнению. Интересны аффекты, которые обычно сгруппированы вокруг этой проблемы. Фантазии о том, что какие-то из этих "устоев" могут быть отменены или изменены, вызывают страхи вполне определенного содержания: если будут поколеблены такие основы, общество (нация, страна) лишится силы, единства, того, что объединяло и позволяло быть вместе, чувствовать себя в безопасности и гордиться своей причастностью к целому. Обычно в политической апокалиптике такого рода на первый план выходят фантазии о том, что последствием будет упадок нравственности, разобщенность, отсутствие сдерживающих рамок, "и пойдет брат на брата" и т.д. и т.п. Очевидно, что существенной функцией такого сакрализованного отношения к "традиции" является контроль над внутригрупповой агрессией. Можно сказать, что два тысячелетия человечество ведет спор о том, на какой день аналитик не может назначить группу: на субботу или на воскресенье. Или – какой день будет считаться днем примирения и согласия?

Т.о., временная рамка в группе – это больше чем сеттинг. Это символ того, что каждый пожертвовал какими-то своими интересами, ради согласия и примирения в группе. Существование группы и ее мирный характер чрезвычайно важны, и сохранение рамки незыблемой позволяет оставить в прошлом конфликт интересов. Отношение к временным параметрам сеттинга просто как к договоренности, которая может быть пересмотрена, означает, что в любой момент может начаться борьба каждого с каждым, что станет очевидным несовпадение интересов и необходимость делать выбор между своими потребностями и хорошими отношениями в группе. Как будто есть связь между временем, потерявшим свою незыблемость в виде растекающихся циферблатов Дали и "предчувствием гражданской войны".

6. Распределение времени в группе

Особое значение имеет то, как распределяется эфирное время. В индивидуальной терапии весь час принадлежит пациенту, который за него заплатил. В группе временем нужно делиться, оно одно на всех. Иногда пациенты хотят "ухватить" для себя больше времени, иногда боятся это сделать, иногда постоянно переживают, что их время тратит кто-то другой. В начале работы группа может обсуждать договор в отношении времени: каждый будет говорить столько, сколько ему нужно, каждый может тратить на себя не больше 10-ти минут, нужно в начале группы выделить время для того, кто больше всего в нем нуждается, время нужно тратить на каждого участника по очереди, больше времени нужно тратить на отношения внутри группы и т.д. В кризисные периоды группа опять возвращается к этим переговорам. Динамика в отношении времени может отражать улучшение или ухудшение в терапии.

Пациентка – милая, артистичная, остроумная женщина. Она занимает большую часть эфирного времени – поначалу в группе это не обсуждается, потом начинают высказываться разные точки зрения. Одни участники рады, что она такая общительная, другие участники злятся за то, что она их "вытесняет", занимает все время. Она, выслушав группу, и приходит к выводу, что в жизни она так же одинока как на группе: вокруг много людей, к которым она хорошо относится, но она одна, так же как во время своих монологов, в которые никто не может вклиниться. Позже она сама замечает за собой, когда ей становится хуже: "что-то я опять говорю сама с собой".

Другой участник – интеллигентный юноша, промолчавший много занятий, однажды замечает, что потерял много времени, уступая его другим, избегая битвы за эфир. Он так же считает, что аналитик уделил ему меньше времени, чем другим участникам.

Иногда группе, нужно чтобы один из участников занимал весь эфир. Это может быть связано с групповым сопротивлением ("пока он гонит, я могу ничего не бояться"), это может быть связано с групповым переносом (данный участник говорит аналитику то, что хочет сказать группа).

Молодая пациентка, студентка университета. Жалуется, что плохо воспринимает материал, не может слушать лекции, не хватает внимания, мысли расплываются. Однако расстройств мышления у нее не выявляется. На групповых сессиях видно, что она просто никого не может слушать. Она постоянно рассказывает свои сны, занимая ими две трети эфирного времени, но на протяжении многих сессий других участников группы это не возмущает. Пациенты, которые готовы бороться друг с другом за каждую минуту эфира, покорно ее выслушивают, задают наводящие вопросы, чтобы она не замолкала. Из раза в раз группа как завороженная выслушивает эти сновидения.

Понять такое поведение группы можно по-разному. Невозможно в данной статье анализировать сложный групповой перенос и сопротивление, но можно попытаться понять эту ситуацию исходя из значения времени. В сновидении нет времени, и группа во время снов этой пациентки имела возможность забывать о времени, погружаясь в ее сны. Вероятно, для группы в этот период важнее всего была победа бессознательного над сознательным, поэтому она стремилась продлить время сна, отнять время у реальности. С точки зрения базисных допущений, здесь можно говорить о Борьбе-Бегстве (погружаясь в эти сновидения группа как бы исчезает, прячется от аналитика и в то же время для себя его уничтожает).

Время в группе является общим ресурсом, которым не всегда можно индивидуально распоряжаться (группа бездействует и я с ней, группа ругается и я с ней и т.д.). Существует в группе сознательный ("давайте работать", или "давайте поговорим сегодня о" том-то) и бессознательный (все молчат или не могут оторваться от какой-то темы или аффекта) договоры в отношении времени. По содержанию имеет значение то, какое время представлено в групповых ассоциациях, как протекает время, каким кажется время во время монолога отдельных участников и т.д.

Часто в группе более актуальной становится проблема своевременности. Участники часто говорят о том, что давно хотели рассказать о том или другом, но долго ждали. Казалось, что еще не время, что сейчас актуальней проблемы других людей, или еще не время говорить о таких серьезных вещах. Подобные переживания хорошо известны групповым терапевтам: сейчас время или не время, или пусть какое-то время группа поработает сама. Среди пациентов есть виртуозы работы со временем. Например, участник группы, может ровно за несколько минут до конца встречи предъявить серьезный материал, на который группа не сможет отреагировать. И потом этот трюк может повторяться регулярно.

7. Время – деньги

Все участники группы платят за терапию одинаково, но эфирное время не делится поровну. В каждой группе рано или поздно ставится вопрос, о том, как делить время, на что его тратить, на что – нет. Участники, которые чувствуют, что в группе на них не хватает времени – фрустрированы. Иногда они используют этот опыт для того, чтобы переработать свои проблемы в социуме, возможно, возникшие еще в семье (зачастую тихие участники – те, кто не сумел добиться от родителей, чтобы они уделяли ему время, а занимающие большую часть эфира – были в семье единственными детьми), иногда покидают группу. Но группу склонны покидать и те, кто использует ее время очень активно. В начале групповой терапии самый активный ее участник, явно перебирающий в использовании общего времени – претендент на выход – возможно, его поведение не дает ему почувствовать ресурс группы, или он считает, что все получил зараз, или в его экспансии заложена агрессия в отношении остальных, возможно – обман: "Вы слушаете меня в расчете, что и я вас потом выслушаю – не выйдет!". Так о незримой борьбе, в которой предпочтительней быть оратором, чем слушающим, лучше быть словом, а не ухом, пишет Милан Кундера: "Ибо каждый человек страдает при мысли, что он исчезнет в равнодушной вселенной неуслышанным и незамеченным, а посему сам хочет вовремя превратиться во вселенную слов. Но когда однажды (и это будет скоро) во всех людях проснется писатель, настанут времена всеобщей глухоты и непонимания". Группы иногда бывают такими. "Не может человек пересказать всего; не насытится око зрением, не наполнится ухо слушаньем" (Екклесиаст, стих 8).

Если группа не хочет слышать, контейнировать, откликаться – любое слово падает как в вату, любое слово обесценивается. Кажется, что это эмоциональная тупость, а это больше связано с жадностью. Я не восприму ни единого слова, потому что сам хочу быть словом. Иногда так же нужно понимать невосприимчивость к интерпретациям аналитика, злость, в ответ на его высказывания – ты не для того тут сидишь, ты должен слушать, а не выступать. Группа может заявлять, что ждет вмешательств аналитика, злиться за его отстраненность, но не давать ему и минутки, чтобы вставить слово. Аналитик скорее должен быть ухом, чем словом (особенно, если он – женщина). Мы тебе не за то платим, чтобы ты занимал (а) наше время. Бывает и наоборот: группа молчит, ждет спасительных слов аналитика и злиться на любого участника, нарушившего эту тишину, он отнял время у аналитика.

Проблема жадности и обмена в группе напрямую связана со временем. Отнять у группы время, не занимать у группы время, поделить время и т.д

Время – самая существенная инвестиция в группу (я решил, что буду тратить на нее время, полтора часа, каждую неделю). В индивидуальной терапии я не делюсь временем ни с кем, в групповой я иду на это сознательно. Это показывает нам, как время становится основным экономическим аспектом социальности – мы только тогда можем быть в группе, в социуме, когда мы делимся с другими временем. Если я не инвестирую время, я всегда один.

Агрессия в адрес долгосрочности терапии носит "классовый" характер. Мы, кто вложил несколько месяцев в обучение, хотим иметь то же, что получают те, кто вложил в обучение годы. Антибуржуазный запрос – дайте нам такой же эффект без таких колоссальных вложений. С другой стороны – снобизм тех, кто вложил годы. Они отличаются от остальных этим вложением не меньше, чем миллионеры от простых смертных.

Группа болезненно следит за временными рамками. В одной группе студенты, проходящие обучающий анализ, подсчитали, что тренера им недодают на каждой сессии по одной минуте. Студенты посчитали неправильным заканчивать занятие на 50-той минуте, конец наступает на 51 минуте.

Оценка подготовки психоаналитика в определенном смысле определяется временем (уровень обучения иногда характеризуется тем, сколько лет было проведено на кушетке), это же относиться к терапии. Количество (времени, проведенного на кушетке) переходит в качество. В этом смысле можно говорить о магическом отношении ко времени в психоанализе. "Время лечит" – имеет для психоанализа особый смысл. В группе для этого особые условия. Иногда обучение группанализу можно сравнить со службой в армии – солдат спит, а время идет. Время, потраченное на анализ сопоставимо в воображении анализанта с денежными инвестициям – я их вложил, они сами работают. Иногда хитрость студента выражается в предложении: можно я пропущу сессию и отдам деньгами? Он инвестирует время и получает в качестве дивидендов время (набрать часы). Это можно интерпретировать как скупость, которая выражается в попытке сэкономить одно (время) за счет другого (деньги): набрать часы, инвестировав вместо времени – деньги.

Замораживание инвестиций может проявляться по-разному. Если я сплю, я не вкладываю свое время в группу. Если я опаздываю или не прихожу (прийти, когда они уже разогреются), я не вкладываю его в группу. Это не только сопротивление, но экономическое выяснение отношений с группой. В группе через время актуализируются разные аспекты жадности – не прийти – не поделиться своим временем, скупость – болезненное переживание того, что группа неэффективно тратит время (давайте не говорить про это, а обсудим то), алчность – занять собой все эфирное время, бережливость – осознание ценности того, во что ты вложил свое время. Обратная сторона это – щедрость (поделиться своим временем, терпеливо ждать своего времени). Транжирство во время отрицания, когда все неудержимо хохочут.

8. Объединяющее время

В социальном смысле имеет большее значение такое понятие, как общее время. Группу объединяет время. Время, проведенное вместе, время нашей молодости, время учебы в институте и т.д. Общее время может объединять людей так же как общее пространство, общий язык и т.д. Что может понимать человек, который не жил в 70-е годы, или в 30-е. Человек становится одиноким, когда вокруг него, нет тех, кто жил в его время. Точнее, нет той группы, в которую он вложил большую часть своего времени. Человек говорит "наше время" про то время, которое он инвестировал в группу. Выражение отстать от времени означает стать изгоем в группе, не попасть в общее время, в наше время. Создание группы за счет времени объясняет моду. Мода позволяет разделять своих и чужих с точки зрения принадлежности к общему времени. Отказ принять свое время, отказ признать группу, в которой ты находишься, – это асоциальность Времена не выбирают, я хотел бы родиться в другом веке означает – я хотел бы находиться среди других людей.

Со временем связана злость в группах на новенького. "Его тут не стояло", он не вложил столько времени в нашу историю, поэтому прав не имеет.

Особый смысл получает в групповом анализе понятие "золотой век" У давно работающей группы вырабатывается мифология о лучших временах, когда объединение было более эмоционально, когда образы были более яркими, слезы лились рекой. Золотой век – нечто ценное, что принадлежит нашему прошлому и объединяет нас сейчас.

9. Время в отношениях группы с аналитиком

По отношению к аналитику в плане времени имеются различия в индивидуальной и групповой терапии. Одним из аспектов всемогущества группового аналитика является его право распоряжаться временем группы. Он определяет временные рамки, распределяет время между участниками.(Хотя реальности это не совсем так).Ассоциации с Моисеем, который водил группу 40 лет встречаются на группах часто. В обесценивании Моисей превращается в Сусанина, который водил группу так долго и завел в болото, т.к. сам не знал пути. Если вернуться к сну про 45 год аналитик является преследующей фигурой (фашистами или советскими войсками), который уничтожает группу в период сепарации (отпуская ее на каникулы).

Индивидуальный пациент иногда переживает, что аналитик отдает ему свое время, тратит на него время. В групповой такие переживания редки. Иногда группа чувствует, что аналитик тратит на группу свое время, но при этом он делает такой же вклад как другие участники. В индивидуальной терапии речь идет о различных вкладах. Некоторые пациенты в группе требуют, чтобы лично на них аналитик потратил время. Иногда таким образом выясняются отношения с другими участниками группы: "На меня аналитик опять потратил больше времени, вы не против?". Группа может ревниво следить за тем, на кого аналитик тратит больше времени. Группа может наоборот не работать, не вмешиваться в разговор аналитика с кем-то из участников, оставляя их друг с другом один на один, в надежде на то, что и другие будут иметь такую возможность. Через время происходит в группе переход от диадных отношений к триангуляции. Сначала в группе существует разговор двоих, но затягиваясь, он делает невыносимым пребывание на группе остальных участников, и группа, как третий входит в этот разговор.

Время напрямую связано с переносом и контрпереносом. Отнять у аналитика лишнее время, чтобы победить его жадность, встретиться в неурочное время, чтобы подтвердить свою близость, и т.д. В контрпереносе, время тоже участвует самым непосредственным образом: некоторые сеансы "никогда не кончаются", иногда сеанс заканчивается раньше, иногда позже, иногда на одно и тоже время назначаются двое. Есть больные, которые отнимают время, есть те, которые его тратят попусту, убивают время.

10. Время сопротивления

Понятие сопротивления Фрейд разрабатывает в "Исследовании истерии" (1895) в связи со временем, точнее в связи с нежеланием пациента вспоминать должное время. Нарушение временных рамок психоаналитического процесса традиционно интерпретируются как сопротивление (опоздания, неприходы). Группа может виртуозно использовать время для сопротивления. Например, на занятие пришли три человека. Один начинает рассказывать свой сон, в это время подтягиваются еще двое, начинается обсуждение, приходят еще двое и т.д. Или: на группу приходят 2 человека, 20 минут не начинают занятия, ждут остальных, аналитик решает распустить группу, через минуту после ухода первых двух приходят еще 3 человека, после их уходя приходят еще трое… Можно не опаздывать, прийти всем вовремя и все время молчать или спать или рассказывать анекдоты.

При этом в группе преобладают магические представления о том, что время, которое проведено в группе, лечебно. В индивидуальной – невозможность работать, молчание сразу можно понимать, как сопротивление, и у пациента реже может возникнуть ощущение, что он что-то получил, если промолчал 50 минут. В группе есть такая возможность (помолчал вместе со всеми, ничего не сказал, но узнал много нового и т.д.). Впрочем, это улучшение нельзя списывать только на магию. Групповое сопротивление имеет и терапевтический эффект, потому что в нем вырабатывается чувство локтя.

Литература

1. Гуссерль Эд. Собрание сочинений. Том 1. Феноменология внутреннего сознания времени. – М.: "Гнозис", 1994. – 192 с.

2. Демурова Н.М. Алиса в стране чудес и в зазеркалье. – Люис Кэрролл. Алиса в стране чудес. Алиса в зазеркалье. – Москва: Наука, 1990. – 277-315.

3. Жибо А., Россохин А.В. Психоанализ во Франции, или как научиться жить с неопределенностью. – Французская психоаналитическая школа. – СПб.: Питер, 2005. – 13-43.

4. Кафка Ф. Процесс. – М.: "Политиздат", 1991. – 241 – 429 с.

5. Кэрролл Л. Алиса в стране чудес. Алиса в зазеркалье. – Москва: Наука,1990. – 359с.

6. Фрейд З. О психотерапии истерии. – Фрейд З. О клиническом психоанализе. Избранные сочинения. – М.: Медицина, 1981. – 41 – 91.

7. Фрейд З. Бессознательное. – Фрейд З. "Основные психологичекие теории в психоанализе. Очерк истории психоанализа". – С-Пб.: "Алетейа", 1997. – 151 – 194.

8. Фрейд. Массовая психология и анализ человеческого "Я". – Фрейд З. Я и Оно. – Тбилиси : Мерани, 1991. Т.1., с. 71-138.

9. Фрейд. Тотем и табу. – Фрейд З. Я и Оно. – Тбилиси :Мерани, 1991. Т.1.,, с.193 – 350.

10. Kafka J. Time: Frame, content and time – quality of the psychoanalytical experience. – Forum der Psychoanalyse, 2001, 299-311