Лайфхак от бессознательного. История о повторяющемся сне

Катя идёт по длинному переходу метро – как с Театральной на Площадь Революции. За плечами рюкзак. Тяжелый. С книжками, наверное. Кто-то впереди сильно надушился – кажется, что запах кружит вокруг Кати, как прилипчивая дворняжка-попрошайка в ожидании лакомства.

Вдруг в толпе мелькает знакомая долговязая фигура с широкими плечами. Синяя вельветовая куртка – её всегда было приятно гладить рукой – и чёрная кепка, которую утащила и не снимала, а потом изрезала на мелкие кусочки.

Катя не верит. Показалось. Много раз обманывалась.

Тут фигура оборачивается, и на Катю смотрят знакомые грустные глаза. Карие, как у Катиного бульдога Яши.

Катя нервно суёт руки в карманы и нащупывает сигареты; начинает продираться сквозь толпу. Но человек уходит дальше и дальше – ни догнать, ни окликнуть. Да и зачем.

Звонит будильник. Яша крутится вокруг Катиного диванчика и радостно тявкает.

***

Закуривая утреннюю сигарету, Катя считает, который раз ей приснился навязчивый сон.

Почти десять лет прошло. Много воды утекло, сильно переменилась жизнь. А болит как будто только вчера открыла письмо из четырёх лапидарных строчек. Открыла – и провалилась в чёрную склизкую яму. Исчезла. Умерла.

Не один год ушёл на то, чтобы вылезти обратно. Причём вылезти – только полдела. Ещё нужно было заново, с нуля учиться жить: вставать утром с постели, куда-то идти, чего-то хотеть. Слава Богу за психотерапию.

– Почему он со мной так поступил, Саша? Как он мог? Объясни мне, я не понимаю! – дергала Катя мужа.

– Я почем знаю, – отмахивался Сашка от бабьих причитаний.

– Ты ведь мужчина!

– И что, мы все под копирку, что ли?

***

Катя идёт с Яшей вдоль речки. Уже светло. Небо голубое. Чуть морозит. Яша порывается гонять уток; они разлетаются от него, громко хлопая крыльями.

Через три часа Катя поедет к психологу и признается, что вся терапия пошла прахом, что бессознательное снова и снова подбрасывает ей незавершенный сюжет десятилетней давности и сюжет этот режет Катю без ножа.

***

– Расскажи свой сон от лица этой долговязой фигуры, – предлагает Ирина Петровна.

– Я иду по переходу, – осторожно начинает Катя. – Я устал после работы и хочу домой. Мне кажется, что кто-то сверлит глазами мой затылок. Я поворачиваюсь и вижу Катю...

– И как тебе видеть Катю?

– Я удивлён. Мы много лет не виделись.

– А ещё?

– Я устал. Домой очень хочется. Голодный.

– Это все?

– Кажется, да.

– А что к самой Кате? Как к ней относишься?

– С теплом. Приятные воспоминания. Яркий роман. Правда, скандал с женой был ужасный. Ух! До сих пор вздрагиваю, когда вспоминаю.

Катя вышла из роли, сгорбилась в кресле и почти не дышит. В кабинете полумрак. Мерно гудит торшер. За дверью слышно шаги. Терапевт пододвигает коробку с платками, но Катя не двигается.

– Чувствуешь своё тело сейчас?

Катя встречается глазами с Ириной, медленно расправляет плечи; глубоко вздыхает, поерзывая на скрипучей коже.

– Я как будто проваливаюсь в пустоту. Цепляюсь руками за уступы, а это острое стекло, оно режет руки.

– Можешь вернуться в образ мужчины из твоего сна? Как он чувствует своё тело?

Катя пересаживается в соседнее кресло. Задумывается на мгновение.

– Мне спокойно. Я уверен в себе. Мне нравится моя жизнь. Мне нравятся воспоминания, которые вызывает Катя.

– Ты не чувствуешь боли?

– Нет. Пошлое надо оставлять в прошлом. Умерла так умерла.

– Что ты хочешь сказать Кате?

– Научись отпускать. Не держи тех, кто уходит. Жизнь одна, береги себя.

Катя гневно трясёт головой. Чёрные кудри разлетаются в разные стороны, как маленькие смерчи.

– Слово – дело! Нельзя бросать тех, кто к тебе привязан! Это непорядочно! Хорошие люди так не поступают!

– Получается, тебе нельзя быть свободной в своём выборе? - спрашивает Ирина Петровна. – Ты всегда должна оставаться рядом с другим, даже если тебе давно хочется уйти?

***

Катя возвращается домой по заснеженной аллее. В рюкзаке похрустывает Яшин корм. В наушниках поёт Честер Беннингтон. Катя не понимает слов, но каждая строчка отзывается почти физической болью. Она ставит айпод на паузу и смотрит на утиную стаю; достаёт из кармана оторванную горбушку.

Катя крошит хлеб уткам и вспоминает маму. Сколько Катя себя помнит, мама была в депрессии – от легкой до тяжёлой. Печальная, одинокая, отчаявшаяся. Бесконечные рассказы про несправедливость судьбы и предательство Катиного папы.

Звонит телефон. Катя смотрит на экран, видит мамину фотографию и сбрасывает звонок; потом второй, потом выключает телефон совсем.

***

Катя стоит перед высокой лестницей с бокалом холодного игристого. На ней длинное шелковое платье. То ли университет, то ли библиотека, то ли светский приём – непонятно.

Кто-то трогает её за рукав. Катя оборачивается.

– Привет! – улыбается Дмитрий Евгеньевич.

– Здравствуйте, – вежливо отвечает Катя, разворачивается и идёт вверх по лестнице.

– Как дела? – не отстаёт навязчивый собеседник.

– Спасибо, хорошо, – поднимается Катя, жалея, что надела сегодня каблуки.

– У меня куча новостей! – трещит мужчина как юная университетская лаборанточка.

Катя резко оборачивается и прерывает его на полуслове:

– Дима, зачем ты тогда так со мной?

Дмитрий Евгеньевич откидывает волосы с лица, вытирая выступивший от быстрого подъема пот, и смеётся.

– Потому что, – отвечает он, не переставая широко улыбаться.

– Спасибо, – говорит Катя.

Звонит будильник. На экране айфона 8 неотвеченных.

***

Я люблю работать со снами – это сокровищница. Там всегда прячется богатый материал.

Как правило, во сне берут голос те наши субличности, которые молчат в часы бодрствования. Сдержались во время ссоры – во сне в образе тигра бегаете за добычей.

Повторные сны часто приходят к нам, когда какая-то наша субличность хронически остаётся отторгнутой, неприсвоенной, заброшенной и непринятой. Она начинает выпирать из-под крышки бессознательного как тесто из кастрюли.

В Катином случае этой субличностью была Женщина, которая уходит. Катя с детства привыкла к тому, что депрессивную маму надо выслушать, убаюкать, сконтейнировать – если этого не сделать, маме будет совсем плохо и она не сможет позаботиться о самой Кате. Будучи взрослой, Катя по привычке не позволяет себе четко очерчивать свои границы, говорить людям «нет».

Сон помог Кате разглядеть и присвоить эту часть. Первое, что смогла сделать Катя, – это перестать отвечать на мамины звонки в любое время суток.

Поэтому в финальном Катином сне субличность Уходящей наконец повернулась к ней лицом.