Зависимость или опора на себя.

Зависимые люди это преданные родителями дети.

Предательство я понимаю в том, как отвергали не самого ребенка, хотя и это в том числе,  а какую-то его часть, вернее много его разных частей и длительное время. Именно с этими отвергнутыми частями мы ищем контакт в терапии зависимых.

Зависимость всегда от значимого взрослого, вещество лишь заменяет, то что недоступно.

Я придерживаюсь мнения, что зависимость развивается тогда, когда у ребенка не сформировалась здоровая привязанность.  Только после формирования этой привязанности  должна происходить сепарация и автономность. Иначе, мы живем в постоянном поиске этой привязанности, и чаще  заменяем зависимостью. Работа терапевта должна заключаться в том, чтобы стать «другим» родителем для зависимого (маленького беспомощного ребенка). Начинается эта работа с удовлетворения базовых потребностей, физиологических и  потребности в безопасности.  А именно выстроить режим дня, дисциплину, четкие правила, которые обеспечивают некую опору и стабильность для клиента, пока он не «вырос». Но Вы ведь помните, что Вы работаете с маленьким капризным ребенком? Главное здесь не стать копией его родителя, который чаще контролирует, наказывает, стыдит и принимает, только то, что ему удобно, только то, что в его картине мира «правильно».  Именно нарушения правили, режима становятся предметом работы в терапии, а так же срывы и различные ситуации, которые происходят параллельно в жизни выздоравливающего клиента. Это познание заново этого мира и себя в нем,  очищаясь от навязанных  стереотипов, как о мире, так и о самом себе. И если терапевт смотрит на это (жизнь своего клиента) с интересом, то со временем этот интерес появится и у клиента.

     Разница между терапевтом и родителем клиента лишь в том, что терапевт готов принимать сопротивления, лень, страх, стыд, злость и т.д. клиента. Принимать  не только его внешние действия, но и то, что происходит с ним внутри.   Это и есть безопасность. Создание пространства, где клиент может быть собой, всяким, где его самые «плохие» части и чувства принимаются, не осуждаются, а проживаются вместе с терапевтом, вместе с группой.  А готовность  клиента выносить  свои чувства в контакт, а терапевта  их принимать, и создает  что то между нами. Что-то невидимое и не ощутимое, не то что во мне и то что в нем, а то что между нами. Именно это  я понимаю под привязанностью.

           Отмахиваясь от чувств ребенка, не создавая пространства, где он мог бы размещать эти чувства, родитель отмахивается от тех страдающих частей, формируя навык их подавлять, вместо навыка их проживать. А именно навык проживания различных чувств, принятие этих чувств и себя с ними  и создает ту внутреннюю опору у человека. Этот навык дает понимание того, что любое чувство не невыносимо от чего раньше так хотелось сбежать в другую  реальность. Невыносимые чувства они от того и невыносимы, что их не выносят, их некому вынести.

         Да, еще один нехороший навык, который нам прививался. Даже если мы что-то и обнаружили, вынесли нехорошее, то это срочно нужно исправлять, что-то с этим делать. Это тоже не про принятие того, что есть, а про  избегание этого. Поэтому еще одной сложностью в работе с зависимыми,  является затормаживание  их компульсивного поведения. Удержать то, что пришло, «побыть с этим». Мне, очень радостно бывает слышать от клиентов, когда они, обнаружив что-то, осознав, сами мне говорят: «давай пока остановимся, я хочу побыть с этим». Для меня это  про то,  что уже есть навык проживания, смелость быть с этим одному, опереться на себя, соответственно уже началось взросление и автономия. Это если коротко о длительных процессах, где самое важное это создание доверия и безопасности, а в таких условиях, поверьте, развитие не заставит себя ждать!