Проверено на себе, или путь от клиента до психолога.

Если кто-нибудь мне, двадцатилетней, сказал бы, что в 35 лет у меня появится осознанное, не проходящее намерение стать психологом, я бы скептически улыбнулась.

И я не просто скептически улыбалась, я категорично протестовала, когда  в 1986-ом году мой муж, выпускник питерской Военно-Медицинской академии, задумчиво сказал: «Мне предлагают специализироваться на психотерапевта, говорят у меня способности.»  Я раскритиковала тогда эту идею – «какая глупая профессия». И муж стал хирургом, как и мечтал с седьмого класса.  Конечно, не только моя критика повлияла на его решение, но вспоминая ту свою реакцию, я задумываюсь о том, насколько длинным (именно длинным, а не долгим) был путь от той девушки к женщине, которая решила овладеть профессией психолога.

Тогда мне дважды  приходилось обращаться к психотерапевтам (один из них - после внезапной гибели очень дорогого для меня человека) и дважды мне помогали. Осознавала ли я тогда, что улучшение моего состояния было результатом краткосрочной терапии? Едва ли. Мне казалось, что не психотерапия, как таковая, а именно личности врачей сыграли роль в моих случаях.

Все изменилось, когда я по воле случая попала на прием к психоаналитическому терапевту. Это было задание от редактора газеты, где я работала. С журналистским задором, я решила проверить, что это за новомодная штука – психоанализ. Важно, что к этому времени, я раз в год лежала в неврологическом отделении под капельницами (несколько лет меня мучали очень сильные головные боли). Неврологи мне рассказывали, что у меня проблемы с позвоночником, что это вегетатика шалит. Ну, еще бы – такой стресс, да и работа нервная. Поколем, и все пройдет. Кололи. Проходило.

 - Расскажите о своем детстве, - предложил мне психоаналитик.

– Замечательное у меня было детство, - заверила я.

Но начав рассказывать, я начала видеть совсем не то детство, которое представляла себе почти 30  лет. Психоанализ меня затянул. Написав статью, я все равно продолжала ходить на сессии.  На первых  я спорила с аналитиком о том, что едва ли разговоры вылечат мою головную боль. Не верила, упиралась, но рассказывала. Спустя месяц я начала плакать и это очень удивило меня, ведь мама всегда говорила «Какая ты непробиваемая, дочка», когда сама рыдала над каким-нибудь фильмом, а на моем лице не было и слезинки. Много позже я поняла, что та боль, которую я держала в себе с самого раннего детства, едва ли шла в сравнение с кадрами на экране. 

Это во многом и определяло мой очень насыщенный событиями жизненный путь.  Я очень хорошо умела выживать и не очень-то умела жить и радоваться жизни. Я меняла работы, покоряя вершину за вершиной. Самоотверженно воспитывала сына. Но глядя на то, как он сейчас воспитывает своего сына, моего внука, понимаю, как неважно справлялась с воспитанием сама, как много невротических  переживаний ему «подарила».

Стоит ли говорить о том, что через год мои головные боли прошли. Я  перечитала всего Ялома и Хорни,  и пошла учится на психолога

Сейчас я радуюсь, когда слышу, как мой 28-летний сын, загруженный работой, тем не менее всегда реагирует даже на, казалось бы незначительные ситуации, которые происходят с его сыном. "Я вижу, ты расстроился, давай посмотрим, что можно сделать". Он различает чувства своего сына. Он проводит с ним время, укладывает его спать.

В такие моменты я вспоминаю свое детство:  «Мамочка, я боюсь темноты». «Что ты придумываешь, Юлька, - говорит мне, четырехлетней, мама, уходя и плотно закрывая дверь в мою комнату. И я «переставала бояться» 

Считаю ли я сейчас, когда уже много лет являюсь практикующим психологом, что психотерапия нужна тем, у кого нет ярко выраженного психологического запроса? Пожалуй, нет. Вот без фитнеса (хоть он и полезен для тела) многие же прекрасно обходятся.  Но кажется мне, что психотерапевтический фитнес имеет право на существование, потому как жизнь становится гораздо понятнее, когда  ты все более и более становишься понятен сам себе.