Об истории психологического подхода к феномену сектантства

В публикации ранее (http://www.psyoffice.ru/blog/86141/) я коротко рассказал о кризисе социологического подхода к феномену сектантства, основанном на восприятии сект как религиозного явления.

Кроме того, что такой подход не вмещал в себя не религиозные формы сектантства, ученые, продолжая изучать секты и культы, рассматривали их в сравнении с доминирующей конфессией. Среди западных стран это был католицизм, а значит – мимо них распространялись по странам секты восточного толка, ширилась культовая среда, набирали популярность совершенно далёкие от религиозных сфер идеи.

Психологический подход к феномену сектантства появился не как продолжение социологического (как продолжать тупик?), а как самостоятельное направление. Психологи обратили внимание на то, что игнорировалось другими подходами: на тот урон, который наносит существование феномена сектантства как личности отдельного взятого человека, угодившего в секту, так и обществу в целом.

С 70-х годов XX века в западных странах психологический подход становится основным. Один из его представителей, С. Хассен, сам в прошлом являлся участником секты мунитов, в результате чего едва не погиб в автомобильной аварии (пребывание и постоянное напряжение в секте истощили его настолько, что он уснул за рулём).

В России по ряду причин ситуация стала развиваться другим путем. Если к началу XX века феномен сектантства оставалось явлением преимущественно религиозным, и рассматривалось официальной церковью (как у всех), то после революции 1917 на церковь начались гонения со стороны государства, а феномен религиозного сектантства перешел в «ведомство» социологов. Советские социологи практически до конца существования страны секты и культы продолжали рассматривать как религиозное явление. Причем советские социологические работы обходились в этом вопросе без строго понятийного аппарата (который, как уже писалось ранее, вызывал сильнейшую путаницу), только к 50-м годам обращаясь к определениям, в основе которых лежали дореволюционные, церковные положения о сектантстве, что говорит о продолжении работы в дихотомии «церковь-секта» (так, например, «Спутник атеиста» в 1959 году во многом повторяет определение Плотникова 1910-го; «карманный словарь атеиста» 1979-го во многом предвосхищает определение Дворкина 2000-го).

Специфичное внутриполитическое устройство страны привело к сложному взаимоотношению между сектами и государством. Например, секты могли помочь вести идеологическую со старым правительством и пережитками империи, в том числе и религией. Так, в 20-х годах большевиками поддерживался ряд сект, вплоть до освобождения их от воинской службы (декрет до 14.12.1920). Начиная с 30-х (точнее, с постановления «о религиозных объединениях» 1929-го) секты оказались сами подвержены нападкам (мавр может уйти). С началом Второй Мировой войны ситуация снова поменялась на обратную: в условиях военного времени нужны были любые ресурсы, способные мобилизовать людей на борьбу. С приходом к власти Хрущева, религии снова объявились врагом.

Так, 7 июля 1954 года вышло постановление ЦК КПСС «О крупных недостатках в научно-атеистической пропаганде и мерах ее улучшения», который ознаменовал новые нападки на церковь и секты, но уже 10 ноября того же года, под влиянием критики западных дипломатов выходит новое постановление «Об ошибках в проведении научно-атеистической пропаганды среди населения». Окончательно гонения на церковь и секты (которые в СССР воспринимались как явления одного ряда) сошли на нет к 80-м.

В 80-е, имея существенную материальную базу, отработанные методы вербовки, организованную структуру, опробованные модели и формы существования в обществе, а также флаги и лозунги перестройки, в Россию хлынули многочисленные западные сектантские образования. Так, например, в 1988 году было официально зарегистрировано Московское общество сознания Кришны.

С распадом государства распался и социологический подход. Сейчас вместо академических подходов к работе с сектами мы  имеем теологический. Современные политические инициативы взять под контроль сферу духовной жизни российского общество прочно сопряжено с влиянием РПЦ, и каких-либо иных организаций, занимающихся противодействием экспансии сект и культов еще не создано. Российская ассоциация центров изучения религий и сект (РАСЦИРС) включает исключительно религиозные организации и вопрос о месте сект и культов в обществе по-прежнему остается под влиянием дихотомии «секта-церковь».

Деформация личности, приобретение ей новых образований и моделей поведения, изменения в мышлении, образе жизни, принимаемых решениях - все то, что представляет собой поле работы психологов, в теологическом подходе заменяется формами религиозных переживаний. Реабилитация, развитие личности, социальная адаптация заменяется сменой организационной структуры, уходит обращение к индивидуальным ценностям.

Логично ожидать, что для становления собственно психологического подхода ему нужно будет снова пройти через формирование кризиса веберовской парадигмы, осознать ее узость и «открыть» множество форм не религиозного сектантства. Хотя кажется возможным перенос на российскую почву западного опыта исследования и профилактики феномена сектантства, уход от теологического подхода является необходимым условием эффективной работы с современной экспансией сект и культов.