|
|
Пограничная личностьАвтор статьи: Сверчков Михаил Борисович
Я пограничника При психозе доминирующей инстанцией в психическом аппарате является ОНО (ЭТО) и конфликт возникает между ОНО и реальностью. Я психотика выбрасывает вовне то, что принадлежит его внутренней реальности (собственные агрессивные или любовные желания) и создается бредовая реальность, субъективная неореальность: «За мной следят и хотят меня убить/ изнасиловать!» Происходит раздвоение Я: реальное Я уменьшается до микроскопических размеров и создается грандиозное Я. Это защита против страха расчленения и смерти. При неврозе расщепления Я нет, а есть вытеснение каких - то состояний Я, которые прорываются в симптомах. При пограничных состояниях Я избегло страха расчленения, для этого оказалось достаточно первичного нарциссизма, но его не хватает, чтобы сформировать достаточно полное и интегрированное Я-сам (Самость). Я пограничного пациента более всего опасается депрессии из-за утраты объекта. Этот страх связан с тем, что его мать оказалась неспособной справиться с « функцией зеркала» для ребенка, ей не хватило для этого отзывчивости, понимания, гибкости, мягкости. И ребенок был вынужден «проглотить» (инкорпорировать) свою плохую мать, ведь ничего другого ему не остается. Теперь он сам для себя, для своих нужд становится ею и в этом суть депрессии. Фрейд писал об этом феномене: «Тень объекта падает на Я». В результате, у ребенка оказалась отнята какая- то часть его самого – та часть, которая не была отражена его матерью. Этот недостаток субъективности затем пограничник пытается восполнить объектами внешними. Для защиты от постоянно угрожающей ему депрессии, Я пограничника не пользуется вытеснением, как невротик или расщеплением своего Я, как психотик. Его Я деформируется, чтобы не раздваиваться. Оно начинает функционировать (деформируясь), различая во внешнем мире два сектора: адаптивный сектор, с которым Я свободно взаимодействует, и анаклитический сектор, с которым Я ограничивается отношениями, организованными в соответствии с диалектикой господства-зависимости. Это отношения функциональные, то есть, объект рассматривается как исполнитель какой-либо необходимой функции для Я, которая еще не сформирована («Ты нужен, чтобы меня кормить, одевать, любить и т.п.»). Не используя отказ от реальности в этом последнем секторе, Я формирует по отношению к одному и тому же объекту то позитивное и успокаивающее имаго (если функция исполняется объектом), то негативное и угрожающее (если объект отвернулся), без возможности совмещения сразу двух противоречивых имаго. Я превращается в многокамерную фигуру и между этими камерами сохраняется связь. То есть Я защищается от потери объекта путем удвоения имаго объекта. Имаго – это представление, которые есть в душе у каждого из нас о взрослой форме жизни. Целостного восприятия человека у пограничника нет, а есть два имаго. Вначале отношений они склонны очаровываться, идеализировать (1-е имаго), а затем, после незначительных поводов наступает ужасное разочарование, обесценивание (2-е имаго), что является проекцией собственных «чудовищных» черт на объект. Например, после ничтожного жеста или события ваш друг полностью меняет к вам отношение.
Истоки пограничности
Пограничные состояния также называют нарциссическими, поскольку причиной их является нарциссическая травма в начале эдиповой фазы. Сам этот травматизм носит эдипов характер: ребенок слишком преждевременно и слишком обширно входит в контакт с эдиповыми обстоятельствами. Этим детям пришлось испытать слишком сильное возбуждение. Соматическое возбуждение, которое невозможно было переработать – это и есть травма. Этот травматизм еще называют соблазнением: грубое столкновение с эдиповой ситуацией. Родители вовлекают ребенка в свои взрослые сексуальные отношения, ставя его на место партнера (замещая партнера ребенком) или помещая его между собой и партнером: укладывают с собой спать его, голыми ходят при ребенке, занимаются при нем сексом и т.п. Подробней об этом здесь . Что при этом происходит с психикой ребенка? Его детская потребность в нежности и заботе сталкивается с взрослой генитальной сексуальностью или , как писал об этом Шандор Ференци (талантлевийший из учеников Фрейда): "Детский язык нежности смешивается с взрослым языком страсти!". Ребенку при этом не предоставляется возможность фантазировать, мечтать. Ему все «дается» («брошено ему в морду»), но слабое детское Я, совершенно одиноко и воспринимает это все как фрустрацию – ужас и угрозу к которой он не подготовлен. Он не хочет ни видеть этого, ни слышать, не может думать об этом, поскольку все это представляет угрозу его нарциссической целостности. Важно, что при этом ребенок затрудняется построить эдипов треугольник и не может «пройти» (пережить) треугольные отношения: опираясь на любовь одного из родителей, перерабатывать враждебность к другому и наоборот. Ему будет затруднительно использовать вытеснение, чтобы удалить из сознания проявления сексуального напряжения или агрессии. Он будет вынужден прибегнуть к механизмам защиты, близким к тем, что использует психотик: отказу, проективной идентификации, раздвоению имаго, всемогущему манипулированию (овладению) объектом ( это состояние фантастического всемогущества). Этот травматизм немедленно останавливает нормально начавшееся либидинальное развитие и с 2-х лет вгоняет в фазу латентности, которая может тянуться бесконечно долго, иногда всю жизнь (очаровательная незрелость, особенно у женщин). Рано или поздно этих людей поджидает сильная травма, связанная с вторжением мощного либидо, но интеграция импульсов влечений в Я здесь затруднена или оказывается невозможной. Такая ситуация складывается ввиду того, что у пограничного пациента основной конфликт между реадьностью и Идеалом Я. Идеал Я – это идеальный родитель, из которого удалена вся сексуальность. Вначале родители воспринимаются идеальными, поскольку сексуальность избегается. Я-адаптивное – это приемник нежного и заботливого отношения родителя к ребенку. Ведь родители, несмотря на свои конфликты, все же заботились о ребенке. Соблазняющая часть родительского имаго проявляется в страхе детей перед всеми незнакомцами. На самом деле на незнакомцев проецируются возбуждающие родители. Все кто не из семьи оказываются плохими: они соблазняют («Все женщины – бляди!», «Все мужики – козлы!»). Важно то, что само соблазнение их родителями эти дети отрицают. Кроме того, они еще и идентифицируют себя с родителями (родительской агрессией), а потому начинают и себя вести подобным образом. В детстве они штаны не снимают друг перед другом и в «доктора» не играют, как обычные дети, зато в подростковом возрасте они неожиданно могут какие либо сексуальные действия совершить, либо спровоцировать кого-либо на такие действия.
Объектные отношения Из-за соблазнения их в детстве взрослыми у этих детей не было возможности фантазировать, и поэтому инвестиции их либидо остаются не связанными (не символизированными). То есть, их сексуальность остается не интегрированной, «замороженной». Для них характерны импульсивные поступки (садомазохистские выходки, сигаретные ожоги, поверхностные порезы), эпизоды анорексии-булемии, алкоголизм, внезапные сексуальные связи. Оргазм они часто совсем не испытывают. Их Я избегло полного распада, но дорасти до конфликта между ОНО – Я – СверхЯ ему не удалось. Мало того, любой намек на этот конфликт вызывает у них ужас. Поэтому, они строят анаклитические отношения: ищут поддержки и нежности. Женщины это делают более открыто, мечтают о принце («Золушка»). Мужчины более стыдливо: надежда на выигрыш, содержание у богатой женщины (вспомните Бальзаминова из к/ф «Женитьбы Бальзаминова»). Основная опасность, которая их подстерегает – это депрессия. При психозе преобладает страх распада на части, пустоты, смерти. При неврозе – страх кастрации, лишения удовольствия. Страх невротика направлен из настоящего в прошлое. Страх пограничника – это страх потери объекта. И этот страх направлен из настоящего в будущее. Они ждут спасителя, того, кто спасет их от тревоги связанной с возможной потерей объекта. Эта тревога заставляет их создавать запас объектов, с которыми у них хорошие отношения. Для пограничника главное быть любимым большим и могущественным объектом, будучи от него отделенным: «Пусть он (она) любит меня, а мне не обязательно» (это его тайная мечта). Часто они так относятся и к своим к родителям. Родители в их восприятии абсолютно асексуальны, бесполы, они похожи друг на друга. Пациенты часто говорят о родителях так, будто между ними нет разницы, даже говорят такие родители «хором». Сфера отношений таких пациентов разделена на две части: реальные и анаклитические. Переход к действию анаклитического характера сопровождается эмоцией нарциссического подъема, восторга: найден очередной достойный объект, или разоблачен недостойный. При этом одна часть Я переполняется либидо, а в другой части Я (реальной) они терпят поражение. То есть, доступ к анаклитическому объекту вызывает и подъем и поражение одновременно. Все внешние объекты разделены на успокаивающие и более беспокоящие. К беспокоящим, рано или поздно, будут отнесены все сексуальные объекты. Все сексуальные объекты вызывают избегание и все потенциальные сексуальные объекты они заставят себя плохо вести с ними, чтобы доказать, что их нужно избегать. М. Кляйн назвала такой тип защиты – проективной идентификацией.
Сравнение конфликтных линий при неврозе и пограничном состоянии
При неврозе в центре внимания Эдипов конфликт, в котором возникает вопрос о пенисе и о том, что сформировано СверхЯ, где обретают генитальные тени обоих родителей, которые могут вести диалог, спор. Конфликт носит сексуальный характер: кого я больше люблю – папу или маму, кем хочу быть мужчиной или женщиной. Вина возникает, оттого что хочется быть тем, кем не положено или за то, что слишком много хотят (а за это ждет наказание - кастрируют). Сами эти желания прорываются в невротических симптомах. При пограничных состояниях другая линия. Начинается все с раненого нарциссизма. Поскольку пограничнику не удалось идентифицироваться с целостностью (ощущение себя целым и отдельным от объекта), они не могут дойти до Эдипова конфликта.На месте пениса у них репрезентация фаллоса, отличающегося от пениса своей бесполезностью (для удовольствия и совокупления нужен пенис). Фаллос – это украшение, которым красуются или используют его как оружие. Пограничник может превратить в фаллос самого себя. Это особенно характерно для женщин - «У меня все есть, я цела!». Деторождение они часто на потом отодвигают. Вместо СверхЯ у пограничника доминирует Идеал Я. Это образ недосягаемо прекрасных родителей, далеких от реальности, к которым он вечно стремится дотянуться и не может. Идеал требует быть одновременно и соблазнительной нимфой и Дон Жуаном и нобелевским лауреатом. Это то, чему хочет соответствовать пограничник, при этом можно лгать и воровать, поскольку для Я- Идеала важно быть грандиозным, а не соблюдать закон (закон - это СверхЯ у невротика) Вместо сексуального конфликта (как у невротика) его мучает нарциссическая рана: «Мне по-прежнему чего-то не хватает!», « Я не стал миром! Это мир мешает мне, пристает ко мне!», « У кого-то чего-то больше! Кто-то умнее меня! Кто- то красивее! (у него больше фаллос)». Самое страшное для пограничника – возбуждение его желания. Вместо страха кастрации, он испытывает страх потерять объект («Мои кормильцы меня оставят! Я не люблю их и их можно заменить, надо лишь найти, кем заменить!»). Угроза, которую они переживают в случае потери объекта – депрессия. Жизненные неудачи, разочарования не приводят их ни к скромности, ни к чувству вины, а ведут к депрессии. Поэтому, депрессию считают диагностическим симптомом пограничного состояния.
Варианты эволюции пограничного расстройства Острые декомпенсации. Иногда это может произойти и в результате психотерапии. Их латентность (очаровательная незрелость) может тянуться годов до 40, а потом происходит внезапный суицид. Это происходит оттого, что внешний мир дает все меньше заинтересованных взглядов. Бывает внезапное наступление недифференцированных страхов, приступов паники. Часто такое бывает после родов, брака, перенесенного горя, смены прфессии (все это - удары по нарциссизму). Все эти события возбуждают предепрессивную нарциссическую ситуацию (это отсылает их к непроделанной ими работе горя по расставанию с объектом), которую до этого старательно избегали. Возникает перегрузка влечения, с которым Я не в состоянии справиться. Защиты становятся неэффективны. Я в панике. Эти приступы паники носят карикатурный характер подросткового кризиса. Им трудно пережить столкновение со взрослой сексуальностью. Возникают три варианта развития психопатологии: -Невроз. СверхЯ, если оно достаточно прочно, объединяется со здоровой частью Я, чтобы противостоять влечениям, достижение уровня Эдипа, с использованием энергии влечений. - Психоз. Силы влечения рассеивают часть Я, адаптированную к реальности, благодаря старым защитам. -Психосоматоз. Это случается, хотя и не характерно для пограничных расстройств, поскольку истоки психосоматики в недостаточности возбуждения, в отличие от пограничных расстройств с их перевозбуждением. Но есть и сходство с психосоматикой в дальнейшей десексуализации жизни. Нет ни мечтаний, ни интересов. Тогда влечения прорываются в тело, возникает опухоль, к примеру, диабет и пр. Устойчивое развитие. - «Невроз» характера. Это «разыгрывание» невроза без симптомов, но с депрессией и без необходимой для этого структуры. В его основе успешные усилия защиты (раздвоение имаго). Но это не внутренний конфликт как в неврозе, а объектный. Присутствует депрессия, но она проявляется в некой «нервности». Особенно на терапии становится заметна эта депрессия. Компенсируется депрессия гиперактивностью с малыми фантазиями и манипулятивным поведением: они обвиняют всех окружающих в слабости. Анаклитизм замаскирован псевдодоминированием (домашние тираны, от которых страдают все близкие). Внешне обычно выглядят сухими и худыми, борются со всеми своими желаниями. - «Психоз» характера. Производят впечатление безумных, сводят нас с ума. Они «играют» удвоение имаго, поскольку знают свои способности в этом и используют эту игру, чтобы их любили или боялись. Производят впечатление людей действия: кого надо- напугают, кого надо – соблазнят. Но они жестоки и холодны. На психотерапию они приходят редко. - «Перверсный» характер. Им важно, чтобы их уважали, а не любили. Если настоящий перверт отрицает право женщины иметь свой половой орган (есть лишь фаллос для него), то эти люди отрицают право других людей иметь свой собственный нарциссизм. «Меня должны уважать, а я могу никого не уважать. Лишь их мнение есть, а мнений других людей не существует (особенно с собственными детьми это проявляется). О психотерапии пограничных пациентов читайте в статье Негативная психотерапевтическая реакция. Категория: СТАТЬИ » Статьи по психологии Другие новости по теме: --- Код для вставки на сайт или в блог: Код для вставки в форум (BBCode): Прямая ссылка на эту публикацию:
|
|
