Специфика насилия в подростковой среде

Насилие в подростковом возрасте представляет особую опасность, поскольку насильственные действия нарушают не только благополучие подростка в процессе непосредственного переживания ситуации насилия, но и негативно влияют на сам процесс формирования его личности. Как подчеркивают И.А. Баева и Л.А. Гаязова, насилие в отношении подростков несет в себе угрозу «получения психологической травмы, в результате которой наносится ущерб позитивному развитию и психическому здоровью, удовлетворению основных потребностей, т.е. возникает препятствие на пути самоактуализации» [1]. Особое место в этой системе занимает насилие со стороны сверстников, поскольку сверстники являются для подростка референтной группой: на основе их оценок подросток строит свою Я-концепцию, а в их обществе приобретает навыки социального взаимодействия. Стоит отметить, что насилие со стороны сверстников нередко носит характер регулярного паттерна, и тогда речь идет уже о буллинге. Буллинг представляет собой, по словам Д. Олвеуса, «целенаправленное регулярно повторяющееся агрессивное поведение, основанное на неравенстве социальной власти или физической силы» [цит. по 2, с.146].

Описывая взаимоотношения подростков со сверстниками, стоит отметить, что в качестве их особой возрастной специфики можно выделить тенденцию деления на группировки по общим интересам внутри класса и вне школы. Внутри этих группировок подростки делятся на лидеров, предпочитаемых и принимаемых; некоторые подростки остаются изолированными, не принятыми ни в одну из групп. Как пишет И.В.Дубровина, принадлежность к определенной группе повышает уверенность подростка в себе и дает ему дополнительные возможности для самоутверждения. В свою очередь, противостояние таких группировок может носить завуалированный характер, а иногда приобретает ярко выраженный враждебный характер [4].

Именно в системе межличностных отношений со сверстниками в подростковой группе зачастую проявляются разные формы насилия, и, соответственно, запускается феномен виктимизации. Виктимизация, согласно И.А. Фурманову, – это процесс или конечный результат превращения в жертву насильственного посягательства [6]. Процесс виктимизации предполагает контакт агрессора (стороны, ответственной за причинение вреда) и жертвы (мишени оскорбительных действий агрессора). Зарубежные исследователи А. Бандура и Р. Уолтерс подчеркивают, что статусы агрессора и жертвы могут быстро меняться или переходить из одного в другой [цит. по 6].

В трудах другого ученого, рассматривающего проблему насилия – Д.Олвеуса – в статусе «жертвы» выделены два подвида: «пассивные» и «провоцирующие» [цит. по 3]. Вне зависимости от своего типа, жертвы насилия со стороны сверстников, по словам автора, являются «социальными аутсайдерами». Типично «пассивными жертвами» являются спокойные, сдержанные, боязливые дети. Они имеют заниженную самооценку, чувствуют себя менее привлекательными, физически слабее сверстников и в момент нападения отступают или реагируют слезами или бегством. В школе или на улице пассивные жертвы социально изолированы и замкнуты, так как имеют мало знакомых и друзей, из-за чего, согласно Д. Олвеусу, их называют индивидуалистами, аутсайдерами или чудаками.

Другая группа – «провоцирующие жертвы» – могут одновременно демонстрировать образцы боязливого и агрессивного поведения. Частично у провоцирующих жертв обнаруживаются те же признаки, что и у агрессоров. Такие подростки импульсивны, легкоранимы и постоянно готовы к борьбе. Своим неадекватным поведением они провоцируют агрессию со стороны окружающих и легко позволяют вовлечь себя в насильственные действия. С одной стороны, они являются жертвами, а с другой – пытаются терроризировать более слабых и беззащитных сверстников. Их поведение свидетельствует о том, что во многих ситуациях, связанных с агрессией и насилием, невозможно провести четкой границы между типичными жертвами и агрессорами [цит. по 4].

В свою очередь, в роли «агрессоров» в подростковом возрасте выступают лица мужского пола. Они в большинстве своем ведут себя вызывающе по отношению и к ровесникам, и к взрослым. Агрессоры импульсивны, доминантны, менее чувствительны к боли и предпочитают подавление других, насилие, в том числе психологическое, как наиболее удобное средство для разрешения спорных и конфликтных ситуаций. Кроме того, агрессоров отличает низкий порог фрустрации и недостаточный контроль в ситуации аффекта. Они физически сильнее своих одноклассников и других сверстников, прежде всего тех, кого они преследуют и выбирают в качестве «жертвы». Большинство агрессоров – это самоуверенные, сильные личности, с демонстративной, провокационной манерой поведения. Подобный психологический и социальный портрет школьных агрессоров еще раз подчеркивает тот факт, что в основе буллинга, в том числе среди подростков, лежит социальное и физическое неравенство [цит. по 4].

Ученые И.Б. Степанова и Т.М. Явчуновская, проведя исследование, посвященное изучение проблем насилия среди подростков, получили следующие данные: 51,6% опрошенных ими подростков отметили факт дружественной атмосферы и благоприятной обстановки в классе; 42% оценили ее как «прохладную», с делением одноклассников на группы, которые почти не общаются между собой, а 6,4% – как конфликтную. При этом, оценивая свое положение среди одноклассников, 18,7% опрошенных причислили себя к лидерам класса, 70,6% указали на то, что мало общаются с одноклассниками, но не испытывают негативного отношения с их стороны, в то время как 10,7% подростков сталкиваются с негативным отношением со стороны большей части класса. Другими словами, каждый десятый подросток в той или другой степени подвергается буллингу со стороны сверстников в рамках школьного взаимодействия [5].

На распространенность насилия в подростковой среде указывают и такие ученые, как И.А. Фурманов, Л.И. Дементий, В.Е. Купченко. Проведя исследование, посвященное изучению подростковой виктимизации в образовательной среде на российской и белорусской выборках, авторы установили, что вне зависимости от культуральных особенностей существуют группы школьников, систематически подвергающихся физическому и психологическому насилию. Опираясь на разработки зарубежных ученых, И.А. Фурманов, Л.И. Дементий и В.Е. Купченко выделяют следующие модели виктимизированных взаимодействий подростков:

Случайная модель: насильственные проявления случайны и не имеют никакой структуры.
Модель, центрированная на жертве: насилие проявляется напрямую от группы агрессоров к конкретной жертве.
Модель, центрированная на агрессоре: насилие проявляется напрямую от конкретного агрессора к группе жертв.
Комбинированная модель, центрированная на жертве/агрессоре: ситуация, когда жертвы более сильного и агрессивного сверстника сами становятся агрессорами в отношении более слабых детей. При этом наиболее слабых детей подвергают насилию и сильный агрессор, и дети, которые занимают промежуточную позицию «жертва-агрессор».
Иерархическая модель: также предполагает наличие промежуточных позиций, когда один и тот же подросток выступает и жертвой агрессии, и агрессором по отношению к более слабому ребенку. Однако, в отличие от комбинированной модели, отдаленные звенья в этой цепи виктимизации не взаимодействуют между собой, а сама цепочка может быть достаточно длинной, включающей в себя множество человек.
Доминантная модель: более агрессивные дети напрямую подвергают насилию почти всех менее агрессивных детей. Отличительной характеристикой доминантной модели является транзитивность: если ребенок А проявляет агрессию в отношении ребенка В, а ребенок В – в отношении ребенка С, то ребенок А может проявить агрессию в отношении С.
Непредвиденная модель: случаи, когда жертва агрессии отвечает контрагрессией; интенсивность взаимных отношений здесь может быть очень высокой.
Субгрупповая модель: предполагает взаимоотношения детей (в том числе и агрессивные эпизоды), входящих в одну группировку, возникшую на дружеской основе [7].

Обобщая результаты зарубежных исследований (Bjorkqvist K. L., Lagerspetz K. M. J., Kaukiainen A., Crick N. R., Bigbee J. L. A., Campbell A., Sapochnik M., Muncer S., Craig W. M. и др.), насилие со стороны другого человека можно охарактеризовать как прямое или косвенное. Прямое насилие подразумевает открытую конфронтацию, физическую (причинение вреда через физические действия) или вербальную (угрозы, оскорбления). Косвенное насилие предполагает скрытые манипулятивные нападения, «действия, нацеленные на управление социальной средой другого человека, разрушительные отношения посредством целенаправленных манипулятивных и деструктивных действий, наносящих ущерб социальному статусу жертвы и ее взаимоотношениям с другими людьми» [цит. по 7, с.33].

Исходя из этого понимания, процесс физической виктимизации подростков со стороны сверстников состоит в побоях, пинках и других причиняющих физический ущерб действиях, вербальная – в угрозах, обзываниях, обидных и оскорбительных словах в адрес жертвы. Социальная виктимизация, или социальная агрессия, в свою очередь, может включать в себя и физические, и вербальные действия, но они ограничиваются только психологическими компонентами активного игнорирования и манипуляцией отношений. В рамках социальной виктимизации сверстники преднамеренно унижают чувство собственного достоинства подростка, понижают его социальный статус в глазах окружающих, фрустрируют потребность жертвы в социальном принятии [7].

Как подчеркивают в своей работе уже упомянутые нами выше И.Б.Степанова и Т.М. Явчуновская, именно социальная виктимизация в виде сплетен, злых шуток и клеветы является наиболее часто встречающейся формой насилия над подростками со стороны сверстников [5]. Результаты исследования И.А. Фурманова, Л.И. Дементий и В.Е. Купченко показывают, что подобные тенденции имеют культуральный характер, и социальное манипулирование наряду с нарушением суверенности физического пространства свойственны в большей мере российским подросткам, по сравнению с их белорусскими сверстниками. Подобные выводы, как подчеркивают сами авторы, не являются окончательными, однако, они демонстрируют возможность существования культуральных различий в формах проявления насилия в подростковой среде [7].

Несмотря на широкую распространенность проблемы школьного насилия, сами жертвы насилия зачастую не говорят об этом никому. В исследовании И.Б. Степановой и Т.М. Явчуновской установлено, что лишь десятая часть подростков рассказывает о случившемся родителям, и двадцатая часть обращается за помощью к учителям, администрации школы или школьному психологу. Остальные пытаются решить проблему самостоятельно. В результате такой закрытости школьный буллинг (насилие) со стороны сверстников, не встретив наказания со стороны взрослых, в большинстве своем продолжается. В свою очередь, регулярное столкновение с насилием впоследствии приводит к эмоционально-поведенческим расстройствам у жертв буллинга, проявляющимся в потере интереса к обучению, замкнутости и отгороженности [5].

Стоит также отметить, что проявления подросткового насилия, исходящие от сверстников, ввергают подростков в депрессивное состояние, которое отрицательно сказывается не только на развитии психики, но и приводит к снижению самооценки, мотивации, потере аппетита, различным фобиям, в особо экстремальных случаях – к суициду. Вследствие всех этих явлений наблюдается общее снижение работоспособности, изоляция от окружающих, бегство из школы или активное враждебное отношение к ней, асоциальные поступки [4].

Насилие со стороны сверстников в подростковом возрасте, как отмечают А.А. Бочавер, В.Б.Кузнецова, Е.М. Бианки, П.В. Дмитриевский, М.А. Завалишина, Н.А. Капорская, К.Д. Хломов, нередко не воспринимается в обществе как проблема, оказывающая серьезное деструктивное влияние на личности всех его участников. Это объясняется сложившимися в обществе традиционными представлениями об определенном давлении и насилии как неотъемлемой части социального взросления подростков. Между тем, установление связи буллинга с различными девиантными отклонениями подростков, в частности, с проблемой суицидального риска, позволит привлечь более серьезное внимание к школьной «травле» и ее последствиям.

Кратко обобщая , стоит еще раз отметить, что жертвой школьного насилия со стороны сверстников, как правило, становится каждый десятый подросток. Между тем часть подростков в разных ситуациях являются и жертвами, и агрессорами. Согласно классификации Д. Олвеуса, субъектов школьного буллинга можно разделить на три группы: агрессоры, пассивные и провоцирующие жертвы [цит. по 4]. На сегодняшний день существует описание восми основных моделей насилия со стороны сверстников в подростковой среде: случайная, центрированная на жертве и на агрессоре, комбинированная, иерархическая, доминантная, непредвиденная и субгрупповая. Насилие со стороны другого человека может принимать физическую, вербальную формы, а также форму социального манипулирования, которая наиболее часто встречается у российских подростков. Последствиями переживания насилия со стороны сверстников могут стать эмоционально-поведенческие расстройства, депрессия, а в отдельных случаях – суицидальные попытки.

Литература

Баева И.А., Гаязова Л.А. Психологическая безопасность образовательной среды школы и ее психолого-педагогическое сопровождение // Психологическая наука и образование: электронный журнал. – 2012. – № 3. – URL: http://psyedu.ru/files/articles/ psyedu_ru_2012_3_3015.pdf
Бочавер А.А., Кузнецова В.Б, Бианки Е.М., Дмитриевский П.В., Завалишина М.А., Капорская Н.А., Хломов К.Д. Опросник риска буллинга (ОРБ) // Вопросы психологии, 2015. – №5. – С.146-154
Гребенкин Е.В. Профилактика агрессии и насилия в школе. – Ростов-на-Дону: «Феникс», 2006.
Проблемы возрастной и педагогической психологии // Под ред. И.В. Дубровиной. – М., 1995. – 218с.
Степанова И.Б., Явчуновская Т.М. Подросток и насилие: проблемы и факты // Криминологический журнал ОГУЭП // http://cj.isea.ru/pdf.asp?id=10617
Фурманов И.А. Агрессия и насилие: диагностика, профилактика и коррекция: к изучению дисциплины / И.А. Фурманов. – СПб.: Речь, 2007. – 480 с.
Фурманов И.А., Дементий Л.И., Купченко В.Е. Виктимизация школьников со стороны сверстников (на примере российской и белорусской выборок) // Вестник Омского университета. Серия «Психология». – 2015. – №2. – С.30-38