"Плохой стул, сейчас мы его накажем…"

ПЛОХОЙ СТУЛ, СЕЙЧАС МЫ ЕГО НАКАЖЕМ…

Трехлетняя Оля ударилась о скамейку и заплакала. Ей больно и обидно. Что сделала мама? Первым делом она сказала: «Плохая скамейка, сейчас мы её накажем». И наказала. Начала стучать рукой по скамейке, наказывая её… девочка замолчала и с интересом смотрела на маму, а потом Оля тоже активно начала бить скамейку, вымещая на ней свою злость. Постучав так пару минут, девочка успокоилась и пошла играть дальше.

Что вы думаете об этой истории? Безусловно, есть в таких действиях позитивный момент. Девочка переключилась на «наказывание». Но, на самом деле, это весьма сомнительный позитив, ведь ребенок, испытав боль, успокаивается через агрессивное поведение. И еще один важный момент. Чему учит ребенка эта история? Тому, что всегда есть виноватый. Конечно, я не виновата, что ударилась о скамейку, виновата скамейка, так как она стояла на моем пути. Что будет дальше? Ребенок постепенно начинает считать не себя причиной следствий, а внешние предметы, события, явления. Не я виновата в том, что упала, это дорога неровная. Не я написала плохо, а у меня плохой карандаш. Не я виновата в ссоре, а подружка. Не я не выучила урок, это учительница злая…  Не я виновата в том, что дразнила собаку, это собака злая, поэтому она меня и укусила...

А что же делать маме в этой ситуации, ведь Оле, действительно, больно. Мама может просто поговорить с Олей о том, что произошло, посочувствовать ей. Например, таким образом: «Олечка, тебе больно. Конечно, скамейка деревянная, ты сильно ударилась. Садись ко мне на колени, я обниму тебя. Так лучше? Уже немного меньше болит? Давай посидим вместе. Всегда неприятно удариться. Правда? Уже не так больно? Давай на качелях покачаемся». Таким образом мама может дать возможность ребнку успокоиться, не ища виноватого.

У этой истории есть и обратная сторона.

Наша знакомая по прежней истории девочка Оля  играет дома в игрушки. Оля рассаживает игрушки, кормит их «кашей». В какой-то момент плюшевый мишка падает со стула, увлеченная игрой Оля не замечает его и наступает на него. Мама сразу же бросается к девочке: «Оля, ты что, ты наступила на мишку! Мишке  больно! Пожалей его». Оля с недоумением смотрит на маму. Она понимает, что кошка живая, а мишка – игрушка. Но мама уже подняла мишку, жалеет его, протягивает Оле. Девочка молча  берет игрушку в руки.

Не самая простая педагогическая ситуация. Разрешать ли  ребенку проявлять агрессию по отношению к  игрушкам? Кстати, что касается именно вышеприведенного примера, Оля не проявляла агрессии по отношению к мишке. Мишка упал и она случайно наступила на него. Точно так же может упасть любой предмет. Однако мама Оли делает акцент на том, что мишка как будто  живой и ему больно. То есть, в определенной степени мама формирует у Оли чувство вины и требует искупления вины через проявление жалости к мишке.

Известный психолог Ж. Пиаже обращал внимание на то, что для мышления ребенка характерно такое свойство как анимизм. Ребенок «оживляет» неодушевленные предметы. Так, ребенок может считать живыми не только игрушки, но и предметы быта, явления природы. То есть, дети и сами, без участия взрослых, в дошкольном возрасте могут считать свои игрушки живыми. Например, некоторые дети верят, что ночью игрушки оживают (кстати, во многих сказках описана эта идея).

Должны ли взрослые поддерживать анимизм ребенка или, напротив, важно объяснить ребенку, что мишка – это игрушка, неживой предмет и ему не больно? Однозначного ответа на этот вопрос нет и истина, как водится, где-то посередине. Если ребенок верит, что игрушки – живые, не стоит специально и целенаправленно разрушать его иллюзии. С возрастом анимизм мышления у детей преодолевается и они перестают считать неживые предметы живыми. Но не стоит и, напротив, целенаправленно вселять в ребенка веру в одушевленность неживых предметов, как  это сделала мама Оли. В реальности мишка – не живой. Строго говоря, мишка – это подушка или мешок, набитый ватой. И мишке не больно. Это факт. Если ребенок сам относится к мишке или кукле как к другу, как к живому существу – это его право. Но уверяя ребенка в том, что «мишке больно», мы оказывает ему медвежью услугу. Ребенок сталкивается с противоречивостью реальности и родительских посланий. С одной стороны, ребенок верит родителям, с другой стороны – ребенок видит собственными глазами, что мишка – это игрушка и он НЕ ЖИВОЙ! У ребенка появляется конфликт, так как два потивоположных послания не могут одновременно существовать в его сознании.

Еще один значимый момент, это проявление детской агрессии по отношению  к игрушкам. Наша героиня не проявляла агрессии по отношению к мишке, но иногда дети могут играть с игрушками в агрессивные игры, могут бить или пинать игрушки. Зачем дети так поступают? Плохо ли это? Нужно ли пресекать? Пресекать такие игры не стоит, они не вредны, это, скорее, целительные игры. Агрессия, которая есть у ребенка, требует выхода.  Одни  дети «выплескивают» агрессию с помощью крика, другие – с помощью драк со сверстникам, третьи – занимаются достаточно агрессивными видами спорта, четвертые – ломают игрушки, пятые играют в компьютерные игры с элементами агрессии и т.д. Существует немало форм выхода агрессии и далеко не все они являются социально-приемлемыми. Агрессивные игры можно отнести к социально-приемлемым формам проявлении агрессии. Дайте возможность ребенку построить дом из кубиков и с шумом разрушить его, не ругайте за то, что ребенок бьет мишку или пинает диванную подушку. В этот момент ребенок сам себе оказывает психологическую помощь, регулируя свое эмоциональное состояние.