Интерпретации Слова

«И услышал я громкий голос с неба, говорящий: се, скиния Бога с человеками, и Он будет обитать с ними; они будут Его народом, и Сам Бог с ними будет Богом их.»

Откр.(21;3)

Ему открылась Библиотека. Вначале Косте показалось, что она бесконечна, но постепенно он осознал, что это не так: она просто невыразимо огромна. Стеллажи с книгами разных форматов и эпох тянулись во все стороны сколько хватало взгляда. Некоторое время Костя осваивался в этом необъятном пространстве. Потом произошло вот что: он заметил, что стоит ему прикоснуться своим вниманием к какой-либо книге, как внутри него возникало абсолютно отчетливое ощущение, что он знает её содержание. Причем это самое знание было подобно некой свертке, заархивированному файлу. Так, бывает, мы начинаем думать какую-то мысль – думать словами, и, вдруг, в какой-то момент замечаем, что еще до того, как мы произнесли внутри себя первое слово внутреннего монолога или диалога, он весь (монолог или диалог) уже существовал целиком внутри нас в свернутом, точечном виде, и в один момент мы знаем уже все, что хотели сказать длинным рядом предложений. Так было и с любой из этих книг. Поиграв таким образом – прикасаясь вниманием – с несколькими десятками книг, Костя почувствовал сильную усталость.

И тут он заметил, что в пространстве Библиотеки кто-то есть. Сначала это присутствие было едва уловимым, но стоило чуть сосредоточиться на нем, как оно сгустилось в некий непрестанно меняющий форму и плотность светящийся вихрь. (Впрочем, слово «вихрь» лишь в малой степени подходит к этому явлению, но лучшего синонима я не смог подобрать). И вихрь этот то занимал все необозримое пространство Библиотеки, то становился соизмерим с размерами человеческого тела, хотя тут Костя мог ошибаться, потому что свое тело он и не видел и никак не ощущал. Костя не испугался, напротив,  исполнился благоговейным восторгом перед этим присутствием. И вот восторг его сам сгустился в одно слово и слово это было - Бог. Стоило этому случиться, как «вихрь» принял человеческую форму – только с постоянно меняющимися ликами – абсолютно прозрачную, с едва уловимыми контурами.

-       Хочешь задать Мне вопросы? Задавай – я охотно отвечу на любой. – Прозвучало внутри Кости, хотя источником этой фразы был, несомненно Бог.

-       Хочу, - отвечал Костя, - ты и есть Бог?

Молчаливое согласие.

-       Какова твоя природа? Я часто задавался вопросом, что есть Бог, но внятного ответа никогда не получал.

-       Изволь, вот тебе абсолютно внятный ответ: Я – Слово. В самом буквальном и банальном смысле – просто Слово. Слово, которое звучит так – Бог.

-       Просто слово?

-       Да, совершенно просто – Слово.

-       И ничего больше?

-       Ничего. Только больше ничего и быть не может.

-       Как это? Ну да, как у Иоанна – «В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было – Бог»...

-       Хочешь узнать всю эту историю?

-       Конечно!

-       Взгляни на эту Библиотеку. Тут собраны все книги, которые когда-либо были написаны рукой человека. В подавляющем большинстве из них Слово Бог упоминается неоднократно. Более того – интерпретируется – тебе ведь близок этот термин – самыми разными способами. У Меня огромное количество толкований. Огромное, но не бесконечное.

-       Значит и ты сам не бесконечен?

-       Нет, не бесконечен, хотя необозрим. Ни один человеческий ум не может вместить всех интерпретаций Слова Бог и, тем более, принять их равноправность и равновероятность. К тому же, я все время расту, ибо ежедневно количество толкований увеличивается. В этом, собственно, и состоит основная задача человека – преумножать Меня, проявляя из небытия.

-       Значит, когда-то тебя не было?

-       Конечно. Я появился, когда появилось само Слово – Бог.

-       Значит ты создан человеком?

-       Я создаюсь людьми. Вначале я был однозначен, теперь же – необычайно многолик, ибо у каждого человека своя череда ассоциаций и чувств, связанных со Мной. Некоторые люди называют Мной удивительно сложные конструкции ассоциаций и переживаний, другие – очень простые, одни – предельно абстрактные, другие – совершенно конкретные, например, похожие на человека. Я – совокупность всех этих образов и переживаний. Физик назвал бы эту совокупность – суперпозицией...

-       Если ты создан человеком, то кто же создал человека?

-       Об этом бессмысленно говорить. Какое бы слово я сейчас не назвал, ты непременно соотнесешь его со Мной, а значит, присвоишь ему образ и переживание.

-       Гм...

-       Я объясню это понятным тебе языком: языком философии. Тебе известна связь между тем, что называют «означающим» и «означаемым». На языке философии «означающее» – это слово – определенный звукоряд, а «означаемое» – образ или череда образов, всплывающие в сознании, при произнесении «означающего». Но это определение довольно однобоко. Я бы расширил его так: «означаемое» это вся совокупность переживаний, которую испытывает человек, при произнесении «означающего». Это и образы, и чувства, и ассоциации, и ощущения, и то, что люди называют сверхчувственными переживаниями. Так вот: Я – это совокупность, суперпозиция всех означаемых Слова Бог, когда либо существовавших в сознании людей. Совокупность всех переживаний, которые этим Словом называются. Еще раз повторю, что вы проявляете Меня из небытия, тем самым высветляя это самое небытие, умножая Мое присутствие в мире. А о том, что создало мир и человека, говорить некорректно, потому что любое слово, будь это Ничто или Пустота – неизбежно вызовет у тебя целый спектр «означаемых» - пусть даже и предельно абстрактных.

-       Но ведь некоторые утверждают, что ты – вообще ВСЕ.

-       Этому слову в мозгу человека соответствует ограниченное число означаемых. Вовсе не потенциальное ВСЕ. Даже некоторые мистики, которым Я обязан необозримым Своим масштабом, в своих озарениях были ограничены неким пределом, хотя субъективно и переживали то, что можно назвать безграничностью.

-       А ты, значит, только фантазм? Ты не существуешь объективно? Вне сознания человека?

-       Напротив, Я как раз и есть самое, что ни на есть объективное, ибо вмещаю в себя весь предметный мир и еще огромное число его интерпретаций. Только в сознании каждого человека Я проявляюсь лишь какой-то своей гранью.

-       Но ты же говорил вначале, что ты – просто слово...

-       Да, все очень банально. Я – просто Слово. Слово – Бог.

-       И в то же время все означаемые, которые с этим словом связаны.

-       Верно.

-       У меня это не укладывается.

-       Это ни у кого уложиться не может. До того все просто...

-       Почему я удостоился чести говорить с тобой?

-       Этого ты сейчас все равно не сможешь понять. Могу только сказать, что не из-за каких-то особых заслуг и это - не аванс... Но теперь ты можешь пользоваться Библиотекой по своему усмотрению...

-       Константин, дышите! Дышите глубже! – Голос исходил очень издалека, но был настолько настойчив, что Библиотека растаяла, а Костя почувствовал, что его куда-то везут и что дышать действительно нужно. Но дышать было удивительно сложно. Как будто он разучился. Чтобы дышать, нужно было все время об этом помнить и делать неимоверные усилия. А Костя постоянно забывал, куда-то проваливался и, затем судорожно делал глоток воздуха. Постепенно смутное сознание стало возвращаться и Костя понял, что его везут с операции. Наркоз постепенно отходил. Появилось ощущение тела – непослушного – пошевелить чуть-чуть рукой было пределом возможного. Внизу живота лежал пузырь со льдом и вскоре под ним Костя почувствовал острую боль. Потом Костя заснул и в сознании оставалась только эта боль. Проснулся он в палате: сознание было еще смурным. Подошла сестра и сделала укол, после которого боль в животе поутихла. Затем в палате появился врач, который делал операцию – Костя его вспомнил.

-       Ну что, как себя чувствуешь?

-       Хорошо, – прохрипел Костя и попытался улыбнуться, - а скоро меня выпишут?

-       Экий живчик! – хохотнул врач, - если бы ты вчера еще часика два помедлил и не вызвал «скорую», мы бы с тобой сейчас не говорили. Аппендикс взорвался у меня в руках. Так что, минутой раньше и – гнойный перитонит, со всеми вытекающими... Но сейчас ты вне опасности. Недельки три у нас, конечно, полежишь.

-       Но я не могу так долго! У меня через неделю кафедра и начало курса!

Врач опять хохотнул, похлопал Костю по колену и отошел к соседней койке.

И тут Костя вспомнил о Библиотеке и Боге. Воспоминания были смутными: он знал только, что понял нечто необычайно важное и очень простое, что выражалось в формуле «Бог это Слово». Объемность осознания происходящего, которая была «там», исчезла. И еще, Костя каким-то образом знал, что доступ в Библиотеку у него сохранился. Нужно только сосредоточиться в самой глубине своего внимания, стараясь дотянуться до его – внимания – источника и сама эта попытка обеспечивала доступ. Костя даже попробовал: получилось. Тогда он «заказал» книгу – она тут же явилась его внутреннему взору. Это был внушительных размеров том «Славяне в Европейской истории и цивилизации» Франтишека Дворника. Книгу эту Костя захотел прочитать после того, как узнал из дедовского дневника про уретральность славян по классификации профессора Толкачева. Прикоснулся к ней вниманием и тут же заснул, обессиленный, унося в сон свернутое содержание «Славян...»