Почему психика и личность являются относительно стабильными?

Мы говорили с вами, что поле имеет процессуальный характер. Однако ментальные привычки, маскируемые под «здравый смысл», порой заставляют нас сомневаться в этом. Поле видится нами как некая структура, чьи элементы располагаются друг относительно друга в более или менее строгом порядке. И структура эта довольно устойчива. 

По этой причине, полагаю, и основатели гештальт-подхода, создав концепт «self», под которым подразумевали процесс организации контакта (что само по себе было революционным не только для психотерапии, но и для общественного сознания), тут же добавили – контакта в поле «организм/среда». При этом на представления о поле идея процессуальности уже распространялась. Поле в гештальт-подходе представляет здесь довольно устойчивую конструкцию, у которого в рамках его структуры, безусловно, есть своя динамика. Но само поле к этой динамике никогда не сводится.

Динамика поле «организм/среда», как я уже также отмечал, регулируется принципом творческого приспособления, что означает, что по ходу динамики поля self должно претерпевать изменения. Но вот в поле вторгается некое событие, которое трансформирует контекст, создавая острую ситуацию высокой интенсивности. Если это событие было довольно сильным, self не успевает приспособиться к нему. Способ организации контакта, иначе говоря, фиксируется, трансформируя ситуацию в хроническую ситуацию низкой интенсивности. Творческое приспособление блокировано. Формируется то или иное психологическое нарушение. Динамика поля «запускается» по замкнутому кругу.

Так выглядит положение вещей с позиции гештальт-подхода. Диалогово-феноменологическая психотерапия расставляет здесь несколько иные акценты. А что если поле это все-таки процесс, а не структура? Тогда и терапия заключалась бы не в трансформации структуры поля, а в восстановлении в правах его естественных ресурсов – его природы. На первый взгляд, разница между этим тезисом и предыдущим может показаться незначительной. Однако мне она кажется принципиальной. В одном случае терапевт оказывается специалистом по структуре, в другом – по процессу. Это очень разные акценты профессии. В диалогово-феноменологической психотерапии терапевт и клиент создают условия, в которых само поле начинает «лечить» обоих.

Однако вернёмся к представлениям о структуре поля и производной от него структуры «личности», которые диктует нам «здравый смысл». Действительно, чаще всего мы воспринимаем окружающую нас реальность, равно как и людей вокруг, как относительно устойчивые образования. Разве это не так? И да, и нет. Как я уже отмечал, поле как процесс регулируется двумя силовыми линиями – переживанием и концепциями. Именно эти два вектора создают наши представления относительно реальности. Причём первый вектор апеллирует к тому, что чуть позже я обозначу как естественную валентность, тогда как второй – к принудительной. Напомню, что концепция представляет собой некий более или менее устойчивый конгломерат феноменов, связанных между собой жёсткой связью, основанной на принудительной валентности. Именно они и создают ту иллюзию, которая и выливается в представления о структуре поля.

Двинемся немного далее. Концепция – это лишь небольшое частное образование, съедающее витальность процессуальной природы поля. Какой бы сильной ни была концепция, она не в состоянии определить облик поля на более или менее длительное время. Понадобится более значимое образование, каковым выступает self-парадигма. Что это такое? В свою очередь self-парадигма – это такая колония концепций, которые соответствуют друг другу и которые оказываются в состоянии «предсказать» любые значимые движения в поле. Слово предсказать я определил в данном контексте в кавычки постольку, поскольку концепции по законам поля не столько предсказывают реальность, сколько формируют ее. Таким образом self-парадигма – это глобальное концептуальное образование, которое структурирует поле, попутно формируя соответствующие этой структуре представления о реальности и о себе в этой реальности. Полагаю, именно это образование в академической психологии традиционно обозначают уже излишне романтизированной в общественном сознании категорией личности.

Предметом практически всех направлений психотерапии выступает именно личность, т.е. именно эта колония концепций, которая приводит поле в состояние структуры. Методы могут разниться, но «мишень» остаётся прежней – личность, или self-парадигма. Но ведь концепция – это не единственное средство поддержания динамики поля. Более того – не первичное. Как я уже говорил и повторю ещё много раз, природа поля процессуальна, и единственный вектор, который реализует природу поля, является переживание.

Поэтому в отличие от гештальттерапии в рамках диалогово-феноменологической психотерапии мы не работаем с концепциями и self-парадигмой напрямую. Мы работаем с фоном – с зоной власти переживания. Наша задача заключается в том, чтобы поддерживать этот силовой вектор поля. Именно за счёт реализации этой цели привычные нам связи концепций с необходимостью начнут трансформироваться, выступая материалом для переживания. Полю при этом возвращается его процессуальная природа. При этом, как правило, терапевт и клиент в ходе терапии начинают чувствовать себя более живыми. Это закономерный побочный продукт описываемого процесса, поскольку единственным источником витальности человека является именно процессуальная природа поля, основанная на переживании. Это универсальный источник любой энергии, которую ощущает человек на протяжении всей своей жизни, источник витальности любого поступка или выбора. Концепции, даже те из них, что обладают значительной властью в динамике поля, лишь заимствуют эту витальность. Поэтому последнее, что предпримет в терапии диалогово-феноменологический терапевт – это будет всерьёз относится к задаче трансформации любой неудобной концепции. Это сизифов труд. Вся мощь витальности сосредоточена в процессуальной природе поля. Вот единственная «мишень» для диалогово-феноменологического психотерапевта. Отсюда и вытекает постулат о главной и единственной цели терапии –  переживании.