Капитан и Герой

Утро было промозглым и серым – позор весеннему утру, настолько унылому, холодному и безрадостному. Весеннее утро должно начинаться с теплого солнышка, с птичьего пения, с блаженных улыбок и предвкушения чего-то хорошего…

У Олега всякое утро уже давным-давно начиналось по-другому: тягостное понимание необходимости встать и прожить еще один день. Уловка, чтобы обмануть почти всемогущую апатию – после завтрака выпьем глоточек. (Плохо, если со вчерашнего ничего не осталось). Ванная комната, не знавшая ремонта со времен родительской молодости, узкое зеркало в брызгах от зубной пасты, шкрябанье бритвы по колючей щетине. Пионер должен быть вежлив. Капитан должен быть опрятен.

Да что там, капитан должен быть еще и блистательно умен, и решителен, и тверд, и с белозубой улыбкой, и даже, пожалуй, с трубкой в руке и щеткой седых усов над верхней губой.

Когда в детстве Олег читал книжки про морские путешествия, смотрел мультики про морские приключения, выдумывал и проигрывал с друзьями истории про морские сражения и просто дальние плавания, он, конечно, видел себя капитаном корабля…

Но уж точно не таким, каким стал к своим тридцати восьми – желчным, местами высохшим, а местами оплывшим человеком с тусклыми глазами в выглаженной форме, больше похожий на проводника в грязном поезде, чем на капитана, пусть бы и прогулочного судна.

Жена бросила его лет шесть назад. Сын успел стать подростком и исполниться глубокого презрения к «папашке», как именовала Олега бывшая спутница жизни. Олег уже почти не расстраивался из-за этого – все можно пережить, пока в кармане есть деньги, а в магазине водка. Так говаривал его кореш Андрюха, три месяца назад ушедший с инфарктом в лучший мир. Теперь Олегу было особенно одиноко, но, повторяясь, все можно пережить…

Олег по своей личной традиции поднялся на верхнюю палубу покурить. Грозились, что выйдет закон, запрещающий курение в общественных местах. Какое неуважение к личным традициям людей! Может, у кого-то одна из последних радостей в жизни отвалится после такого?

Олег привык на очень, очень многие вещи реагировать бесстрастным скользящим взглядом – все-таки, он капитан прогулочного теплохода, а люди на отдыхе много себе позволяют такого, чего не увидишь в обычной жизни. Однако группа, в данный момент поднимавшаяся по трапу, заставила его удивленно изогнуть бровь: босая (абсолютно!) девушка, шедшая впереди, несла в руке алое знамя (таких Олег не видывал даже в своем пионерском детстве). Олег дважды моргнул, потому что ему показалось, будто тяжелая материя колышется не совсем в такт с шагами несущей и дуновением ветерка…

С ней рядом бодро шагала самая обычная девушка неопределенного возраста (знаете, сейчас девушки пошли такие опасные, часто не поймешь, восемнадцать им или тридцать), и решительная походка не вязалась с очевидными лишними килограммами. За ними шли мрачный сухощавый тип с глазами, похожими на бритвы, и долговязый очкастый парень с наушниками в ушах. Олега поразило, что они были вместе, но между ними совсем не чувствовалось флирта. Обычно его в разнополых компаниях – через край, смотреть тошно. А тут – что их объединяло? Зачем вместе кататься на теплоходе утром в будний день людям, которые не имеют, не планируют и даже не мечтают завести какие-нибудь шуры-муры друг с другом?

Олег бы с удовольствием (надо же!) понаблюдал за ними еще, но по внутреннему радио его пригласили подняться на мостик – Юлька, административная крыса до мозга костей, не упускала возможности показать свое главенство над ним, и Олег уже давно понял, что это у нее такой замысловатый способ закадрить мужчину, но, слава Богу, был к ней совершенно равнодушен, что называется, морально и физически.

Завернув в укромный уголок, часто используемый для таких целей, Олег приложился к маленькой фляжке, которую носил у сердца – вместо амулетов, талисманов и памятных вещей.

Во что ты превратился, глухо, как из сонной черноты, спросил внутренний голос. Олег ехидно улыбнулся. Когда-то он велся на них, на такие вопросы, но узнал, что лишний глоток, а по возможности – стопка или даже стакан здорово помогают. И приложился к холодному металлическому горлышку еще раз.

Все шло, как обычно. Двигатели работали хорошо, речной трамвайчик, хоть и  устал от жизни, как сам капитан, слушался безотказно. Может, потому и слушался?

– Куда плывет твой корабль, капитан?

Олег вздрогнул и обернулся – за его спиной стояла та самая босая девушка со стягом.

– Ты что тут делаешь, мать твою? Тебя кто на мостик пустил?

– Мне нужно было с тобой поговорить.

– Что за дурацкая привычка – тыкать незнакомым людям, которые, к тому же, вдвое старше тебя! Старший помощник, пройдите на капитанский мостик, – выпалил Олег по радиосвязи. Ему пришлось сдерживать себя, чтобы не сорваться на рык. Он всегда сердился, когда не чувствовал, что контролирует ситуацию. Где этих чертей носит? Почему посторонние в рубке?! Да еще, похоже, помешанные…

– Капитан… – Девушка умолкла, будто собираясь с мыслями, а потом лицо ее приняло странное выражение. Отстраненное, что ли? Нет, не то. – Послушай, капитан. Человек может пережить все, что угодно, если у него есть, ради чего жить. Тот, у кого цели нет, становится как дерево без корней. Ты без корней, но ты еще живой. И нам очень нужна твоя помощь.

Рука Олега закостенела, вцепившись в край панели. Его охватил страх. Вполне объяснимый страх: люди до смерти боятся стихийных бедствий, диких зверей и сумасшедших.

– Помнишь, когда ты был еще мальчиком, ты мечтал о море? Чтобы соленые брызги на лицо, чтобы скрипели паруса, чтобы солнце уходило в воду и каждый день рождалось из воды?

Олег нервно облизнул губы. Отчаянно захотелось выпить, чтобы понять. Что вообще происходит? Где Сергей, старпом хренов? Эту, чокнутую, вроде бы нельзя бесить…

А ведь именно так ему и мечталось когда-то.

– И ты был сильным и смелым, отчаянным, решительным и стальным, примером для всей команды. И ребята слушались тебя, ты помнишь? С радостью играли, кричали «да, мой капитан»…

– Да ты присядь, присядь… – ласково предложил Олег, кивнув на кушетку.

– А теперь у тебя есть река, но нет и уже не будет моря, есть рычаги и кнопки, но нет штурвала, есть… водка, но нету счастья. И ты знаешь, что дальше будет только хуже. Весна и лето пройдут, настанет осень, и в зиму, которую придется опять просиживать на берегу, ты уже не сможешь удержаться и сопьешься.

Вот честное слово, он бы ее ударил. Дал бы такую увесистую оплеуху…

Если б мог пошевелиться, осознавая болезненно и вдруг, что эта сумасшедшая девчонка полностью, прямо до чертиков права.

– Я могла бы сказать, что у тебя есть шанс все исправить, и найти свое море, и стать наконец почти тем самым капитаном из твоих детских мечтаний… Но это была бы только часть правды. На самом деле нам очень нужна твоя помощь.

– Какая? – почти против своей воли спросил Олег.

Удивительно, но внутренний голос уже даже не издевался – ни над ним, ни над ней, только глухо молчал.

Пассажиры у речного вокзала искренне не понимали, что случилось. Откуда вдруг суета? Почему забегали озабоченные служащие, о чем – обрывки напряженных разговоров? А, кажется, вот оно – теплоход «Памир» не вышел на рейс. Постойте-ка, а не он ли проплывает мимо причала? Хм, действительно, странно. Пассажиров высадил, судя по одежде, часть команды тоже… Что за бардак, мы взяли билеты, мы тоже хотим!

Олег, к собственному удивлению, даже не думал о том, что творится на берегу. Сознавал, что должен беспокоиться и как-то переживать, а может, даже бояться, но не переживал и не беспокоился, а боялся только одного – что надежда обманет, и все вновь покатится дальше под откос по очевидным законам привычного мира. Рядом с ним на мостике стояла девушка со знаменем, на кушетке сидели ее странные друзья. Стяг чуть колыхался, вторя направлению своего невидимого ветра. Капитан Олег одной рукой держался за древко знамени, а другой направлял свой корабль – туда, куда должен был послать его давным-давно.

И впереди открылось Что-то…

Потом в газетах писали, что одно из судов N-ского речного пароходства исчезло и на связь не выходит, но поиски продолжаются, и по официальным данным пассажиров на борту не было, равно как и большей части команды. В других источниках писали о случае массовой галлюцинации (или гипноза), когда на глазах у нескольких десятков человек теплоход под названием ХХХ исчез. А желтые страницы пестрели рассказами о невиданном чуде, о протуберанцах радужной энергии, открывшемся вдруг проходе в другой, непередаваемо прекрасный мир, похожий на ожившие картинки из детских книг, о тумане, долго стоявшем над одной из крупных рек в строго определенном месте, а еще о том, что межмировые двери бывают двенадцати разновидностей, и туман является отличительным признаком восьмой, и о том, что земные маги наверняка вступили в сговор с пришельцами, и скоро будет конец света. В общем, жизнь текла своим чередом.

Как часто мы задавались вопросом о смысле жизни…

И как часто ошибались, отвечая на него. Иногда бывает очень обидно за важные, значимые, ценностные понятия, которые оказываются затасканы – литературными критиками прошлых десятилетий, публицистами нашего времени, в конце концов, самой школьной программой гуманитарного направления.

У жизни обязательно должен быть смысл?

У жизни он обязательно есть.

Первое выражение подразумевает, что человек якобы должен его себе создать, придумать… хоть за уши притянуть.

Второе содержит важный подтекст: смысл есть, даже если кто-то его не осознает. Это как солнце – оно есть всегда, даже когда мы его не видим, даже когда оно скрыто за облаками или на дворе ночь.

И если человеку есть, для чего жить, он может пережить все, что ему преподносит жизнь, как сказал великий Виктор Франкл.

Подчеркнем значительную деталь: если человек знает, для чего ему жить – нужно, необходимо жить.

Сколько можно бесцельно блуждать по миру, переползать или перепрыгивать изо дня в день, отдаваться на волю рока и добровольно утопать в водовороте событий?

Представьте себе картину: путешественник, дорога… Дороги бывают разные, они встречаются перекрестками, переходят одна в другую, бегут мимо садов с душистыми фруктами на деревьях, мимо голубых озер, мимо дворцов и пожарищ, и кладбищ, через города, пустыни и горы. И путешественник идет по ним, нигде надолго не задерживаясь. Там перекусит, там вздремнет, там напьется воды, а там – чего покрепче, где-то поможет отстроить разрушенный дом, а где-то поглазеет на казнь. Все нормально, и даже увлекательно, пока не посмотришь на ту же историю с другой стороны.

С той стороны, где точно известно, что у путешественника есть цель. Есть дом, где его ждут. Есть люди, которым очень нужно то, что он несет в своей потрепанной сумке. Есть город, который нужно украсить, обогреть, защитить, освободить… Да мало ли их, предназначенных целей, конечных точек пути?!

А путник идет себе и идет, будто совсем не помнит, куда и зачем он отправился когда-то, ради чего покинул первый дом…

И все бы ничего, только – пусто, тоскливо, странно, неуютно, откровенно больно… Так может быть, вспомнить?..

© Алексей и Мария Афанасьевы. 

Данный текст является частью коммерческого издания и охраняется законом об авторском праве. Любое использование статьи или ее фрагмента возможно только с письменного разрешения правообладателя с обязательным указанием первоисточника и Ф.И.О. авторов