«Для чего нам симптом?» работа с симптомом в психотерапии.

Когда я приступал к написанию этой небольшой статьи, я совершенно автоматически, начал было с традиционного для популярных текстов о психотерапии перечисления «мифов о психотерапии» с последующим их разоблачением. Но, уже начав набирать на клавиатуре текст, описывающий «первый миф», я вдруг вспомнил, недавно прочитанную в одном российском психологическом журнале информацию, что по данным Всемирной организации здравоохранения (ВОЗ) около 40% пациентов, которые приходят на прием к врачам общей практики с теми или иными симптомами, не нуждаются ни в какой медицинской помощи, кроме психотерапии. Какие выводы следуют из этого тезиса? Их, по сути, два: во-первых, то, что эти 40% расстройств имеют психосоматический генез, причем они еще являются функциональными и обратимыми нарушениями, раз не требуют фармакологической коррекции. Это те самые «болезни от нервов». И второй вывод – психотерапия совершенно по-другому обращается с симптомами, нежели соматическая медицина и это приводит к результату (иногда впечатляющему). Мне хотелось бы сейчас остановиться на этом втором аспекте, а именно поговорить о том, в чем суть психотерапевтической работы с симптомом и заглянуть «на кухню» этого удивительного процесса.

Природа чрезвычайно экономна и потому не будет тратить время и силы на «создание» того или иного симптома (синдрома), например, панической атаки, если это не будет ей для чего-то «выгодно». Действительно, ведь паническая атака крайне энергоемкий процесс: нужно разогнать частоту и увеличить силу сокращений сердца, спазмировать сосуды, усилить перистальтику, заставить в авральном режиме трудиться множество потовых желез, дрожать колени и т.д. Просто так психофизиологическая система нашего организма не станет вкладывать энергоресурсы в это сомнительное предприятие. А раз так, значит, есть некие серьёзные причины, почему всё-таки этот приступ генерируется (а то и несколько раз в день!). Тело, вегетативная нервная система в данном случае выступает лишь инструментом, исполнителем, выполняющим волю некоего таинственного «заказчика». Где же прячется этот «заказчик»? Несомненно, не в теле – он скрывается в структуре личности, в глубинах души человека. При этом дело осложняется тем, что нечто в душе, какой-то конфликт  не дает ему возможности высказаться окружающим его людям, миру обычным путем и потому, у него не остается никаких других средств, кроме как заговорить на языке симптомов. Обычно начало разговора на языке симптомов и означает начало проблем у человека и если они серьезны и/или долго длятся, человек обращается за помощью.

Работа психотерапевта сводится к расшифровке изначального послания «заказчика», переводу с «симптомного» языка на обычный. Это непростая, но интереснейшая совместная работа пациента и психотерапевта. Причем пациент знает на самом деле, что хочет сказать его психика через симптом, но помочь посланию самостоятельно выйти на сознательный уровень, профессиональная задача психотерапевта. Здесь важно подчеркнуть, что именно самостоятельно, так как чаще всего психотерапевту достаточно одной-двух консультаций, чтобы понять, что «говорит» симптом, но этого мало – сообщение его понимания пациенту (преждевременная интерпретация) малоэффективно, а то и вредно. Может пройти еще 10 или 20 консультаций, прежде чем это понимание родится у пациента. Психотерапевт в данное время должен быть крайне терпелив и не пытаться как Карлсон, который живет на крыше, посадив персиковую косточку, каждый день вытаскивать ее из горшка с землей, проверяя, не появилось ли из нее на второй день целое дерево с персиками. И когда это понимание (инсайт) рождается у пациента, до него доходит месседж страдающей части его души, то ровно в этот момент надобность в столь энергоемком феномене, как, например, рассматриваемая нами паническая атака, естественно отпадает. Это начало конца симптома. Расшифровка послания симптома – это только часть совместной работы  психотерапевта и пациента над проблемой. Далее идет проработка и закрепление результата, приводящая к стабилизации состояния пациента.

Для иллюстрации приведу пример из практики: клиентка, немолодая уже женщина, несколько лет страдает от панических атак. Это «сильная» женщина, которой с детства не позволялось/не поощрялось выказывать свои чувства, желания, а требовалось жить для других забывая о себе.  Поэтому для нее панические атаки это единственный путь высказаться, пожаловаться, попросить о помощи для «внутреннего ребенка» клиентки, который оказался заброшенным и никому не нужным много лет. Также невозможность выражать свои чувства для ребенка порождает еще накопление большой злости по отношению фигурам запрещающим (особенно, матери), и этот гнев на них только усиливает гнет. И, быть может, этот «внутренний ребенок» внутри «сильной женщины» терпеливо молчал бы и вполне возможно никогда не проявил бы себя, но в жизни женщины происходит мощный стресс. Не в силах  уже выносить на своих хрупких плечах тяготы за себя и за других членов семьи «внутренний ребенок» как бы говорит «хватит!», но, поскольку, сказать ему это открыто мешают многие и многие запреты, вложенные родителями, он начинает говорить, или точнее, просто кричать на языке симптома, посредством тяжелых панических атак.

Таков в общих чертах патогенез (с психоаналитических позиций) панических атак пациентки, и в целом это стало понятно на первой консультации. Но между моим профессиональным пониманием и пониманием пациентки (эмоционально заряженным страданием и страхом, иногда чувством безысходности) есть дистанция, требующая для своего прохождения определенного времени. Из последних строк может показаться, что автор чересчур высоко оценивает свое понимание и занижает понимание пациентки – нет, как говориться, отнюдь. Во-первых, со стороны виднее; во-вторых, «в чужом глазу мы видим соринку, а в своем бревна не замечем»; в-третьих, автор этих строк (как, убежден и подавляющее большинство коллег) сам проходя длительную личную терапию иногда по месяцу «доходил» со своим терапевтом до вроде бы простых вещей, которые ему (терапевту) были видны изначально. Также и мы идем вместе с ней эту непростую дистанцию. И это абсолютно нормально.

Совершенно нормально на жизненной дистанции «дать слабину» и временно прибегнуть к помощи такого же идущего по жизни, прислониться к его плечу, чтобы просто отдышаться, передохнуть от ставшего невыносимым пути, потом какое-то время пройти вместе, ощущая поддержку и через некоторое время окрепнуть душой настолько, чтобы вновь идти самостоятельно.  Психолог, психотерапевт – это такие же идущие по жизни люди, отличающиеся лишь тем, что владеют теоретическими знаниями об устройстве и работе психики, причем существенно подчеркнуть – знаниями «пропущенные через себя» в ходе уникального у каждого терапевта опыта самопознания, творческого разрешения своих проблем в ходе своей необходимой психотерапии. Это делает эти общие знание «живыми», наполняет их силой и верой терапевта в практикуемый им метод/подход, что по умолчанию транслируется  клиенту и является мощным фактором исцеления.

Благодарю за внимание к моей статье. Буду рад помочь или просто ответить на возникшие вопросы.

С уважением, Константин Локтев. Психолог. Психофизиолог.