Иди. Я без тебя справлюсь

Задумывались ли вы о том, почему бывает так больно отпускать своих собственных детей?

Представим ситуацию, которую я часто наблюдаю во время консультаций родителей и детей. Если мама долгое время, рассказывая про своего ребенка, говорит: мы оделись, мы покакали, мы пошли в садик, мы влюбились, мы получили хорошие оценки, мы сделали уроки или мы не сделали уроки, то происходит слияние ребенка и родителя. Они перестают быть двумя разными существами.

А теперь давайте попробуем продолжить…мы стали ленивыми, у нас не получается задачка, мы стали курить, а вот и первый раз мы попробовали алкоголь. Можете себе представить уровень тревоги матери. Насколько страшно становится отпускать это возмужавшего подростка из под контроля. Каждое его неправильное действие воспринимается как своя собственная ошибка. Если мы с ним одно целое, то это Я совершаю все то, что совершает он. Каково это? Критика в адрес ребенка слышится как недовольство в свой собственный адрес.

Это слияние существует в сознании родителя настолько прочно, что он даже не замечает как именно он говорит о себе и о ребенке. Но самое интересное, что эта позиция активно поддерживается и нашим обществом. «Ну как, вы пошли в школу?» Спрашивает меня знакомая, и первые несколько секунд я недоумеваю, о чем это она. «И как ваши оценки?» - продолжает она. Мы существуем в культуре, в которой дети расцениваются как собственность. Слиться с ребенком считается совершенно нормальным. Более того – часто мать, жертвующая собой ради ребенка, воспринимается как идеальная для него мать. Попробуйте в компании таких мам сказать фразу, например: «Я не знаю, как учится мой ребенок. Вообще-то это его собственное дело.» Вас тут же наградят многозначительными взглядами. Не те правила. Не так себя ведете.

И вот наступает момент, когда наше «чадо» входит в период бунта. У самого даже спокойного ребенка этот период однажды наступает. Задумывались ли вы, почему так больно и тревожно становится маме?

На протяжении несколько лет она привыкла рассматривать себя как часть своего ребенка. И вдруг эта часть начинает бунтовать. Чем сильнее была привязанность, тем сильнее бунт, тем сильнее тревога обоих. В свою очередь, чем сильнее тревога, тем больше напряжения в отношениях, страха, злости, конфликтов.

«Как он может так со мной поступать, восклицает мама? Я всю жизнь ему отдала? Помните этот кадр из мультика про дядю Федора: «Я из-за тебя ночей не спала, а ты…на электричке уезжаешь» Очень показательный момент.

Однажды наш ребенок отвечает нам: «Я тебя об этом не просил.» И оказывается прав. Никто не просит нас жертвовать собой. Это сознательный выбор каждого и делаем мы это не потому, что так велит общество. Мы делаем это, потому что однажды сами не прошли свою собственную сепарацию от мамы и не научились жить самостоятельно. Потому что наша мать также жертвовала собой ради нас и вырвавшись из ее цепких объятий, иногда из банального протеста мы так и не смогли найти себя.

У меня в терапии сейчас девушка, которая проживает собственный период отделения от родительской семьи. Непросто проживает. Со страхами, тревогой. Однажды она вдруг говорит мне: «Вот бы семью свою завести и ребенка родить. Я даже не столько замуж хочу, сколько ребенка. Он будет любить меня и только меня. Я буду для него светом в окошке. Я буду жить только ради него, и мне уже не будет так страшно». Удивляет? Достаточно распространенная позиция в нашей культуре. «Я рожу ребенка, и он спасет меня от одиночества, от выборов и собственной свободы».

Что означает для такой, находящейся в слиянии мамы отделение ребенка? Часто, крах всей ее жизни. Она жила его тревогами, его интересами, его чаяниями и надеждами. А теперь? Что осталось? Тихая одинокая старость? А внутренний голос кричит: «А ты? Где же во всем этом ты? Что для тебя важно? Что ты любишь? Чего ты хочешь? Что ты сделала со своей жизнью?»

И сколько бы мы ни бежали от этих вопросов – они с завидной настойчивостью перед нами встают. Я рискну предположить, что в таком случае подростковый кризис детей для родителей станет психологической смертью и новым рождением. Себя, но уже другого. Уровень тревоги и боли будет зашкаливать? И это превратится в свой собственный кризис. Именно поэтому и приходят они и просят: «Сделайте с ним что-нибудь. Пусть он подольше остается таким, каким я привыкла его видеть». А за этим: «Спасите меня от себя».

Я никогда не знаю, куда приведет этот собственный кризис самого родителя. И я понимаю, как же это на самом деле больно. Больно окидывать взглядом свою жизнь и понимать, как много всего непрожитого осталось там за плечами. Больно осознавать, что все могло сложиться иначе. Больно видеть, что время нельзя повернуть вспять и иногда уже нельзя что-то исправить. Больно принимать неотвратимость происходящего.

Для меня кризис всегда точка роста. Точка внутреннего изменения, нахождения собственных опор, смыслов. Этот кризис для мамы может стать рождением себя. Отдельным от ребенка существом. Иногда я с радостью наблюдаю как много творческих, и иных способностей открываются в родителях именно на этапе взросления детей. Одна моя клиентка так и сказала: «Кризис моего сына вернул меня к себе». И тогда, встав на путь поиска себя, такой родитель может сказать своему чаду: «Иди. Я без тебя справлюсь». Парадокс заключается в том, что именно в этот момент наши дети становятся по-настоящему свободными от нас. А понять кто-ты есть можно только при условии свободы.