А давайте убьем печаль!

Если хочешь быть счастливым - сначала научись страдать. 
Иван Тургенев

Общеизвестно, что традиционно Россия - это страна страдальцев. Вспомните, страдание облагораживает, очищает душу. Да и одним из атрибутов загадочной русской души считают как раз любовь к страданию, готовность принимать его, порой, излишнюю.

Но у меня сложилось ощущение, что сейчас страдание предано анафеме. Быть печальным оказывается стыдно. «Выше нос!» - говорят детям. Если приходит печаль, то нужно немедленно искать поводы для радости. И это даже не требует особого труда. Всем известно, что настроение поднимает шопинг, еда и путешествия. По большому счету все это приобретение: шопинг – вещей, еда – калорий, а путешествия – новизны и впечатлений. Все бы хорошо, если не забывать про функции печали: отсоединение от того, что было утрачено. Будь то важный человек, наполненный светлыми переживаниями этап жизни или просто милый душе предмет. Не чувствуя печаль, избегая ее, человеку просто не удается отсоединиться

Приобретение происходит до того, как освобождается место.

Я часто вижу, как стремительно заводят новых домашних животных, чтобы не чувствовать боли утраты после смерти старых; иногда - как рожают нового ребенка по той же причине; начинают новые отношения, будучи связанными со старыми вытесненной печалью; пытаются играть роль взрослых, скрывая печаль от упущенного детства.

Только такая радость, хотя и отдает эйфорией, оказывается кратковременной.

Новый щенок начинает быстро раздражать тем, что он отличается от старого. В отношениях незримо присутствует третий. Через первую вспышку радости новизны пробивается печаль, которой некуда идти. И тогда в ход идут различные мотиваторы:

«Улыбнись, вслед за улыбкой ты почувствуешь радость»,

«Соберись, тряпка»,

«Радуйся всему, что у тебя есть и стремись к лучшему»,

«Если не знаешь, что делать, делай шаг вперед»

Человек включается в гонку достижений, отыскивая все новые и новые стимулы для радости, забывая лишь о том, что таким образом становится все глубже депрессивный колодец. Вытесненная печаль расширяется и однажды будто выворачивает человека наизнанку. Он совершенно утрачивает чувство радости, а печали оказывается настолько много, что она становится равна человеку, отключая все остальные его чувства.

Мне очень хочется реабилитировать печаль. Ведь прожитая вовремя и по делу, она просто уступит место радости. И произойдет это совершенно естественным образом. Скорее всего, эта радость не будет столь эйфоричной, а будет иметь оттенок горечи, но тем самым она будет и глубже, и тоньше, и живее. Настоящей радостью, которой никак не прожить без печали.