Послание в бутылке. Процессуально-ориентированная психология в работе с зависимостями. Р.ХАУЗЕР

Когда мне было немного за двадцать, я экспериментировал с галлюциногенными растениями и в результате этого опыта получил глубокое посвящение, своего рода инициацию в мир духа. Я испытал нечто новое и глубокое, я ощутил связь с тем, что считал Богом, и со своими собственными непознанными аспектами. Это переживание целиком изменило мое отношение к жизни и дало мне чувство принадлежности к тому, чего я всегда страстно желал. Также этот эксперимент стал началом процесса, который продолжается по сей день, процесса глубоких чувств и другого отношения к измененным состояниям сознания (ИСС) и духовному миру.

После этого пикового переживания в свои двадцать, я также осознал ту боль, которая возникает, когда человек чувствует себя отделенным и изолированным от своей духовной жизни и творчества. Мне было трудно интегрировать свой интенсивный опыт в повседневную жизнь, и в попытке преодолеть чувства отчужденности и тоски, я стал зависеть от алкоголя и сигарет. Со временем я все больше понимал, что склонность к пагубным привычкам возможно трансформировать в творческий процесс и проявить то, что я мог чувствовать и полноценно проживать, то, чего не хватало в моей жизни.

Я учился, работал с клиентами и с годами я все яснее осознавал, что очень многие люди переживают то же, что и я. Сильная тяга к состояниям измененного сознания похожа на всеобщее стремление, которое мы наблюдаем. По сути своей это духовное стремление изменить свое состояние сознания и тенденция к целостности. Эти необычные состояния сознания содержат в себе потенциал, который был известен человечеству на протяжении тысяч лет. В традиционных обществах эти состояния использовались для паранормального восприятия, исцеления и процветания общества. В отличие от традиционных культур, большинство в западном обществе отрицает сакральный опыт и предлагает не так много возможностей, ритуального пространства для выражения и проживания нашего сновидческого процесса. Возможно, именно потому, что у многих западных жителей отсутствуют возможности соприкоснуться с духовным миром, наше стремление к духовным переживаниям мы проживаем неосознанно, либо с помощью измененных состояний сознания, либо через внезапно возникающие экстремальные состояния сознания. Работая с сотнями людей с разными видами зависимостей, я пришел к убеждению, что в основе любой зависимости лежит один духовный процесс – поиск целостности, личной или коллективной завершенности, и стремление к трансперсональному единству, выходящему за личностный уровень. Духовная практика, с точки зрения процессуально-ориентированного подхода, это стремление «найти недостающие части реальности» (Минделл, 1993) и сознательно проживать их для того, чтобы стать целостными.

В этой статье я попытаюсь показать, что ИСС:
- могут представлять эти отсутствующие части (реальности);
- наполнены творческой энергией;
- содержат в себе полезную информацию для личности, семьи и жизни группы.

На уровне личности наркотические ИСС компенсируют однобокое мироощущение и помогают нам получать доступ к отвергаемым и неизвестным аспектам нашей личности». В ИСС мы можем открыть свои высокие сны о самих себе, своих взаимоотношениях и свои мечты о жизни в целом. В измененных состояниях мы также можем встретиться с теми частями нас самих, которые мы потеряли или от которых отреклись в детстве. Если насилие и подавление заставляли нас испытывать боль, пустоту и ощущение никчемности, мы можем обратиться к еде, наркотикам или другим видам зависимостей, чтобы достичь ощущения полноценности и вернуться к своей естественной целостности.

На уровне семьи и культуры измененные состояния сознания являются отражением того, что находится на периферии или за пределами принятого и допустимого в культуре или семье. Так называемый идентифицированный пациент отражает то, что отвергается в семье, в то время как маргинализированные группы проживают то, что подавляется обществом, и таким образом отвергаемое лицо выражает лик культуры. Минделл (1988) назвал маргинализированные личности и группы «тенями города», поскольку они выражают то, что сознательно не проживается в культуре мейнстрима. Выражая отвергаемые аспекты культуры мейнстрима, тень города противостоит статусу кво, существующему положению вещей и привносит отвергаемые способы бытия в сознание мейнстрима. Некоторые измененные состояния сознания – это реакции против социальных, политических, экономических и духовных условий, которые лишают права голоса и подавляют людей. Эти ИСС несут в себе послание об альтернативных возможностях для общепринятой культуры.

В США попытка запретить использование веществ, изменяющих сознание, «война наркотикам» и следующий за ней провал официальной политики по отношению к психоактивным веществам, показывают ограниченность подхода, пытающегося подавить измененные состояния (и таким образом, подавить любое послание, которое они могут дать мейнстриму). Такое отношение отрицает саму возможность выйти за пределы нормальных состояний сознания и принять то, что отвергается общепринятой культурой. Насколько активно общество пытается подавить эти необычные состояния, настолько упорно они продолжают существовать и процветать.

На уровне личности на зависимости можно посмотреть, как на зависимость от тех частей нашей личности, которые наш «трезвый» способ существования исключает, тех частей, которые нам сложно осознать и сознательно проживать. Тяга к наркотикам отражает необходимость ИСС. В этом смысле зависимость – это попытка достичь целостности. (Минделл, 1989). Употребление алкоголя – «…это стремление найти время сновидений в космополитичной реальности; это симптом потери укорененности в целостности и сновидении, симптом депрессии и боли от подавления и лишения права голоса. Наркотики означают приближение к собственной личной истории и путешествие к другим сферам для того, чтобы найти недостающие части реальности…» (Минделл, 1993).

В то время как наркотические состояния могут дать человеку вкус того, что он ищет, истинная природа стремления к ИСС лежит за пределами состояний, достигаемых с помощью наркотиков. Когда содержательные и значимые аспекты, лежащие в основе процесса, не могут проживаться сознательно, человек вполне вероятно снова вернется к наркотикам. Маловероятно, что наркоман в своем пристрастии найдет именно то, что ищет, и поэтому снова будет возвращаться к употреблению наркотиков, в тщетных попытках удовлетворить свое глубинное желание. Во многих случаях зависимость – это не что иное, как потребность духовной трансформации личности. В то время как наркотические состояния способствуют моментальному переходу от повседневной идентичности, поиск смысла обычно теряется в забытье употребления наркотика. Когда растет привыкание к наркотику, процесс зависимости заставляет человека продолжать увеличивать дозу вещества для того, чтобы достичь измененного состояния сознания, на первый взгляд недостижимого для его первичной идентичности.

Зачастую пагубное пристрастие не приводит к выходу за пределы существующего положения, но является повторяющими безрезультатными попытками изменить свою повседневную личность. Кристина Гроф говорит о разрушении эго во время ее зависимости. «Вместо того чтобы сделать смерть эго внутренним опытом, я действовала вовне, переживая трагедию алкоголизма, которая разрушала меня» (Гроф, 1990).

Повторный доступ (reaccessing) и завершение измененного состояния

Если мы допустим возможность, что необходимость в ИСС основана на стремлении к трансформации и целостности, возникает важный вопрос: какие новые подходы к лечению появляются в этом случае? Далее я сфокусируюсь на отношениях и интервенциях, которые могут помочь открыть глубинный смысл ИСС, а также смогут способствовать процессу интеграции этих состояний. Согласно Минделлу (1989) жажда жизни, взаимоотношения, наполненные любовью, в которых рост и развитие имеют значение, а также окружение, дающее поддержку, являются решающими составляющими для раскрытия и интеграции изначального смысла, лежащего за пагубным пристрастием. Еще одним необходимым условием для исцеления является отсутствие того, кто сильно противостоит ИС, поскольку употребление наркотиков зачастую является реакцией на негативную родительскую фигуру. При условии, что внутренняя и внешняя динамика – не могут измениться, вероятно сохранение пагубной, разрушающей личность и ее окружение.

В процессуальной работе есть много уникальных точек зрения на зависимости. Основное убеждение состоит в том, что измененные состояния, неважно, насколько необычные, потенциально полезны и значимы. Одним из важнейших, решающих инструментов процессуальной работы является осознавание, или «внимание». Внимание само по себе делится на два типа: первое и второе внимание. Первое внимание сосредотачивается на нашем кратковременном мыслительном процессе, на нашем нормальном состоянии сознания. Оно необходимо человеку, чтобы «достигать своих целей, заниматься повседневными делами, производить то впечатление, которое мы намерены произвести» (Минделл, 1993). Второе внимание сосредотачивается на иррациональных процессах и замечает, воспринимает измененные состояния сознания. «Это ключ к миру снов, это неосознаваемые и сноподобные движения, случайности и оговорки в речи, которые происходят постоянно» (Минделл, 1993).

Практика развития второго внимания помогает нам замечать, входить и исследовать возникающие переживания и измененные состояния сознания, которые всплывают на пороге сознания. Используя внимание, мы все учимся лучше замечать происходящее и следовать внутренним и внешним изменениям вместо того, чтобы пытаться направлять и изменять то, что уже происходит. Использование своего осознания в работе с людьми, находящимися в ИСС, помогает терапевту следовать за клиентом и позволить измененному состоянию раскрывать и завершать себя, объясняя смысл, стоящий за таким состоянием. Наша возрастающая способность замечать и осознавать происходящее открывает новые возможности и способствует успешной коммуникации между разными частями личности в себе и в других. Мы также можем получить более широкую перспективу и развить бдительного внутреннего наблюдателя. В работе с зависимостями еще одним важным моментом является развитие гибкости при нахождении в меняющихся состояниях, повышение способности лавировать между непривычными опытами, входить и выходить из них, сохраняя трезвое сознание.

Одна из самых полезных идей в работе с измененными состояниями сознания – это просто поддерживать людей и быть с ними там, где они находятся. Perry (1974) и Laing (1970) продемонстрировали насколько важно верить в то, что происходит, предоставляя процессу естественно завершаться. В этом смысле действенной процессуально-ориентированной техникой является повторный доступ к измененному состоянию. Один из способов получить доступ к ИСС для клиента – это достоверно представить, что он принимает вещество, изменяющее его состояние сознания, почувствовать, что он испытывает на себе действие вещества, просто внимательно наблюдая эффекты наведенного состояния и те изменения, которые происходят в том процессе. Если клиент активно употребляющий, можно порекомендовать работать с ним, когда он в наркотическом состоянии, или даже проходит через этот процесс, сидя напротив терапевта. Это может помочь работать сквозь сильную проекцию по отношению к наркотикам. (Минделл, 1987). В то время как клиент испытывает и наблюдает за своим опытом, терапевт помогает раскрыть ИСС и помочь прийти к завершению.

Жужжание пчелы

С Питером я познакомился, когда ему было немного за двадцать. Он начал колоться героином за несколько лет до того, как мы начали стали работать вместе. После неудачной попытки бросить самостоятельно, он снова начал употреблять наркотики и потом согласился на метадоновую программу. Питер жил со своей матерью, находящейся в глубокой депрессии с тех пор как его родители развелись, когда ему было 3 года. Через несколько лет после развода его отец умер от алкоголизма. В дополнении к метадону Питер время от времени употреблял героин и кокаин в попытке достичь «кайфа», который мог бы его удовлетворить.

Питер заинтересовался возможностью получения повторного доступа к наркотическому состоянию с помощью воображения, всего лишь представляя, что он принимает наркотик. Мы сели рядом и он начал реконструировать свой инъекционный ритуал, сидя на полу в воображаемой общественном туалете и медленно вспоминая, как он вкалывает героин себе в вену. В какой-то момент он остановился и сказал: «Как глупо колоться этой дрянью!» Потом он закрыл глаза и стал описывать чувство, которое возникло в области живота и распространялось вверх по всему телу. Когда он это описывал, его руки неожиданно стали сопровождать поток чувств. Я подбодрил его использовать его руки более интенсивно, он обнял пространство перед собой и начал медленно двигаться вокруг своей оси. Он сказал: «Ах, какое прекрасное чувство. Если бы только оно осталось со мной, я был бы счастлив!». Питер продолжал движения всем телом. Стоя с закрытыми глазами, он начал ощущать себя пчелой, жужжащей над полями, которая опыляет цветы, ощущая полное блаженство во всем теле. Некоторое время спустя его руки сжались в кулаки. Я начал притеснять его, а он стал отталкивать меня и отстаивать свое пространство. Я спросил его, что он хочет оттолкнуть от себя. «То, что не позволяет мне занять свое пространство… мою мать, которая душит меня своей депрессией и постоянной критикой! Мне нужно мое собственное пространство!» После короткой борьбы со своей матерью, Питер внезапно стал снова двигаться, и закрыл глаза, радостно жужжа. Я попросил его пойти глубже в свои чувства. В какой-то момент его голова откинулась назад, тело последовало за ней в прогибе назад. Я поддерживал его, когда он медленно опускался на пол, чтобы помочь завершить это состояние транса. После нескольких минут глубокого погружения в свой чувственный процесс, он открыл глаза: «Это самое прекрасное чувство! Я чувствую и ощущаю себя невероятно, потрясающе и телом и душой!»

Зависимость и внутренние критики

Если мы посмотрим на опыт Питера, когда он представлял, что принимает героин, то увидим, что он стремился к состоянию блаженства, в котором он свободен от внутренней критики и негативной матери, чьи болезненные комментарии и установки ранили его чувства и травмировали его самооценку. В своей попытке освободить себя, он пытался сражаться с матерью, которую воспринимал как подавляющую. Его следующим шагом на пути к развитию будет сознательная позиция против своего внутреннего жестокого критика. Он должен сознательно занять эту позицию в отношениях с матерью, и найти поддержку для той своей части, которая хочет изменить положение вещей. С телеологической точки зрения процесс, лежащий за зависимостью, это движение в сторону развития, в то время как употребляемое вещество только разрушает стремление человека работать над собой и двигаться за пределы его нынешней идентичности.

В большинстве случаев стремление искусственно наводить ИСС связано с необходимостью отразить внутреннюю критику, так же как и попытку самообмана. Как только мы возвращаемся к нормальным идентичностям, наши внутренние критики снова появляются, как ни в чем не бывало, и цикл начинается по новой. Нам надо найти стабильные методы работы с этими негативными интроектами.

Одна из возможностей в случае с Питером – это концентрация на работе со всеми аспектами его цикла: работа и с критиком, и с состоянием целостности, наведенным наркотическим экстазом, так же как и концентрация на сущности стремления к достижению такого экстаза.

В процессе повторного доступа к ИСС клиент учится техникам вхождения в желаемое состояние психологически – без использования наркотиков. Усиливая и разворачивая свое экстатическое состояние, он проживает суть желаемого переживания, что в свою очередь, поддерживает его в противовес ощущениям пустоты и никчемности, создаваемым внутренними критиками. Таким образом, хорошее самоощущение ведет к конфронтации с подавляющим критиком. Вступить в конфликт с критикующей фигурой важно для того, чтобы человек, войдя в роль критика, мог узнать и прочувствовать все особенности этой фигуры. Часто это может выливаться в активный процесс переговоров между ролями критика и жертвы, который меняет обе эти фигуры и их способ взаимодействия и помогает усилить объективного наблюдателя или «метакоммуникатора». «Если вы работаете с конфликтом, возникающим между процессами, последовательно следуете за ними, шаг за шагом, вы заметите другой аспект сознания: ощущение свободы» (Минделл, 1990). Проработка ролей, участвующих в конфликте может дать ощущение свободы и привести к значительным изменениям стиля жизни в целом.

В процессуальной работе есть инструменты для раскрытия смысловых паттернов, лежащих в измененных состояниях сознания, и для получения доступа к неосознаваемой информации, содержащейся в них. Состояние интоксикации – это сокровище для возможности выхода за пределы существующего порядка вещей к новому состоянию. Когда у нас есть доступ к более широкой перспективе, нам становится проще работать с негативными внутренними фигурами. Для Питера завершение этого состояния произошло, когда он ощущал себя пчелой, и что стало символическим отражением целостности и души. Этот процесс представляет собой трансформирующее путешествие через смерть и возрождение (Herder, 1978). Интересно как этот символизм подтверждает экспериментальную работу в ретроспективе и иллюстрирует коллективную амплификацию этого процесса.

Измененные состояния как роли в поле

При работе с тяжелыми состояниями зависимости чрезвычайно важно включать в процесс лечения всю семейную систему. Измененные состояния произрастают в контексте более широкой системы – они отражают мощный сновидческий процесс не только индивида, но также семьи и культуры в целом. Зачастую зависимости являются реакцией на систему и отражают неосознаваемые аспекты системы.

Каждая семья разрывается между потребностью в изменении и росте и потребностью в сохранении стабильности. Ранние модели семейной терапии рассматривают симптомы функционально, то есть как попытку защитить существующее положение вещей в семье. Более новые теории, базирующиеся на эволюционной теории познания (Dell, 1981) рассматривают симптоматическое поведение как эволюционную обратную связь, которая толкает систему в новом направлении. Пригожин (1986) показывает, как усиление флуктуации (неустойчивости) в заданной системе, заставляет систему прокладывать новый путь в направлении новой и более сложной структуры.

В процессуальной работе мы рассматриваем работу с семьей как групповой процесс – поле семьи или группы состоит из взаимозаменяемых ролей, но тем не менее все они должны быть заняты; роли, которые сознательно никем не заняты, действуют как беспокоящие «призраки», которые «загрязняют атмосферу». Поле включает в себя не только первичную культуру семьи или группы – то, что мы заявляем о себе, но также то, что мы делаем в реальности. Несоответствие между тем, что, по словам любой группы, она делает, и тем, что происходит на самом деле, наполняет атмосферу и создает «огромное количество сигналов, оказывающих мощное воздействие, но это воздействие отрицается» (Минделл, 1992). Эти беспокоящие воздействия проявляются вспышками, которые можно осознать, и несут потенциальную возможность продвинуть семью к новому способу поведения. Возмущения в семейной системе, как «посланники изменений» (Reiss, 1993), представляют собой роли, находящиеся в меньшинстве в семейном поле. Беспокоящее симптоматическое поведение обычно проявляется неосознанно. Как бы то ни было, оно отражает те качества, которых недостает в системе. Преобладающая культура семьи застряла в ограниченном круге ролей и нуждается в том, чтобы открыться тем своим частям, которые она отрицает. Часто именно идентифицированный пациент становится каналом, который направляет семью в сторону изменений. Изменение и развитие имеют место, если роль беспокоящего исследована и сознательно прожита другими членами семьи.

Помню, я работал с семьей, которая считала себя очень гармоничной и духовной. Их проблемой была 17-летняя дочь Петра, которая недавно призналась, что в последний год принимает героин. Родители жаловались, что Петра терроризирует их своим неуважительным поведением, и они бессильны что-либо сделать и чувствуют, что потеряли надежду. Во время нашей первой встречи, Петра кричала, что презирает своих родителей и ее тошнит от одного взгляда на них. Она открыто отстаивала свой стиль жизни, который включал в себя беспорядочный секс и употребление наркотиков.

Мать плакала и говорила, что больше не может выносить этот конфликт. Она чувствовала, что посвятила всю свою жизнь семье вместо того, чтобы заниматься своей карьерой, улучшать отношения и наслаждаться жизнью. Несмотря на свои жалобы, она чувствовала себя вполне защищенной в семье и не отстаивала себя. Ее муж, офицер полиции был склонен уклоняться. Он был вежливым и сговорчивым, также у него были периодические вспышки гнева. Он признался, что регулярно выпивает один-два коктейля и жаловался, что чувствует себя изолированным в семье. Во время сессии он периодически смотрел на меня так, как будто ему нужна была поддержка.

Когда я находился в обществе этой семьи, у меня создавалось впечатление, что героин не пришел со стороны, а присутствовал на сессиях. Родители фокусировались на пассивности, спокойствии и гармонии, всех тех состояниях, которые дает героин. Никто из них не был способен противостоять Петре, они также не решались обратиться к конфликтам в своих собственных отношениях и работать над личными сновидениями об уважении (как ценностью). Работая с предположением, что «беспокоящий» несет новое направление для развития семьи, я чувствовал, что Петра взаимодействовала с людьми таким образом, каким хотела бы, чтобы обращались с ней. Когда я резко прервал ее и сказал, чтобы она замолчала, она ответила сияющей улыбкой и сразу же стала спокойной и внимательной.

Каждый из членов семьи застрял в своей роли. Петра, идентифицированный пациент, показывала направление изменения. Она была полна жизни, непредсказуема, обладала силой, смотрела в лицо неизвестному и безжалостно следовала своим снам. Для того чтобы семейная система стала более подвижной, родителям нужно было подхватить ее силу и безжалостность, посмотреть на свои собственные препятствия на пути к полной жизни и быть более прямолинейными в своих отношениях. Они проявили смелость и стали не только бросать вызов Петре, но и вступать в конфликты друг с другом, и следовать своим собственным снам. Мать была несчастна в своей сексуальной жизни и хотела продолжать свою карьеру, и нуждалась в других отношениях. Отец Петры сексуально закрылся, потому что чувствовал себя бессильным в отношениях с женой. Ему нужно было время, чтобы понять свои глубинные потребности и работать со своей яростью и страхом отвержения. Чем лучше у него получалось следовать самому себе, тем более сильным он ощущал себя. Когда пара решила посмотреть в лицо своим проблемам и работать с собственными темами и конфликтами в отношениях, Петра согласилась на программу детоксикации и терапевтическую группу.

Слушать сердцем

Некоторые люди заинтересованы в интеграции ИСС, тогда как другие нет. Задача одних людей состоит в том, чтобы изменить структуру внутри консенсусной реальности. А для других реальность консенсуса чрезмерно болезненна для проживания и они ощущают, что не в их силах изменить что-либо. В таких случаях их необычные измененные состояния противостоят культуре и требуют, чтобы другие люди меняли свое поведение. Сочувствующая позиция «глубокой демократии» (Минделл, 1992) означает – ценить все части личности и коллектива, не важно насколько необычными они могут казаться. Такое отношение принимает и поддерживает каждого члена нашей общей семьи и содействует налаживанию отношений между главенствующей парадигмой и лишенными права голоса людьми и группами. Я согласен с Минделлом, когда он говорит, что наиважнейшая составляющая в работе с людьми – это «позиция, с которой ты воспринимаешь себя и других, как ты относишься к себе и другим. С позиции сочувствия ты автоматически схватываешь обратную связь и реакцию других людей» (Минделл 1990). Мое глубочайшее убеждение состоит в том, что необычные, измененные и экстремальные СС имеют смысл не только для индивидов, но для отношений, семей и культуры в целом.

С сочувствием слушать истории «городских теней» это очень теплые переживания. Я вспоминаю работу с Минделлом (1992), когда мы пригласили на семинар зависимых от героина прямо с улиц Цюриха. Они не хотели меняться, вместо этого они заставили измениться участников семинара. Одна женщина рассказала, как жестока была уличная жизнь и проституция, как холодно и неприветливо общество по отношению к ней. Ее история тронула всю группу. Я осознал, что история этой женщины – это история о нас самих, и понял, каким невыносимо сложным и бросающим нам вызов стал мир. Слушая и понимания важные социальные и духовные послания, приходящие от тех, кого отвергает общество мейнстрима, я очень многому научился.

Если мы относимся к зависимостям и работаем с ними как с проблемой чьей-то личной психологии, мы упускаем очень важный момент. Нам нужно расширить свое представление и понимание того, как социальная реальность воздействует на нашу сокровенную внутреннюю жизнь. Как мы видели в примере с Питером, внешнее подавление интернализируется и кристаллизируется, превращаясь в фигуры жестокого критика и жертвы. Подавляющие общественные убеждения проявляют себя не только в психологии личности, наша задача помочь распутать не только личную драму, но и коллективную трагедию. Психология, политика и духовность неразделимы (Минделл, 1994), социальные и политические феномены должны рассматриваться и регулироваться совместно, чтобы возникли изменения, и произошло исцеление. Противостояние угнетателю в реальной жизни и поворот к социально активной позиции – повод для нашей общей борьбы за свободу и завершенность.

Если поиск целостности – это нахождение недостающих частей реальности, тогда наша духовная практика заключается в сознательном выражении того, что было отвергнуто, и в том, чтобы открывать творческие послания, стоящие за измененными состояниями сознания как отдельных индивидов, так и семей и культуры в целом.

Библиография

Dell P.F. and Goolishian H.A.: Ordnung durch Fluktuation.

Familiendynamik 6: 104-122, 1981.

Grof Ch. and Grof St.: The stormy search for the self. Tarcher, Los Angeles 1990.

Herder Lexikon. Herder, Freiburg 1978

Laing R.D. Phenomenologie der Erfahrung. Suhrkamp, Frankfurt 1970.

Mindell A.: City Shadows. Psychological Interventions in

Psychiatry. Routledge & Kegan Paul, London 1988.

Mindell A.: Seminar on addictions, trances, altered states.

Eigenthal, Switzerland 1989.

Mindell A.: Coma. Key to awakening. Shambala, Boston 1989b.

Mindell A.: Working on yourself alone. Inner dreambody work. Penguin Arkana, London 1990.

Mindell A.: Yoga Journal Nr. 91, March/April 1990b.

Mindell A: The leader as a martial artist. Harper, San Francisco 1992.

Mindell A.: Schatten der Stadt. Seminar, Zrich 1992b.

Mindell: The shaman`s body. Harper, San Francisco 1993.

Mindell A.: Sitting in the fire. The politics of awareness.

Unpublished manuscript, 1994.

Perry J.W. The far side of madness. Spring, Dallas TX 1974.

Prigogine I.: Dialog mit der Natur. Piper, Mnchen 1986.

Reiss G.: The role of the disturber in Process Oriented Family Therapy. Journal of Process-oriented Psychology 5,1: 60-66, 1993.

Van Felter D.: Heroin addiction from a process oriented

viewpoint. Dissertation, William Lyon University 1987.