Сознание – великий феномен. Николас Хамфри, работавший в Оксфорде и Кембридже профессор психологии, в своей книге «Сознание: пыльца души», и вовсе прямо утверждает, что сознание – это «волшебное шоу, которое вы сами ставите на сцене у себя в голове». Что это за шоу? Это приписывание окружающим человека объектам свойств, которыми они не обладают. Например, «красота» вещи – это, в общем-то, не существующее в объективном мире свойство, ощущение красоты чего-либо – феномен субъективный, зависящий от персонального «волшебного шоу». У.Джеймс, великий психолог рубежа XIX-XX столетий, как-то написал: «Вообразите, если сможете, будто вас внезапно лишили всех эмоций, которые вызывает у вас мир, и попытайтесь вообразить этот мир как он есть, сам по себе, без деления на любимое или нелюбимое, без надежд и тревог. Достичь подобного состояния отрицания, до состояния смерти будет для вас практически невозможным».
А зачем нам это наделение мира несуществующими в нем субъективными свойствами (вроде «солнышко поцеловало», «мир мне сегодня улыбается» или «как красиво поет эта птица!»)? У Хамфри есть ответ: «Именно ошибочно приписывая феноменальные свойства вещам, которые их не имеют, наделенное сознанием человеческое существо начинает ощущать, будто все, что его окружает, преисполнено собственной красотой. С точки зрения психологии, вы становитесь жителем зачарованного мира». И «благодаря росту радости жизни, неизвестной прежде очарованности миром, в котором он живут, неизведанному чувству собственной метафизической важности люди в ходе эволюции стали вкладывать значительно больше ресурсов и сил в собственное выживание» (и познание этого мира, кстати, тоже).
Однако явления с исключительно положительными характеристиками являются редкостью в природе. Сознание – увы, не исключение. Под воздействием окружающих людей (которые, собственно говоря, и являются главными факторами формирования сознания) «зачарованный мир» может оказаться не уютным условным Хоббитширом, а вполне себе Мордором. Сознание проецирует на «бесцветный мир» мир мощную трехмерную картину, приписывая объективно-нейтральным феноменам этого мира (вещам или процессам) определенные характеристики. И что, если на пути луча сознания, который проецируется из нашего мозга вовне, находится искажающая призма, набитая изначально деструктивными идеями? В итоге едут два человека в общественном транспорте, но одного окружают страшные зомби под видом обычных людей, а другой существует в мире эльфов. В мире зомби естественным поведением будет постоянная паранойя и масса мер предосторожностей, чтобы эти страшные существа не «съели мозг». А в мире эльфов человек будет предельно доверчив и наивен. Правда, мир так устроен, что негативные «волшебные миры» более располагают к выживанию, чем исключительно позитивные, поэтому «мир эльфов» вполне может превратиться в мир волчьих стай…
Разумеется, если мы говорим о психически здоровых людях, «зомби» - это не буквальное восприятие, это попытка через определенный образ выразить чувство гнетущей опасности, которое возникает у человека в присутствии других людей. Мифологические образы и метафоры очень хорошо помогают ощутить то, в каких мирах существуют люди. И это бывает безумно увлекательно – обнаруживать то, в каком мире живет человек, через какой фильтр он воспринимает меня или других людей, кого видит на месте собеседника. Я-то живу в собственном «зачарованном мире», и он совсем другой.
Я разговариваю с Михаилом, который обратился ко мне с проблемой: постоянная тревога. Она как фон, который, однако, появляется только во время контакта с людьми. Падение метеорита или какой-либо еще вариант конца света – тревожит не больше, чем обычного человека. Но вот с людьми – сложно. Хочется отстраниться, отгородиться от людей барьером – и при этом Михаил совсем не производит впечатления отшельника-интроверта, испытывающего минимальную потребность в контакте с людьми. Нет, он живой, эмоциональный, волнующийся – и опасающийся людей… Пугают и сильные эмоции – свои и чужие. Когда возникает риск того, что кто-то из близких сильно разволнуется (даже по поводу, который никакого отношения не имеет к Михаилу) – то нужно срочно успокоить, найти немедленное решение, лишь бы избежать встречи с сильными переживаниями партнера. И с другими людьми тоже важно срочно что-то сделать, чтобы они не сильно волновались. Постоянное напряжение, готовность помочь другим людям и, одновременно, если потребуется – ужать себя самого, отказаться от каких-то своих планов или выражения чувств, если они помешают другим. Сообщение неприятных известий кому-либо – дело огромной трудности, изматывающее и порождающее чувство вины – словно ты сам являешься источником этих неприятностей… То есть речь не идет о том, что люди опасны для Михаила, это не мир орков и зомби, это какая-то иная реальность, в которой люди опасны сами для себя, и сам Михаил – источник непонятной угрозы для других, от которой нужно окружающих оберегать. И если эту угрозу не получается предотвратить – настигает чувство вины за то, что не справился, не уберег других людей…
Что это за зачарованный мир? В каком личном мифе оказался Михаил? Что за опасность разлита в городах, лесах и морях этой внутренней Вселенной?
Образ пришел через несколько встреч, когда стали ясны некоторые детали жизни Михаила… Хрустальные люди. Все люди, окружающие Михаила – и он сам – были хрупкими хрустальными людьми. Сильная звуковая или эмоциональная волна могла разбить их вдребезги на тысячи осколков. Поэтому в этом мире сильные эмоции выражать нельзя. Если увидишь, как внутри какого-то хрустального человека разгорается сильное переживание (в виде, например, красного или зеленого свечения) – немедленно сделай что-то, чтобы человека от этого разгорающегося-распирающего сияния не взорвало. С собой – то же самое. Если кто-то начал опасно раскачиваться от волнения – срочно останови, потому что падение – смерть.
Существование в таком мире требует массы навыков и соблюдения определенных правил. Как ходить между этими хрустальными людьми? Крайне осторожно, постоянно сжимая себя – не дай Бог сильно заденешь! Нужна постоянная бдительность, чтобы не столкнуться. Сдерживай себя. И вообще, лучше держаться в тени, чтобы у людей не было слишком много поводов для волнения из-за тебя, а у тебя – меньше чувства вины за то, что кто-то разбился, а ты не усмотрел, не уберег, не успел… Фоном – вечная тревога как выражение готовности и бдительности…
Есть «зачарованные миры» - джунгли, где действует «сначала ударь, потом подай голос». Есть миры, где ты – святой, несущий крест среди брейгелевских уродов, или супермен-спаситель, от решений которого зависит будущее мира или вся жизнь конкретных людей... Миры ледникового периода с альфа-самцами и неандертальцами. Черно-белые миры Борьбы Добра и Зла.
Хорошо, что осознание этих миров позволяет сознанию внести коррективы, и стать творцом-прародителем истории новой Вселенной. Например, такой Вселенной, в которой люди – не хрустальные существа, а молодые гибкие деревья, сгибающиеся под ветром, но выпрямляющиеся снова и снова. Сбрасывающие листву осенью – и дающие новые побеги весной… Можно сделать этот мир разнообразнее и реалистичнее: есть не только молодые деревца, но и несокрушимые тысячелетние дубы, и хрупкие, иссохшие от недостатка питательной влаги, растения. Взмах руки – и мир преображается. Можно, конечно, сделать хрустальных людей каменными истуканами с острова Пасхи. С ними волен сделать все, что хочешь. Однако каменные – они устойчивые, но бесчувственные и холодные... Через метафору "хрустальных людей" происходит осознание того, что люди на самом деле не настолько хрупки, что нужно с ними носиться, как с хрустальными, и что они вполне способны выдержать напряжение собственных и чужих эмоций. А образ "гибких деревьев" на уровне ощущений и образов позволяет лучше пережить новое осознание того, какими люди могут быть.
Мне, например, как-то теплее и радостнее в солнечной роще летним днем.