Чем бытовая реакция на рассказ собеседника отличается от реакции психотерапевтической?

Давайте рассмотрим на примере рассказа клиента, к примеру, о смерти близкого человека.

Наиболее часто встречающаяся реакция: "У меня тоже так было" (или "у моих родственников / друзей / знакомых / коллег и т.д. было то же самое" или "я слышал от своего друга о таких же переживаниях". Может ли такая реакция иметь психотерапевтическое действие?

В некоторых случаях - да, в некоторых случаях нет.
Да  - потому что эти слова немного сближают и снижают уникальность проблемы. Именно на этом механизме "ты не одинок", "я переживал подобное" построены многоие группы самопомощи - к примеру,  группы анонимных алкоголиков, группы родителей детей с аутизмом, группы болеющих раковыми заболеваниями. Опыт другого человека может оказаться большой поддержкой в ситуации с которой герой рассказа столкнулся впервые, - этот опыт поможет справиться со страхом неизвестности, тем самым снижается тревога и открывается пространство для возможности поделиться своими переживаниями с теми, кто может понять и с теми, кто может выдержать непростую ситуацию. 

Однако эта же фраза может стать и закрывающей возможность к общению, поскольку часто в бытовом общении человек переходит на рассказ о себе / своих родственниках / друзьях / коллегах и т.д., тем самым оставляя за собой право не встречаться с тяжелыми переживаниями собеседниками. В бытовом общении часто можно наблюдать, как люди просто перебивают друг друга, стремясь рассказать о своем опыте и не оставляя возможности выговориться. Но не только по этой причине - назовем ее "избегание встречи с переживаниями собеседника", данная реакция может оказаться не только не терапевтической, но и ранящей клиента.

К примеру, если человек переживает смерть близкого родственника для него может быть важным не то, что другие люди также переживали это событие ("и ничего, остались живы", - как это часто звучит в бытой реакции), а гораздо нужнее найти то, что конкретно ему мешает справиться с ситуацией, какая внутренняя "заноза" не дает возможности пережить горе.

Отличие терапевтической реакции от реакции обычного человека - психотерапевт знает, зачем, исходя из каких мотивов, он говорит что-либо клиенту в данный конкретный момент времени. И реакция его исходит не столько из самого рассказа клиента, сколько из гипотезы терапевта о клиенте, которая строится на первоначальном запросе клиента и на диагностике, проводимой терапевтом в процессе первой встречи (или встреч).

Выготский говорил о том, что слова - это дождь, мысль - это облако, а понимать человека - это видеть ветер, который несет облака мыслей. То есть реакция терапевта относится не столько к рассказу клиента, столько к той, зачастую невысказанной, потребности, которая стоит за словами. 

Итак, первое отличие - реакция психотерапевта отвечает той потребности клиента, из которой строится рассказ, и эта потребность о которой рассказчик далеко не всегда скажет прямо, но ее можно увидеть из того, как он о чем-то рассказывает - в интонациях, в мимике, позе, и даже в печатном тексте часто проскальзывает невысказанная потребность рассказчика.

В качестве другого примера приведу случай из терапевтической группы, когда женщина, которая начала рассказывать о том, что у нее недавно нашли рак груди очень злилась на другую участницу, говорившую о том, что у нее был "такой же диагноз", что у нее отняли грудь, что она жива-здорова и радуется жизни, - да, действительно, у нее был довольно цветущий вид, и она пережила этот опыт, но первая рассказчица отреагировала очень негативно, говоря о том, что "у меня другой случай", - и это была ее правда и ее надежда: в ее случае оставалась довольно большая вероятность того, что операция не потребуется и грудь не отнимут.

Другой вариант обыденной реакции: "А ты попробуй сделать / сходить / забыть / простить / не думать..." - то есть переход от чувств к конкретным действиям - или, по просту говоря, совет. Будет ли этот совет иметь терапевтическое действие? Да, если к вам человек пришел именно за советом, если у него нет внутри большого количества смешанных чувств, если он уже обрел способность слышать и видеть вас, а не свою боль.

Однако в большинстве случаев, человек, рассказывающий о каком-то сильном эмоциональном переживании нуждается в поддержке не действием, а словом. Или хотя бы в том, чтобы его внимательно выслушали, давая возможность его переживаниям оформиться в слова, тем самым освобождая его внутренний мир от перегруженности чувствами. Чаще всего эти чувства разнонаправленны и противоречивы и в процессе рассказчик может сам это заметить, если дать ему пространство, но это могут быть и сильные чувства одной направленности, которые человеку трудно остановить. В обычном бытовом разговоре далеко не всякий слушатель готов встречаться с непростыми переживаниями собеседника (даже если собеседник близкий родственник) для этого нужна специальная мотивация (для не-психотерапевтов: если такая мотивация есть у не-психолога - то ему можно задуматься над сменой профессии и над тем, чтобы делать осознанно то, что он уже по каким-то причинам любит делать для своих коллег, друзей, родственников). От чужих переживаний легче отгородиться советом - что и бывает в обыденной реакции. 

Психотерапевт - это тот человек, который предоставляет пространство для проживания чувств, оставаясь внимательным и чутким свидетелем процесса. (Для не-психотерапевтов: это, кстати, довольно непростая история - каждый день встречаться с большим количеством чувств других людей, оставаясь при этом внимательным собеседником. Если не верите - попробуйте в течение пяти часов просто послушать подряд истории о тяжелых событиях жизни незнакомых вам людей разного возраста, не перебивая их. Уверяю вас, это не так просто, как кажется.)

Следущий тип реакции - назовем их "манипулятивными", - встречаются в бытовом общении у тех людей, которые чуть дальше шагнули в познании себя, и которые уже знают, что не всегда рассказывающий ищет поддержки, а иногда нужен "дружеский пинок" или провокация, воображая себя кем-то вроде Воланда или Волан-де-Морта, они пытаются "искушать" собеседника или утрировать его же слова с целью коренным образом изменить поведение рассказчика. Однако, если провокативной техникой пользуется психотерапевт, он учитывает не только то, что сказано сейчас, и текущее состояние собеседника, но и прошлый опыт, и структуру личности и он вряд ли будет использовать провокативные техники к человеку в состоянии острого горя, тяжелой депрессии, к человеку который был способен к саморазрушительным поступкам и т.д. Прежде, чем пытаться "провоцировать" собеседника важно не только представлять себе цель этого действия, но и причину, которая вас лично толкает к такой манипуляции: вам надоело слушать одно и то же? Вы чувствуете в себе силы изменить другого человека? А также представлять последствия, к которым может привести это действие. 
Итак, для того, чтобы реакция была терапевтической, требуется, как миниум, видеть, кто перед вами и что он на самом деле хочет от вас, осознавать личные причины своих действий и уметь останавливать себя, если эти действия неполезны клиенту.

Мамардашвили говорил, что человек есть пауза между стимулом и реацией - то есть именно в этот момент выбора, чем ответить на рассказ собеседника, в этой паузе и заложен весь спектр ваших личных переживаний. На что вы опираетесь внутри себя, выбирая ту или иную реакцию? И это третий компонент психотерапевтической реакции - умение осознать момент выбора своей реакции и причины выбора тех или иных реакций на рассказ клиента.