«Мама любит не так…»

Детская позиция – ожидать, пока дадут. Родительская – давать самому, не ожидая, пока попросят. Взрослая – обмениваться, добывать недостающее, делясь тем, чего у тебя много.

Пока женщина продолжает ожидать «недополученного» от мамы тепла (признания, доверия, любви, нужное подчеркнуть) и, соответственно, предъявлять ей претензии – у неё мало шансов стать хорошей матерью и почти без шансов хорошей женой.

Потому что она автоматически поддерживает внутри себя позицию маленького ребёнка, орущего и плачущего в ожидании и требовании удовлетворения. И взрослая женщина, являясь в душе орущим младенцем, наяву кричит вполне по-взрослому, орёт в роли матери, орёт в роли жены, орёт в роли взрослой дочери.

Есть мнение, что в древности обряды инициации обеспечивали такую простую вещь: проживание, осознание и принятие того простого факта, что то, чего я не получил(а) в детстве, я уже не получу. В то время как взрослость открывает совсем другие возможности, более привлекательные и интересные.

Наше общество практически лишено инициаций, в некоторой степени эту роль выполняют рождение первого ребёнка для женщины и служба в армии для мужчины. Ну и индивидуально – кому как доведётся пережить.

Неотъемлемый мотив инициации – это попадание человека в такие условия, когда ему приходится понять и ощутить, что в данной ситуации нет людей, которые были бы должны или обязаны помочь, нет родителей, нет мамы. Тебе плохо (трудно, невыносимо, страшно, нужное подчеркнуть), но никто не собирается тебя спасать. Никто не приходит и не прекращает боль или кошмар, не говорит «сейчас я подую, и всё пройдёт». Более того – ничего не проходит, пока ты не вычерпаешь эти переживания до дна и не найдёшь в себе скрытые до той поры ресурсы, и не справишься с трудностями.

Реальность нашего общества состоит в том, что многие женщины (мужчины тоже), даже пройдя опыт самостоятельного преодоления различных невозможностей, всё равно «не отпускают маму». В смысле, продолжают ждать от мамы материнского поведения, «дающего» поведения. Если мама ведёт себя соответственно – ситуация может всех устраивать. Но часто так не происходит. Мама не даёт дочери того, чего дочь от неё ждёт. В этой ситуации часто развивается такой сценарий, когда женщины в доверительной беседе способны десятками минут (или часами) говорить о том, как их мама не права, как она холодна, как она не понимает дочь, не принимает или ещё что-то не… . За этими длинными возбуждённо-измождёнными речами угадывается всё тот же крик младенца в глубине души. И почти всегда женщины повторяют вариации одной и той же фразы: «я не понимаю, почему она не может мне этого дать?» Кажется, они не перестают надеяться, что однажды мама поймёт и полюбит. В общем-то, это единственно возможный выход для ребёнка. А для взрослой девушки и женщины этот «выход» становится самым настоящим тупиком, замкнутым кругом, по которому крутятся одни и те же эмоции отчаяния.

В каждой истории отношений свои оттенки и нюансы, но одна и та же закономерность происходит в психологической работе с разными женщинами. Если удаётся прожить, физически ощутить разницу своего детского образа «всесильной» мамы и реальной женщины, которая имела свой жизненный путь, свои дефициты, свои болезни, которой зачастую уже немало лет, уязвимость которой зачастую на самом деле больше, чем уязвимость её дочери, тогда происходит то самое осознавание, позволяющее изменить отношение и способ проживания ситуации.

Иногда удаётся сделать это напрямую. Я спрашиваю: «Как ты думаешь, твоя мама сильная или слабая?» – «Конечно, сильная!» - звучит ответ. Я замечаю: «да, а то, что ты рассказываешь о поведении своей мамы, скорее напоминает капризы 3-х летнего ребёнка…» - «Да? Ой, и вправду…» Так начинается переосмысление. В других случаях, прежде чем подобное переосмысление станет возможно, проходят месяцы или годы психотерапии.

Так или иначе, рано или поздно, необходимо «обреалить» образ той женщины, которая когда-то была для тебя всесильной и единственной, от кого зависела твоя жизнь. Перестать переживать мать, как мать «дающую», ощущать её просто как человека, «старую родственницу», «члена семьи», «уязвимого человека». Увидеть (прожить, прочувствовать) уязвимость реального человека, который имеет определённые дефициты, которые ей уже не суждено закрыть. Фактически, тот образ «всесильной» матери должен символически умереть. (Сложность здесь в том, как организовать не только рациональное понимание этого процесса, но и эмоционально-телесное проживание).

Когда ребёнку «не дают» того, в чём он нуждается, часто он справляется с этим так: он «откладывает желание в ящик», типа «вырасту – получу». Из-за этого образ матери фиксируется, и образ своей потребности фиксируется. И получается взрослая женщина с детским образом матери и детской потребностью в заботе.

Поэтому, когда в процессе психологической работы я спрашиваю клиентку, что ей мешает перестать требовать от мамы чего-то (на рациональном уровне большинство женщин понимают бессмысленность своих притязаний), ответы бывают в том смысле, что «у меня будет слишком много ответственности», «я буду слишком одинока тогда», «на самом деле не хочу быть взрослой». То есть, по сути, о том, что «не хочу отпустить детство, не получив своё». И конечно, бывает непросто, взять вот так и отпустить. Бывает, нужна поддержка на тот «переходный период», пока присвоив свою взрослость и опору на себя, женщина не убедится, что новые возможности дают гораздо больше поддержки, чем старые инфантильные привязки. (А о том, какие, собственно, новые возможности – будет другая статья).