|
|
Смерть как семиотический экран жизненного путиАвтор статьи: Дорожкин Валерий Романович
СМЕРТЬ КАК СЕМИОТИЧЕСКИЙ ЭКРАН ЖИЗНЕННОГО ПУТИ Постановка проблемы. В современной экзистенциальной психотерапии понятие смерти используют в качестве одного из основных [9], [10]. С его помощью строят множество стратегий терапевтической и тренинговой работы, направленной на совладание со «страхом смерти», преодоление кризисных ситуаций [1], осознание своего места в жизни, понимание её смысла и своего собственного предназначения [8]. Психотерапевтические возможности работы со смертью используют и в психодраме [6], например, в ситуации моделирования диалога со смертью, с целью примирения с ней, или при драматизации прощания с уже умершими родственниками и пр. В собственной практике ведения тренинговых и терапевтических групп мы также используем потенциал символической смерти. Причем нас интересуют терапевтические возможности не столько самой смерти, сколько той маргинальной ситуации, в которую попадает символически умерший человек. Анализ исследований и публикаций. Само понятие «влечение к смерти» является одним из самых неоднозначных в психоаналитической теории. Этот термин и его аналог «инстинкт танатоса» были введены З.Фрейдом в 1920 году в работе «По ту сторону принципа удовольствия» [7]. Под инстинктом смерти З.Фрейд понимал неосознанное стремление человека (да и любого другого живого существа) вернуться в первичное, неживое состояние [7]. В дальнейшем наиболее активно развивал идею о существовании особой энергии влечения к смерти психоаналитик П.Федерн. Он обобщил взгляды З.Фрейда о двух влечениях (Эросе и Танатосе) и, наряду с либидо, ввел в рассмотрение особую энергию агрессии − мортидо. По П.Федерну, мортидо активируется тогда, когда перестают удовлетворяться базовые физиологические потребности и субъект впадает в депрессивное состояние. Активация мортидо влечет выброс в головном мозге энкефалинов, в результате чего депрессия прогрессирует, а влечение к смерти нарастает. Наибольшее развитие и изучение понятие «влечение к смерти» получило в работе американского психоаналитика К.Менингера «Война с самим собой» [5]. К.Менингер рассмотрел различные формы саморазрушающего поведения, которые он подразделил на: - собственно самоубийство; - хроническое самоубийство (аскетизм, мученичество, неврастения, алкоголизм, антисоциальное поведение, психозы); - локальное самоубийство (членовредительство, преднамеренные несчастные случаи, импотенция и фригидность); - органическое самоубийство (соматические заболевания) [5]. Общее, что объединяет все выше перечисленные случаи, состоит в том, что К.Менингер усмотрел факт наличия влечения к смерти в каждом из них. Ученый предположил, что все формы саморазрушающего поведения имеют в своей основе три взаимосвязанных бессознательных причины: месть/ненависть (желание убить), депрессия/безнадежность (желание умереть) и чувство вины (желание быть убитым) [5]. Желание убить, по К.Менингеру, возникает уже у младенцев, когда взрослые (например, мать) фрустрируют их потребности. Желание умереть К.Менингер связывает с перманентным поиском смерти, как некоторым развитием собственного депрессивного и аутоагрессивного состояния. Наконец, желание быть убитым автор определяет как крайнюю форму подчинения. Зачастую последняя позиция формируется из-за слишком жесткого и требовательного СуперЭго, с которым Эго субъекта не может договориться, переживает неискоренимое чувство вины и находит выход в бесконечном усугублении своего страдания. В конце концов, люди с подобной психической организацией искупают свою вину только тем, что желают быть убитыми. Влечение к смерти было изучено и в работах отечественных авторов [3], [4], [11]. Так, в частности, была исследована тенденция к психологической смерти, когда доминирует энергия мортидо над либидо [11], проанализированы альтруистические составляющие стремления к смерти [3], [4] и пр. Изложение основного материала. В своей практической работе мы решили исследовать потенциал смерти и задаваемого ей маргинального статуса для символически умершего субъекта. В наших более ранних наработках [2] мы обнаружили, что символическое конституирование неосознаваемых влечений снижает их побудительный потенциал. Эта идея легла в основу описываемой ниже практики. Другими словами, мы решили символически конституировать влечение к смерти у участников, для того, чтобы проработать его возможное негативно-принудительное влияние. В своей процедуре мы опирались на общие цели танатотерапии, состоящие в том, что работа со смертью позволяет участникам переосмыслить самих себя, события собственной жизни и т.п. С другой стороны, мы не пользовались классическими процедурами танатотерапии, а разработали авторскую методику работы со смертью. В рамках нашей работы участники находились как бы и вне жизни и вне смерти, были трансцендентны им обоим, что позволило им посмотреть на жизнь и смерть со стороны. Последнее, на наш взгляд, должно было повлечь иное понимание самой смерти и процесса умирания, а во-вторых, что ещё более важно, привести к реконструкции личной истории и смене способов семиотизации/категоризации личного опыта. При этом мы подошли к символическому смыслу смерти одновременно с двух позиций: с семантической, в рамках которой смерть является своеобразной мерой ценности и означивает/придаёт смысл событиям жизни, и с семиотической позиции, когда смерть выступает своей знаковой и символьной образующими. Рассмотрим в отдельности каждую из них. В начале остановимся на смысловом понимании события смерти и той маргинальной ситуации, в которую попадает символически умерший человек. Для анализа этого понимания мы, совместно с Р.П.Власенко сконструировали тренинговую игру с элементами психодрамы и психодинамической терапии. Игра проходила в несколько этапов. На одном из этапов по условиям нашей процедуры вводилась основная функция смерти и несколько участников символически умирали. Период их символической смерти был этапом переосмысления собственной жизни, расстановки акцентов и выделения дальнейших приоритетов. Затем участники возвращались из своих столь маргинальных ролей. При этом они были обогащены новым опытом и новыми способами мироосмысления. В конце упражнения каждый имел возможность высказаться и дать обратную связь. Заметим, что вышеприведённое фрагментарное описание отражает только смысловую последовательность упражнения. Остановимся теперь на технических моментах. В упражнении участвовало 14 человек с психологическим образованием или получающих второе высшее образование на ф-те психологии ИПО ТНУ им. В.И.Вернадского. На первом этапе ведущие группы предложили участникам поработать в одной «интересной, но энергоемкой игре». При этом было поставлено условие, что работать смогут только 7 человек. На этой стадии тренера предоставили участникам возможность самостоятельно решать, кто из них будет принимать участие в процедуре. После того, как желающие определились, их попросили выбрать себе из оставшихся членов группы своё Альтер эго. Выбор «Второго Я» являлся одним из важнейших этапов самого упражнения, так как «Вторые Я» играли в нём главную роль. Когда процедура выбора была завершена, протагонисты образовали малый круг, а их Альтер эго разместились напротив своих подопечных, вне круга. Ведущие дали задание участникам рассказать свою личную историю так, как они считают это нужным. Была поставлена и такая задача: «Рассказывайте, как будто это последнее повествование в Вашей жизни. Сам рассказ может выглядеть как биографический, хронологически последовательный ряд событий, так и как раскрытие внутреннего мира относительно 2, 3-х значимых ситуаций. Рассказывайте все, что считаете нужным, и что приходит Вам в голову. Помните одно, Вы рассказываете из позиции людей, которым осталось жить несколько часов» – такова была инструкция. Времени на рассказ каждому участнику давалось по 5 минут, наоборот, на подготовку к рассказу время специально не выделялось. В момент рассказа одного из участников его Альтер эго фиксировал на бумаге значимый материал и последовательность изложения. Также в задачу Альтер эго входило запомнить, по возможности, специфические интонации, позы и жесты рассказчика-подопечного. Дополнительно, повествование каждого из участников записывалось на видеокамеру. Ко второму этапу описываемого упражнения группа перешла, когда все протагонисты закончили пересказывать свои личные истории. Сам второй этап начался с того, что ведущие раздали Альтер эго бланки-инструкции со следующим заданием:
В задачу Альтер эго входило также: а) проинтервьюировать своего подопечного в соответствии с заданными вопросами и требованиями; б) восстановить как можно более полную картину его жизни; в) сформулировать несколько гипотез-конструкций, вносящих понимание и дополнительный смысл в жизнь подопечного. На второй этап ведущие группы отвели 40 минут времени. В результате этого этапа Альтер эго написали подробные жизнеописания своих подопечных. Причем сами жизнеописания были дополнены аналитическим конструкциями, существенно расширяющими смысловые рамки жизни рассказчиков. Когда эта работа была завершена, группа перешла к третьему этапу. Ведущие предложили Альтер эго презентовать восстановленные ими жизненные истории своих подопечных. Инструкция при этом была следующей: «Вы нашли на берегу моря дневник, написанный от первого лица. Сейчас Вам надо его прочитать». Отдельно была задана инструкция для участников, чьи жизненные истории рассказывали Альтер эго: «Сейчас Вы только слушаете. Вы находитесь в позиции умершего человека. От Вас остался только текст». После объявления инструкций, Альтер эго было предложено занять места своих подопечных во внутреннем кругу и начать рассказывать жизненные истории от первого лица. При этом сохранялась очередность, установленная рассказчиками на первом этапе. Опять же на одну жизненную историю отводилось не более 5-7 минут. Все рассказы фиксировались на видеокамеру. Сами протагонисты были положены на туристических ковриках вне круга. В соответствии с нашим заданием, они должны были лежать с закрытыми глазами, молча слушать истории и фиксировать все эмоциональные реакции, которые у них возникали. Эффект от этого, третьего этапа оказался значительным и сразу стал заметен. Однако особенно ярко он проявился на последней, четвертой стадии упражнения, когда участники стали давать обратную связь и обсуждать работу группы в целом. Итак, перейдём к составляющим эффекта от данного упражнения, а также к выводам и результатам.
Причины таких эмоций удалось обнаружить с помощью психоаналитической теории и интерпретаций поведения отдельных членов группы. Оказалось, что рассказ о собственной жизни из уст другого реанимирует ранние детские переживания и отношения. При этом происходит возвращение давно забытых детских эмоций и чувств. Многие участники, выслушав историю своей жизни от Альтер эго, на обсуждении буквально «заваливали» группу и ведущих вопросами типа: «Неужели у меня такая обида на них???», «Правда, что я выглядела так беспомощно???», «Получается, что я ненавидела его???» и др. 4. Выяснилось, что концепт смерти выступает не только мерилом ценности отдельных жизненных событий человека, но и изменяет способ рассказа об этих событиях. У всех до единого участников произошла смена стиля жизнеописания. Участники, имевшие готовую жизненную историю, на этапе обратной связи перешли к повествованию об эмоционально значимых событиях и переживаниях. Наоборот, те, кто представил только несколько эмоционально нагруженных случаев, стали активно сообщать свои биографические данные. Причём желание повторно поделиться своей биографией у всех участников игры приняло навязчивую форму и сопровождалось активными призывами выслушать их ещё раз. Некоторые из них даже стали предъявлять требования типа: «Подождите, подождите. Теперь я хочу рассказать, как было на самом деле», «Дайте и я расскажу как ходил в дет. сад, учился в университете» и пр. Повторные жизнеописания изначально не были предусмотрены в процедуре этого упражнения, и их появление изменило первоначальный регламент. Однако это же позволило сделать упражнение более целостным и законченным. Выводы. На основании четырех эмпирических наблюдений мы сделали вывод о том, что понятие смерти изменяет не только содержательный, но и семиотический аспект описания жизни. Последний факт привёл и ещё к одному выводу: концепт смерти изменяет также способ означивания жизненного опыта. Причем процесс переозначивания был активирован тем, что человек помещался в маргинальную ситуацию символической смерти. Все сказанное позволяет сделать и ещё одно предположение: символическое значение смерти состоит в том, что она задает человеку особую позицию, из которой он может переосмысливать и даже переписывать свою жизнь. А, значит, сама смерть выступает экраном, на котором свершается процесс семантизации и семиотизации жизни. Наконец, пребывание участников в роли Альтер Эго помещает их в альтруистическую позицию, когда они присоединяются к протагонистам и исходят из интересов последних. Данный момент позволяет дорастить истинную альтруистическую субъектность участников и наполняет пространство психотерапевтических отношений альтруизмом. Литература
10. Ялом И. Теория и практика групповой психотерапии. – СПб.: “Питер”, 2000. – 640 с. 11. Яценко Т.С., Глузман А.В., Калашник И.В. Тенденция к психологической смерти: диагностика и коррекция. − Киев: «Вища Школа - XXI», 2010. − 231 с. Категория: СТАТЬИ » Статьи по психологии Другие новости по теме: --- Код для вставки на сайт или в блог: Код для вставки в форум (BBCode): Прямая ссылка на эту публикацию:
|
|