Уже "нет", но еще нет

Феноменология нам сообщает,  что любое сознание есть самосознание, но как это обстоит у аутиста? Аутист уже вброшен в мир, как и любой другой человек, но какую позицию он занимает по отношению к миру? Если невротика симптом может «тащить», но в местах «разрыва» появляется возможность обнаружения субъектом самого себя в качестве носителя определенной активной позиции по отношению к миру и совершения выбора, то у аутиста этой возможности нет, или она пока еще закрыта. Но что если аутист как раз находится в зоне пустоты, Ничто, где нет объектов и субъектов, где нет другого и символического порядка, но есть связь с чем-то, что никому не принадлежит, с чем-то не на стороне мира?

В самом названии доклада я задаюсь вопросом, есть ли аутичный ребенок «уже» в мире, и, если да, то как тогда работает его сознание и каковы принципы его мышления. Если есть «нет» миру, но еще нет говорящего субъекта, то это «нет» ещё не попало в символический порядок, но, возможно, уже является интенцией сознания аутичного ребёнка. Есть ли эта негация по отношению к миру выбором субъекта? И есть ли предпосылки для этого выбора? Аутист остается на этапе тотального отчуждения, но, в то же время, потребности безусловного принятия. Если есть принятие - появляется возможность поиска подтверждения и формирования субъекта.

Ещё Фрейд говорил о трёх основных механизмах психики, которые формируют субъекта: «отрицание» (Verneinung) лежит в основании невротической структуры, «отбрасывание» (Verwerfung) – психотической и «отказ» (Verleugnung) – перверсивной. Если мы берём теорию Лакана - ребенок погружается, в момент своего рождения, в мир речи. В начале жизни этот мир в большей степени представлен матерью. Фантазм и речь матери конструирует способ бытия ребенка. Термин Фрейда «Bejahung» (подтверждение) Лакан заменил понятием символизации. Если ребёнок является местом в фантазме матери и мать его «подтверждает» только в местах своего фантазма – происходит неограниченное желание стать объектом желания матери и отбрасывание символического порядка – форклюзия. Форклюзия представляет «в точности то, что противостоит первичному Bejahung и составляет извергнутое (фр. expulsé)» [2]. Психотический ребенок отбрасывает Другого, который будет препятствовать или конфронтировать желанию матери. Это символическое «нет» наслаждению матери и запрет инцеста остается форклюзированным, не произведенным, что делает невозможным формирования собственного воображаемого образа и отношения с другим. Здесь из собственной практики вспоминается случай неговорящего ребенка 3,7 лет, который засыпал только на груди у матери, а мать специально не брила подмышки, чтобы ребёнок мог быстро успокаиваться, теребив её за волоски. Она постоянно носила его на руках, а ребенок на вид был как будто ему всего год. Крик, который появлялся, когда мать уходила за двери кабинета, был невыносим для самой матери, которая, сразу же возвращаясь, не слышала и не говорила с ребенком, а просто брала его на руки и пыталась впихивать ему в рот печенье и воду. Мы видим, как важно, чтобы другой был слышащий и видящий, который сможет отнестись к ребенку как отдельному желающему существу и подарить ему желание жить и его образ.

Важной категорией в мышлении и интенции субъекта здесь является желание. Ж. Ипполит говорит: «Желание жить становится желанием другого желания, а вернее, учитывая обязательную взаимность этого феномена, человеческое желание всегда есть желание желания другого. В качестве такого оно выступает для меня в человеческой любви. Я испытываю потребность созерцать себя в другом. Тогда-то я и желаю сущностным образом. То, что мне надо обрести в другом, это желание моего желания. ... Я являюсь себе в другом, и другой является мне как я сам» [1].

Что происходит с ребенком, который родился и рос рядом с отсутствием желания другого, или с желанием его смерти? Откуда тогда берется его желание жить, входить в мир говорящих людей? Желание другого становится первичным желанием ребенка и выражается через его стратегию мышления. Если мир его «не желает», тогда и он не «желает» мир и не «желает себя» в мире. Негация становится единственной возможностью проявиться желанию. Важную роль здесь играет позиция и желание аналитика в работе с такими детьми и работа с родителями: создание среды принятия, формирование функции глаза и взгляда, комментарии «Я вижу…слышу», тонкая работа со звуками и означающими, понимание самой интенции ребенка.

В случае из практики, в начале работы ребенок полностью игнорировал окружающих, включая папу, который его приводил, и аналитика. У него не было восприятия слов, он мог быстро переключаться с одного действия на другое, либо долго и монотонно делать одно и то же, но уже с первых встреч была заметна стратегия отбрасывания - он расбрасывал игрушки, пинал их, бил и сбрасывал с полки. Через несколько встреч он стал находить себя через объекты, в частности, сильно плакал, когда папа его оставлял в кабинете. Сильнейший крик иногда прерывался тем, что он протягивал руки ко мне и даже пытался на меня залезть, а иногда наоборот – отталкивал, и сбрасывал с себя комбинезон и обувь. Когда он сам шёл на руки, я его брал и обнимал, он брал меня за волосы сзади и теребил, так же, как он делает с папой. Я повторял его движения, говоря с ним: «Ты здесь, все хорошо. Тебя не бросают. Папа сейчас ушел, но он есть». Он взял игрушечную лошадку и бросил её на пол. Я её поднимаю и кладу рядом, он смотрит на неё и снова бросает. Действие повторяется несколько раз. Я комментирую: «бросил её, но она все равно есть» и снова возвращаю ему. Он даёт мне лошадку в руки - и я начинаю гладить её за гриву, так же, как он гладил мои волосы. В. резко перестаёт кричать, всхлипывает, успокаивается, я продолжаю гладить лошадку. Иногда тихо добавляю: «Хороший В., хороший, В». Здесь начинает быть важна сама интонация произношения слов. Он находится в месте, где появилось обнаружение себя через принятый объект и в этом месте появляется возможность изменения однозначного негативного отношения к миру и работы на уровне интенции.

Но что есть до того, как происходит формирование и обнаружение субъекта? Каков бэкграунд бытия Человека? Гегель понимает бытие как простое чистое бытие, которое образует собой лишь пустое «есть», на основании которого становится существующим все остальное сущее. Именно поэтому простое бытие само по себе и по самой своей сути не отличается от ничто. Как утверждает Гегель в Энциклопедической Логике: «это чистое бытие есть чистая абстракция и, следовательно, абсолютно отрицательное, которое, взятое также непосредственно, есть ничто». «Ничто, чистое ничто; оно простое равенство с самим собой, совершенная пустота, отсутствие определений и содержания; неразличенность в самом себе. [3]

Можем предположить, что аутизм – это и есть стадия неразличности, тождественности самому себе и бытия с самим собой. Не есть ли аутизм основой, первичной фазой для любого Человека, этим началом и постоянным «фоном» бытия? И тогда становление Человека невозможно без этого уровня, где его нет, где нет его истории, времени, его проявления и осмысления, а где все только начинается.  

Hyppolite, J. “La Phenomånologie de Hegel et la pensée française contemporaine”, Figures de la pencée philisophique. Paris: PUF. – 1971.Lacan J. Écrits

.

– Paris: Le Seuil, 1966. – р. 387.Гегель Г. В. Ф. Наука логики. – 1975.

Кожев А. Введение в чтение Гегеля. Лекции по Феноменологии духа, читавшиеся с 1933 по 1939 г. в Высшей практической школе / Подборка и публ. Реймона Кено. СПб., 2003.