Чтобы не опоздать на всю жизнь

Почему вполне успешный по нашим социальным меркам человек вдруг бросает свой бизнес и уезжает куда-нибудь на Гоа, где живет в хижине, ходит в драных шортах и целыми днями валяется на пескему другой, не менее успешный человек, начинает регулярно и сознательно подвергать себя смертельному риску, занимаясь экстремальными видами спорта или «выжимая» предельную скорость из своей машины, когда, казалось бы, и спешить-то некуда?

— Это совершенно другое! Жизнь в монастыре — это очень напряженная работа, причем не только духовная, но и физическая, это не разрыв с социумом. А дауншифтинг — это желание снять с себя всякую ответственность: и за себя, и за других. Но больше всего меня возмущает то, что они берут с собой детей, лишая их возможности получить нормальное образование, социализироваться. Это уже предел безответственности.

— Видимо, ему уже не стало хватать адреналина на гонках «Формула-1». Адреналиновая зависимость очень похожа на всякую другую: дозы постоянно требуется повышать. Человек привыкает к той дозе гормона, которую вызывает в крови привычный спортивный или экстремальный образ жизни, и, как в случае с наркотической зависимостью, хочется еще больше. Если образно выразиться, мы имеем дело с «адреналиновой иглой», на которую легко подсесть.

— Я всегда говорю, что корни многих проблем лежат в детстве. Вот досталась ребенку мать, которая то орет на него, то кидается целовать, то со злостью шлепает, то тут же покупает игрушку. И ребенок привыкает жить в таких «раскаченных» эмоциях. А потом во взрослой жизни нормальных эмоций ему уже не хватает, и он начинает искусственно создавать их себе. Для него это своего рода «укол жизни», которым он себя оживляет. Неуверенные в себе дети тоже могут потом попытаться компенсировать таким образом свой комплекс неполноценности.

— Спорт — это всегда серьезная подготовка, это продуманные меры безопасности. Я же говорю о дурости, когда без всякой подготовки человек съезжает с горы на мотоцикле, прыгает с высоченной скалы в воду или гоняет на машине на запредельной скорости. Спортсмены эмоционально насыщают себя и своими достижениями, и переживаниями, и воспоминаниями. «Адреналинщик» эмоционально наполнить себя не может. Поступил гормон в кровь — наступило состояние возбуждения, эйфории. Понизился уровень адреналина — резкий эмоциональный спад, потребность в новой дозе. Собственно, отличить хобби, щекочущее нервы, от зависимости можно и по глубине той «энергетической ямы», в которую падает человек, когда возбуждение заканчивается. По тому, насколько эта «страсть» начинает вытеснять все остальные жизненные ценности.

— И с этим тоже. Ведь во время военных действий адреналин все время поступает в кровь, человек привыкает к его высокому уровню. А здесь размеренная жизнь, семья, быт, никаких запредельных эмоций. Они просто не могут жить теми простыми радостями, которыми живут обычные люди. Кто-то пытается заглушить в себе потребность в этих эмоциях алкоголем. Кто-то начинает просто разрушать семью, потому что бурный скандал — это тоже адреналин. У них все эмоции доведены до предела. Как быть? Конечно, необходима серьезная помощь психолога, для проработки вот этого посттравматического синдрома.

— В первом случае мы говорим о том, что человеку не хватает зашкаливающих эмоций. А во втором случае человек даже с обычными эмоциями справиться не может. Если «заглянуть» к нему в детство, то можно увидеть такие ситуации. Например, мама никак не реагирует на успехи ребенка. Ему ведь очень важно ее восхищение, когда он первый раз самостоятельно сходил на горшок, когда сам начал есть, когда сделал первый шаг. Если этого нет, ребенок, вырастая, продолжает доказывать маме, что достоин ее похвалы. А когда он ее не находит, то оказывается, что все достигнутое не имеет никакого смысла. Или другая ситуация: мама одинаково неэмоционально реагирует как на успехи, так и на неудачи. Ей просто все равно. И ребенок растет в этом царстве «снежной королевы» таким же «замороженным».

— А во взрослой жизни в течение дня мы в любом случае переживаем разные эмоции: тревожимся, расстраиваемся, радуемся, злимся. Это нормальные человеческие чувства, но «замороженный малыш», даже став взрослым, не в силах их пережить. И вот тогда ему проще отказаться от всего, чего он достиг, и погрузиться вот в такое полурастительное существование, в котором есть только очень ровный эмоциональный фон — благодушие и равнодушие. То самое равнодушие, которое он получил от мамы. Фактически это депрессия, в которой надо разбираться, которую надо лечить. К этому нельзя относиться легкомысленно, как к причуде или прихоти богатого человека, — слишком серьезны причины, толкающие на такое бегство от жизни.

— Все мы родом из детства. Посмотрите, как много сейчас появилось молодых людей, которые издеваются над своим телом: они до бесконечности покрывают его татуировками, прокалывают для пирсинга все, что только можно, растягивают кольцами мочки ушей, пока не образуется огромная дыра. Такое ощущение, что им постоянно нужно причинять себе боль, чтобы почувствовать себя живыми. Это ведь тоже своего рода адреналин, это тоже «оживляющий укол», это уже тоже зависимость.

— Конечно, во всем этом есть очень мощная протестная энергия. И прежде всего против того культа потребления, который сегодня пытаются преподнести как главный смысл жизни. Помните, мы с вами говорили, что материальные ценности располагаются по горизонтали, духовные — по вертикали? Так вот это протест против навязываемых «горизонтальных» ценностей. Ну не может человек жить ради новой машины или особняка за городом — ему душно и тесно в этих узких рамках. И тогда он начинает искать «вертикальные» ценности такими вот извращенными способами. Но тут есть маленькая «засада»: по вертикали можно двигаться как вверх, так и вниз. И адреналиновая зависимость, и дауншифтинг — это неизбежный путь вниз.

— Знаете, современный человек утратил одну очень важную способность: жить здесь и сейчас. Мы живем прошлым, вспоминая и ностальгируя. Мы живем будущим, строя планы, просчитывая свои действия, откладывая счастье «на потом». А день сегодняшний мы приносим в жертву и прошлому, и будущему. А ведь в этом дне есть и первый зубик ребенка, и его первая улыбка, первое произнесенное им слово. В этом дне есть запах клейких распускающихся листочков или только что выпавшего снега. В этом дне есть много такого, что больше никогда не повторится. И вот это и есть жизнь, ее глубинный, сущностный смысл. Его не надо искать, его надо просто научиться замечать, видеть. Был чудесный советский мультик «Паровозик из Ромашково». Он все время опаздывал на станцию, потому что не мог не остановиться, чтобы посмотреть на первые ландыши, послушать соловьев, полюбоваться закатом. А пассажирам, боявшимся опоздать на полчаса, он отвечал: «Но тогда вы опоздаете на всю жизнь».