Секс… и немного любви (часть 1, «про женщин»)

— Секс — это то, что происходит между двумя любящими друг друга людьми.

— Или между двумя людьми, любящими секс.

Секс в большом городе, сериал

Клиентов, сознательно ориентированных на «секс без обязательств», появляется все больше в моей практике. Кто-то из них открыто декларирует отказ от близких отношений в пользу сексуального разнообразия и/или сохранения в неприкосновенности личного пространства. Частая причина такого расклада – травматический любовный опыт (чувства обиды, предательства, разочарования, злости). Но вовсе не обязательно. Есть клиенты, которых (по крайней мере, в представленных ими историях) никто не бросал, не обманывал, не использовал в корыстных и манипулятивных целях.

Так почему же предпочитаемым паттерном все же становится такая "крайность", как поиск партнера «на одну ночь»?

Кстати, навязчивое желание непременно найти «любовь всей своей жизни» с полным отказом от попыток построения отношений не столь однозначных и «совершенных», проблема, пожалуй, еще более сложная. Но не об этом сейчас речь…

Сексуальная востребованность во многом определяет самоотношение. В некоторых, далеких от психологической нормы случаях, становится его основным, чуть ли не единственным фундаментом. А есть люди, которым одной востребованности недостаточно (пусть ее и через край!). Им необходимо получение и постоянное подтверждение статуса «мастера пикапа»). Причем эти люди, конечно же, не только мужчины, но и женщины. Гендерное равенство присутствует в полной мере  в данном вопросе. Пикаперши не менее распространенный феномен современной культуры, чем пикаперы.

Вот история одной из них.

На нашей первой сессии я вижу перед собой привлекательную, эффектную женщину, которая сообщает, что ей 34-ре (выглядит на 25-ть). Она успешный дизайнер по интерьерам, недавно – месяца три назад - рассталась с мужем и воспитывает сына 4 лет (в этом деле, по ее словам, сильно помогают родители).

На консультирование пришла из-за того, что "безмерно устала" от сумасшедшей гонки за пополнением коллекции соблазненных ею мужчин. Чтобы ощутить хотя бы кратковременное душевное равновесие, ей требовалось получить от очередного избранника  признание ее сексуального мастерства, услышать, что она «лучше всех прежних», «самая лучшая».  Несколько пренебрежительно, с преувеличенной «уверенностью» в голосе, она замечает, что "во всем этом деле" собственный оргазм ее совершенно не интересует, секс ей ценен именно мужской реакцией, именно признанием ее неотразимости и технического совершенства в деле удовлетворения мужчины. Если она получает желаемое, партнер сам по себе теряет для нее интерес, но ей весьма льстят его попытки пойти на дальнейшее сближение, которые она либо сразу же отвергает, либо «великодушно» (читай – снисходительно) соглашается встретиться еще раз-другой, транслируя партнеру явное превосходство над ним.

Когда я спросила, для чего ей все это нужно, она ответила: «только так я чувствую, что сохраняю контроль и защищенность; если я не могу произвести на мужчину необходимого мне впечатления, я как будто бы растворяюсь и падаю в пустоту».

История взросления клиентки казалась, на первый взгляд, благополучной: хорошо обеспеченная семья, отец, занимающий высокую должность. В этой истории не звучали темы насилия, сверхконтроля или явного нарушения границ. Клиентка – единственный ребенок в семье – сообщала, что всегда ощущала заботу и внимание; родители поддерживали ее интересы к рисованию и музыке, оплачивали изостудию и музыкальную школу, причем заниматься ее никто не принуждал, она делала это с интересом, порой и с удовольствием. Правда, когда я стала уточнять, в чем, по ее ощущениям, проявлялись родительские любовь и забота, она смогла назвать факты исключительно материального порядка: дорогие вещи (в изобилии!), всегда своевременная оплата по счетам за учебу, экскурсии, поездки за рубеж и т.д.

При всем этом, как выяснилось, оба родителя никогда особенно не интересовались  ВПЕЧАТЛЕНИЯМИ от происходящего в ее жизни. Когда она участвовала в конкурсах, мама, как правило,  была в числе зрителей (у папы «вечно не хватало времени»), хвалила ее, если она была «на высоте», успокаивала, если что-то не получалось (в основном, успокоения преподносились в форме: «это не главное в жизни, не расстраивайся»). Только вот беда: а что же такое для них – ГЛАВНОЕ – она так и не могла понять. То есть на уровне установки в качестве «главного» рассматривалась «благополучная семья», но конкретного наполнения здесь сильно не хватало…

В 24 года клиентка вышла замуж за молодого человека своего круга, т.е. из хорошей семьи, в которого, по ее словам, была влюблена со школы. Вроде, он был неплохим парнем и любил ее… В браке оба имели отношения на стороне, которые скрывались, но не то чтобы тщательно. То есть, по словам клиентки, и она, и супруг о своих любовных похождениях не рассказывали, но если информация каким-то образом случайно всплывала, трагедии из этого не делали…

Они долго «жили для себя», детей откладывали «на потом», но когда в 30-ть она узнала, что беременна, обрадовалась и «как будто бы вздохнула свободнее». Муж тоже был счастлив открывающейся перспективе отцовства. Вообще, период беременности она описывает как самый гармоничный и «наполненный» в их браке. Когда малыш родился, отношения в паре еще более упрочились: оба родителя проводили с ним много времени, даже в путешествия, с младенческих лет, всегда брали его с собой и этим не тяготились…

 Прошло немного времени, сын подрос. Жизнь вернулась в прежнюю колею: «необременительный флирт на стороне» не рассматривался в качестве угрозы устоявшемуся семейному счастью. Но когда моя клиентка застала мужа со своей лучшей подругой в самый что ни на есть интимный момент («надо же какая до приторности банальная история случилась со мной», - сказала она по этому поводу), ее, казалось бы очень прочные и работавшие без сбоев, как швейцарские часы, защиты рухнули. Ничего не говоря (и не слушая!), она накидала вещи в сумку, схватила в охапку ребенка (малыш мирно спал с своей комнате) и отбыла в родительский дом, сохраняя в процессе выполнения всех этих действий завидное самообладание. «Вообще-то в моем духе было бы тихо прикрыть дверь, исчезнуть на пару часов, а потом вернуться и сделать вид, что я ничего не видела. Но не сработало», - с иронией в голосе прокомментировала она.

Поручив сына бабушке с дедушкой, она прозвонила своих бывших любовников и договорилась встретиться с тем из них, кто оказался доступен и свободен. После бурно проведенной ночи (а секс сопровождался и алкоголем, и еще кое-чем веселящим), по словам клиентки, «этот безумно красивый парень» предложил ей рассчитывать на него и впредь, а потом добавил, с трудом подбирая слова: «возможно, Тебе стоит обратиться к специалисту…»

За этим эпизодом последовал период в несколько месяцев, когда она постоянно рыдала, отказалась почти от всех своих заказов по дизайну (она тогда работала как фрилансер), сына воспринимала как совершенно ей непонятное существо («с которым не знаю, как себя вести, лишь бы не сделать больно, спасибо, помогли мама с бабушкой») и начала встречаться с мужчинами «на одну ночь»…

К мужу возвращаться не захотела, да и он, по словам клиентки, особо не настаивал.

Вскоре она сумела вернуться к ответственному материнству и полностью восстановить свою профессиональную жизнь. Наркотические эксперименты она больше не практиковала. Алкоголем тоже не увлекалась. Всегда требовала от партнера использовать презерватив. Все это она рассказывала на сессиях в очень живой и естественной манере, без экзальтации, часто – с грустью.

В целом, она выглядела и вела себя как очень рассудительный человек. Рассудительный во всем, что не касалось ее потребности соблазнять мужчин во что бы то ни стало, а потом расставаться с ними «с чувством выполненного долга».

Она продолжала жить с родителями. Родительский дом был большим, поэтому, несмотря на совместное проживание, они ей не докучали. Вообще-то они и раньше никогда «не навязывали» свое общество, так что в этом плане все было привычно и довольно комфортно.  И все же в какой-то момент этой нетривиальной, но по-своему налаженной жизни, она поняла, что «надо остановиться». Более того, она почувствовала себя «больной».

В большинстве случаев работа в консультировании, как я ее пониманию, это работа про ЖЕЛАНИЯ.

В чем они состоят?

Какие из них истинные (то есть «свои»), а какие – ложные (то есть «чужие»: в основном, связанные с родительскими установками, а также с социальной конъюнктурой: «трендами», «брендами», «хайпом» и т.д. и т.п.)?

Какие желания пугают?

Какие перешли в разряд целей, требующих обязательной реализации, иначе «жизнь будет прожита зря»?

Какие желания так страшны или так «неприличны», что лучше держать их глубоко в бессознательном и даже «не догадываться» о том, что они имеют место быть?

Без хорошего, я бы даже сказала – качественного -  контакта с миром желаний, рассчитывать на личностную интеграцию по меньшей мере опрометчиво… Так чего же ХОТЕЛА моя клиентка?..

Оказалось, она хотела «получить право на ошибку». Право быть растерянной, сомневающейся, слабой и проигрывающей. Потому что ей казалось, что этих прав у нее нет. Что она станет никому не нужной, если проявит эти стороны своего «Я».

Дело в том, что она испытывала ПРЕЗРЕНИЕ по  отношению К САМОЙ СЕБЕ в те моменты, когда какая-то из этих сторон вдруг становилась очевидной. Но быть безупречной, уверенной и побеждающей ВСЕГДА в близких отношениях невозможно. По-настоящему сближаясь с кем-то, всегда рискуешь столкнуться с тем, что Другой обнаружит твои уязвимые места, слабости и «проколы», а обнаружив, ОТТОЛКНЕТ… Презрение к себе за то, что она не настолько хороша, как ей самой хотелось бы, она проецировала на мужчин, поддерживая чувство собственной целостности за счет изоляции безжалостного внутреннего цензора. То есть она обесценивала мужчин, «опережая» кажущееся неминуемым «прозрение» с их стороны. Она страшно боялась РАЗОЧАРОВАТЬ, если отношения продолжатся и мужчина узнает о ней больше, чем она готова была ему предоставить.

Понятно, что осознание клиенткой этих вещей повлекло за собой проработку детского опыта, связанного с недопустимостью стать предметом разочарования в глазах ее собственных родителей… И хотя боль и грусть по поводу отсутствия безусловного принятия с их стороны, запрета на спонтанность и выражение «неприемлемых» чувств давались тяжело (иначе не бывает!), потребность в унижении мужчин, в символической кастрации, каждый раз следующей за попыткой сексуального партнера начать отношения, завязанные не только на сексе, потеряла свою актуальность.

Однажды, забирая сына на выходные и озвучив программу намеченных мероприятий, муж (по словам клиентки, явно преодолевая неловкость и сомнения) спросил у нее: «Может, хочешь с нами?..» Она не отказалась.

9 месяцев прошло с тех пор, как она жила у родителей. Срок символический. Когда мы с ней это обсуждали, она заметила: «Будто и правда что-то новое родилось..». Мы не нашли этому «новорожденному» определенного имени. Что-то про возможность близости, доверия… теплоты… прощения… и несовершенства... Мне казалось, к мужу она вернулась "без камня за пазухой": без затаенной обиды, намерения отомстить, припомнить при случае или упрекнуть.

Так как наша работа продолжалась, через какое-то время она рассказала, что они с мужем не замалчивают ни прошлые измены, ни ситуацию, послужившую поводом для ее побега.

Они пробовали жить по-другому и вообще пробовали разное… Секс в жизни обоих продолжал играть очень значительную роль. Отказавшись от практики «необременительного флирта на стороне», они не отказались от экспериментов со своей сексуальностью, не всегда безопасных для прочности брака. Я не могу позволить себе больше откровенности в изложении этой истории. Скажу лишь, что им удалось достичь гораздо большего взаимопонимания, чем это было до разлуки. И, похоже, они действительно любили друг друга…