Универсальный рецепт, он существует?

Размышления психолога-консультанта 

Иногда меня спрашивают, бывают ли такие вопросы, которые ставят меня, как профессионала, в тупик? Отвечаю: бывают и довольно часто. 
Самое удивительное, что это не вопросы о мироздании и бытии человека, а самый простой и банальный вопрос – что делать? 

Приведу пример. На консультацию обратилась мама подростка, которая обеспокоена странным и неуправляемым поведением сына. В последнее время отношения между родителем и ребенком стали конфликтными, непредсказуемыми, эмоционально напряженными. На консультацию мама пришла в порыве отчаяния, поскольку ситуация стала критической. Сын заявил, что он неудачник, ничего не хочет в этой жизни, видит свое будущее в черном свете и вообще, жить в семье не хочет, хочет быть один, спиться и умереть… 

Мама, конечно, от всего этого в шоке, поскольку семья всегда была благополучна, в доме достаток, видимых проблем никогда не было. Нужно только уточнить, что с родным отцом ребенка мама в разводе и в настоящее время она замужем за другим мужчиной. 

В ходе консультации мы разбираем ситуацию, выявляем ее составляющие, возможные причины и мотивы поведения, как подростка, так и членов семьи. Рассматриваем семейное окружение, друзей и круг общения ребенка в школе и вне ее. Конечно, вспоминаем основные потребности возраста: стремление к самостоятельности, доминирование желания быть принятым в компании сверстников, быть «как все» в референтной группе, падение авторитета взрослых и, напротив, усиление влияния друзей (даже если они, по мнению взрослого, «плохие, ничем не интересуются, болтаются без дела, учат употреблять алкоголь и курить»). Все это прописные истины, которые многие знают благодаря интернету, книгам по родительской компетенции, многочисленным программы по возрастной психологии. 

И вот тут-то и возникает тот самый каверзный вопрос. «Ну и что мне делать?» – говорит мама и с надеждой смотрит на меня. Вопрос закономерный, но у него двойное, а может быть, даже тройное дно! 
Когда человек переживает очень сложные, тяжелые эмоции (а у этой клиентки их целый набор: и боль, и обида, и вина, и беспомощность), самое первое, что хочется от психолога - чтобы он дал универсальный рецепт счастья: как поступить, чтобы ситуация кардинально изменилась в лучшую сторону. Потому что переживать эти чувства очень больно, очень трудно. Это, как головная боль. А что мы делаем с головной болью? Правильно, берем таблетку анальгина и выпиваем ее. Боль постепенно уходит. Так и здесь. Хочется, чтобы специалист сказал такие слова, дал какой-то волшебный способ, научил, как конкретно поступить, чтобы ребенок перестал себя плохо вести. 

Я, как психолог, чувствую и понимаю это. И, в тоже время, я тоже ощущаю свою беспомощность перед вопросом «что делать», потому, что простого решения просто НЕТ. Нельзя сказать: сделай так и все будет. Где-то я читала такую фразу: «Головная боль не свидетельствует о том, что в организме имеется недостаток анальгина». Это про то, что принимая лекарство, мы только на время убираем симптом, но не решаем саму проблему, сигналом о которой и является головная боль. 

Так и в этом случае. Можно, конечно, предписать маме некие формулы успешного общения с подростком. Описывать их я не буду, поскольку их замечательно представила в своей книге «Общаться с ребенком. Как?» Ю.Б. Гиппенрейтер. Лучше ее мне не сказать! Прочтите, книга увлекательная, практичная и научная. Для всех родителей, не только для тех, у кого дети подросткового возраста. Можно проинформировать родителя об этих классических правилах общения с ребенком. Любой психолог знает принципы активного слушания, заключение договора с подростком и т.д. Сработает ли это как универсальный способ? В данной ситуации, я думаю, нет. Хотя сами по себе «рецепты» очень правильные, «формулы» работающие! 

Но в воздухе так и завис вопрос: «Так что же мне делать?» Еще одно «дно» этого вопроса: неосознанное обращение к консультанту с просьбой – «дайте мне разрешение поступать так или так. Похвалите меня, поддержите меня. Я запрещу ребенку гулять, буду его контролировать. Буду стоически переживать вспышки его гнева. Я все вытерплю, я же мама, я беспокоюсь о его благополучии!!!» 

О чем это? О том, что вы, «доктор», возьмете ответственность за мой выбор и, если у меня ничего не получится, или, получится не то, что я хочу (сын просто хлопнет дверью и уйдет из семьи, как крайний вариант), то виноваты будете вы, «специалист», вы же «разрешили» мне так поступать. Давайте будем откровенны, всем нам хочется, чтобы кто-то принимал решения за нас, ведь так? Всем, всем, время от времени этого хочется. Поскольку в каждом человеке живет ребенок, за которого когда-то все решали родители, и до какого-то времени это было так прекрасно, так защищенно и просто. А потом мы стали взрослыми и… бац, теперь отвечай за все сам! Все сам, это, конечно, здорово…, но иногда хочется, чтобы трудные решения кто-то взял на себя. Избавил бы от переживаний, и можно было бы, в критический момент сказать, «это не я сделала, это ты….» 

У вопроса «что делать?» есть и еще одно «дно». Обращающийся с этим вопросом человек хочет четко спланированной стратегии выхода из кризисной ситуации с точным диагнозом и «правильным» решением в конце. Образно это можно представить так: делай раз, делай два, делай три и будет тебе счастье. Вот тут как раз и наступает момент истины, где психологическая помощь кардинально отличается от гаданий и предсказаний. У психолога есть план действий. Обозначая план я таким образом разграничиваю свою ответственность и ответственность клиента за решение и за те действия, которые мы будем совершать для того, чтобы ситуация изменилась. 

Могу ли я точно гарантировать клиенту положительный результат (или такой результат, который он хочет)? Позволю себе сказать: и да, и нет. Да – потому, что, если меняется поведение человека, находящегося в системе отношений с другим человеком, то и эти отношения меняются, а, значит, меняются чувства, меняется ситуация. Нет – потому, что любой процесс непредсказуем и не может жестко управляться за счет неких ритуалов и формул, обеспечивающих точный результат. Нельзя выполнить ряд действий и вот оно, то, что я хочу! 

Что же в сухом остатке? Все для этой мамы бесперспективно? Нет простых решений? 

Простых нет. Но перспектива есть! Чтобы перспектива стала реальностью, я предлагаю работать над собой и, по возможности, подключить к этой работе всех членов семьи. Ребенка – потому, что он уже достаточно взрослый и способен принимать решения. Судя по всему, сейчас у него тоже очень сложные переживания, от которых он сбегает в асоциальное поведение. Алкоголь дает ему возможность снизить внутреннее напряжение. Компания сверстников принимает его таким, как он есть, обеспечивает психологическую поддержку не критикуя, не оценивая по школьным успехам и социальному статусу. Протестное поведение против сложившихся отношений с мамой служит способом достижения автономности, взросления, пока что принимающего внешние формы, такие как игнорирование требований (не хочу и не буду, попробуй заставить!), нарушение договоренностей с родителем (опоздание после прогулки домой, «я сам решаю, когда приходить!»), подражание поведению старших (курение, выпивка), демонстрация собственного превосходства перед взрослыми (я лучше вас знаю, как жить, вы мне не указывайте!) и т.д. 

Мужчину, который вошел в семью после отца, нужно подключить к работе потому, что он также принимает решения, влияющие на всех членов семьи, он по своему статусу является партнером матери и оказывает поддержку как ей, так и, возможно, может оказать влияние и на ее ребенка. Кроме того, его мнение может быть очень полезным для всех участников, работающих над проблемной ситуацией. 

Вот план действий уже и создан. В этом плане у каждого человека своя ответственность, свои действия, соотносящиеся с действиями других, ведущие к решению, устраивающему всех. Это решение будет вырабатываться постепенно, будет основываться на соблюдении интересов всех членов «семейной команды», предусмотрит риски, взаимные уступки, и, разумеется, последствия неисполнения договоренностей, которые обеспечиваются конкретными мерами, обсужденными на расширенной встрече по итогам нескольких встреч. В реальности цикл работы выглядит так: первичная консультация с тем, кто сформулировал запрос (в данном случае – мама подростка); цикл встреч с подростком (не менее трех); параллельно консультация для родительской пары (в данном случае – мама с мужем); итоговая семейная консультация со всеми членами семьи. 

Иногда, по ситуации, я предлагаю более длительное сопровождение кого-либо из членов семьи. Но никогда в трудной ситуации не бывает односложных, одноэтапных решений. С одной встречи результат не достигается! 

И, тем не менее, если работа над собой, над отношениями будет проделана, несомненно, результат не заставит себя ждать. 

Вот такие размышления у меня появились после очередной консультации. Надеюсь, они были для вас полезны и помогли взглянуть на процесс консультирования со стороны специалиста. 
Комментарии приветствуются!
Успехов всем!