Право быть

у каждого психолога, психотерапевта, лечителя душ, есть накопленные истории клиентов, одну из них выкладываю. 

По мнению Домарацкого: "

Наряду с активизацией здоровых ресурсов бессознательного, в ряде случаев необходимо обеспечить доступ к изолированным нейронным сетям мозга, в которых хранится застрявшая негативная информация, непосредственно связанная с проблемой (травматический опыт). По современным представлениям, реактивация этих специфических зон нейронов, которые не имеют адекватной связи с другими нейронными сетями мозга лежит в основе многих патологических состояний. Поэтому предложены различные психотерапевтические стратегии, позволяющие связать необходимую адаптивную информацию и внутренние ресурсы клиента с диссоциированным дисфункциональным материалом, содержащимся в обособленных участках нейронной сети мозга. Если это удается – возникают изменения, в большинстве случаев расцениваемые, как положительный результат проводимой психотерапии.

".

"Право быть рождается вместе с первым криком.

История одной клиентки. Она дала разрешение на публикацию с условием изменения фамилий и имен.

Я имею право быть личностью со своими собственными желаниями и потребностями. Я имею право быть тем кем я хочу и заниматься профессиональной деятельностью, той, которой хочу я. Я имею право носить любую одежду, я имею право ходить и ездить куда я захочу, я имею право хотеть и мечтать. Я имею право тратить деньги куда сама считаю нужным. Я имею право на ошибки, я личность и женщина и имею право иметь отношения сексуальные безопасные и ответственные за мое здоровье. Я имею право заниматься сексом когда сама захочу.

Как зомби твержу, сидя на полу в ванной комнате, и капли крови сбегают с моих волос и  губы. Так ярко горят они на белом кафеле. Кафель из Италии. ОН любит все итальянское. Любил. Он лежит рядом. Мертвый. Мертвый и я не верю в это. Я убила человека. Я убила ЕГО. Я ? нет это сон, кошмар, и он живой, живой. Но почему тогда его глаза так стеклянно налились кровью и не шевелится ничего у него. Судорожно вспоминаю, что проверить жив ли человек можно сдавив глаз и посмотреть сузится ли его зрачок как у кошки – или останется круглым. Пытаюсь что-то сжимать – не вижу ничего и не знаю я как выглядят трупы! Я что паталогоанатом что ли? Нет, теперь ты убийца – вкрадывается предательский голос реальности, прислушиваюсь к ЕГО сердцу – тихо. Не стучит.

 Неблагодарная тварь, сколько ты раз…

Всё! ВСЁ! Всё! Всё. Всё. Всё… всё больше никтоо и никогда не посмеет меня обидеть… ОН теперь мертвый. Мертвый и не сможет больше мне указывать. Дикие огни в голове стучали бешенно и все вдруг стало как в тумане. Я отключилась.

-фамилия?! Как ваша фамилия? – голос стальной резанно заорал возле моего уха.

Я увидела человека в серой форме возле меня «какая же серая теперь форма у полицейских». И другая горячая мысль-догадка отчего он тут.

 Соседи. Вызвали. Теперь поздно. Поздно. А ОН? Где же ОН?

-где ОН? – озираясь по сторонам и замечая целофан серый с очертаниями человеческого тела. Все происходит как в фильме. Как в каком-то фильме это все. Это не я, не я и не ОН. И этот полицейский – как я ненавижу его, что он заставляет опять – снова думать и быть в реальности.

 Как собака которую пригрели и дали миску еды, я растворилась тогда в этих отношениях. Как верная собака прощает своего хозяина за пинки, я молча терпела ежедневные обзывательства, унижения за кров, за еду, за редкую ласку принимала все происходящее как должное.  Сначала терпела, а потом привыкла и стала жить с этим. Терпеть, терпеть и быть лучше, работать лучше, работать больше и зарабатывать больше, больше денег тратить в дом, в семью, готовить вкусно, полезно и всегда наводить чистоту и порядок, домывать до блеска посуду, хрусталь и окна, чистые рубашечки и носки, свежий хлеб в плетенной корзинке на белой салфеточке, всегда полезный и горячий завтрак и второе с первым на обед, и еще выглаженное белье, обязательно стиранное с кондиционером, вовремя оплачивать за свет, домофон, охрану, газ и квартплату,чистить клетку этим японским мышкам(сына так их любит), выгуливать и вычесывать собаку, менять воду в аквариуме рыбкам, поливать и пересаживать все эти драцены и дифенбахии(так уютно и мило когда на улице снег а у нас дома так много зелени, надо еще на зиму укропа и петрушки с базиликом посадить – пусть будет своя вкусная зелень), намывать полы с шампунем и спиртом, чтобы не испортить паркет, собирать  с обивки диванов и кресел шерсть, наглаживать шторы-тюли, бесконечное количество раз собирать конструктор на полу и выслушивать и принимать ЕГО неудачи как свои собственные, не сильно ворочаться во сне, чтобы не разбудить, не вставать утром и не включать музыку, чтобы не прогневить ЕГО(очень живо в памяти то утро, когда встав пораньше, пожарила приготовленную заранее с вечера замаринованную курицу, выгладила ЕМУ рубашку, вызвала такси чтобы ему ехать в департамент, я тихонько подошла к нему и поцеловав в шею тихо стала будить – вставай милый, утро же уже, ты можешь опоздать. И потом его вскакивание как дикого зверя и его пинки в мой живот не понятно за что и почему и мое ошарашенное состояние, ступор, просто шок. Просто непонимания ситуации за что сейчас меня бьют и пинают. Мир рухнул в очередной раз. Тупая боль в животе от ударов и комок слез в горле. И слова гинеколога : «У вас выкидыш, дорогая.» и ЕГО слова: «Какая ты женщина ты даже ребенка мне родить не можешь».)

И потом снова я виновата, снова я не могу зыбывать, снова я не такая а вот если я все забуду и прощу– ведь тогда меня будут любить, тогда я снова солнце и единственная любимая всё понимающая и всё прощающая,  ведь тогда меня оценят и будут восхищаться, тогда я буду самой-самой. И не принимать, не впускать в сознание те сначала редкие, затем становящиеся постоянными спутниками бытия придирки, не так вкусно, солено, рубашка плохо поглаженная и чего это конструктор валяется посреди комнаты. Почему это ты не хочешь секса сейчас когда я то так наработался и хочу. Ты же не работаешь, сидишь дома, посмотреть вон на мамочек одиноких пашут с утра до вечера и вообще куда ты потратила последнюю тысячу – так-так, я не люблю когда меня обманывают, ты же сказала, что собиралась купить кухонные весы и почему тогда ты купила вот эту дребедень, ты не знаешь как мне тяжело достаются эти деньги, ты точно не умеешь их считать, а поесть я и в столовой могу.

Моральные пинки и унижения. Бытие, на которое я сама дала согласие тогда, начав жить с кем попало и как попало. Моя взрослая сущность протестовала, моя маленькая девочка кричала «ХОЧУ». Хочу быть любимой, хочу семьи, хочу спокойствия, хочу принятия. И прощала, и прощала, выкидывая, стирая, выталкивая из памяти все это мерзкое, колкое, холодное, острое, режущее душу и плоть на куски, все это раздражение на меня. Это были отношения не двух людей. Это были отношения собаки и хозяина. Сильная личность с чего-то «пролегла» под этого первого попавшегося. И более того – вытаскивала эту блювотину из такой грязи. Только бы не залететь – была одна мысль как спасение. Уйти легко. Как не вернуться. Уход с охапкой вещей и твердым решением не допустить больше никогда с собой такого обращения, и снова возвращение как наркотик, как опиум, как большое счастье и ….нет, враг каждый кто меня из этой сладкой ванильной иллюзии будет вытаскивать. Секс до одурманивания. Счастье снова ласки и близости, как же все-таки я скучала по тебе, мой любимый, и как часто думала о тебе. Вот теперь все будет по-другому и мы вместе пойдем, взявшись за руки, к нашему счастью…и ребенок при этом всем. Ему уже восемь лет. Восемь лет как один день, как сон. Моя крошка, моя звездочка, моя любимый мальчик, моя кровь – моя плоть. Прости, что ты родился в таких отношениях, прости меня. Я просто эгоистка. Извини меня, моя радость, что ты стал свидетелем моей такой части, моей слабой части.

И вспоминать скандалы прошлого нет ни желания, ни сил. Суды, разделы имущества, оскорбления при всех, плевки в лицо, обзывательства, рукоприкладства, кровь, боль, шантажи, запугивания и угрозы убийством и чувством, что никто не поможет и никому не нужен ты. Мир занят только одним – самим собой. А Бог – ропот и взывания, Бог где ты? Помоги и спаси. Помоги мне Боже, помоги моему ребенку.

Оборотень. Вампир. Темный черный человек. Бес. шакал. Даже не волк, а мелкий шакал, всегда ждущий момента как украсть душу. Теперь еще и душу моего ребенка.

Нет. Прошлого нет. Надо его забыть, стереть и выкинуть. Как ненужный хлам. А куда себя-то выкинуть. Выкинуть.

Это все в прошлом это все в прошлом.

«Я другой, теперь я другой.»  А я кричу снова – «Не подходи! Не подходи ко мне, я боюсь тебя.»

 Не подходи – мои руки помнят твои удары и боль.

Я заслуживаю только самого лучшего в этой жизни. А ты явно не есть это самое лучшее. Самое лучшее не плюет в лицо, а потом не целует его, говоря: забудь и не верь себе. Ты просто сама не понимаешь, что это все в прошлом и его – прошлого нет. Нет прошлого, значит тебе не должно быть больно. А если ты или твое тело это помнит, то ты точно ненормальная и больная на голову. Хотя ты же всегда была не умной. Так легко было вытаскивать деньги из твоей сумки, обманывать тебя и изменять. А ты плачь, плачь потому что ты - ничтожество и не имеешь право быть вообще уже давно.

Откуда я заслужила все это слушать от этого мелкого абсолютно некрасивого мужчины. Что было разменной монетой тогда в тот день когда я осталась у него на ночь и тянется уже пятый год.  Жилье, нечаянно брошенная подачка ласки, заботы, все это показалось тогда любовью.

Любовь. Нас не научили любить и любви. Все что я видела в отношениях матери с мужчинами можно назвать совершенно не любовью. Блуд, страсть, влечение, флирт, но любви там было мало. Вся забота ее мужчин сводилась к хлебу насущному и может еще к поездкам на природу и совместным копанием картошки и как великое свершение – покупка шубы. Так и жили –были в «любви» - поели, позанимались сексом, поорали, покричали до звона в моих ушах. А потом, когда все-таки мать решилась порвать такие отношения, я стала виновата во всем. Что нижнее белье вешаю в ванной сушить – как я мужика приведу в дом – кричала она. Что мою посуды – много трачу моющего средства, что учусь на четверки, а не на пятерки, бестолковая. Вечные придирки посыпались на меня и как хотелось сбежать от голода, от бедной одежды, от придирок и тиранств мамочки. Куда не думалось тогда – была цель – уйти. Уйти и жить самой. Самостоятельно. самой решать в чем ходить и что кушать и куда тратить мои деньги. Самой жить. Заниматься тем, что я хочу и жить так, как я хочу. И быть. Мое право быть. Которое пытались отнять и забить во мне..."