Осознать свою злость

Ко мне обратился один из заведующих магазинов бытовой техники  - будем звать его Александром (30 лет, не женат, в должности полгода) - с просьбой повлиять на одного из его подчиненных продавцов – Ольгу (22 года, замужем, есть ребенок, работает год). Он жаловался на несоответствие работы Ольги стандартам поведения в торговом зале: часто отлучается в «курилку», отвлекается на разговоры с коллегами, недостаточно информирует покупателей о товаре, не там и не так стоит, рейтинг продаж на последних позициях за последние три месяца. Говорил он как-то сумбурно, эмоционально, описывал случаи, как бы в доказательство своих «обвинений». Растерявшись от обилия всех фактов, я спросила о главном:

-  А чего именно от меня хотели бы?

-  Чтобы с ней поговорили. Она совсем не хочет работать. Такое чувство, что она собирается уходить. Может с ней аттестацию проведете?

-  Я не совсем понимаю: вы хотите ее уволить под благовидным предлогом или понять, что происходит?

-  Раз я все-таки к вам обратился, значит, все-таки второй вариант.

-  А в чем хотите разобраться?

-  Куда девалась ее мотивация. Ведь раньше она работала лучше.

-  А что вам мешает это сделать самому?

-  У меня не получается. Я столько раз подходил к ней, объяснял, предупреждал. Ну, не хочется ведь уже до штрафных санкций дело доводить.

-  А как думаете, что я могу сделать?

-  Ну, как-то поговорить с ней, чтобы она изменилась.

-  Вы, думаете, что я владею некими волшебными методами влияния на людей?

-  Ну, вообще, да.

Как-то не очень хотелось брать на себя ответственность за происходящее, говорить «окей», доставать свою волшебную палочку и махать ею. J А вот посредником в восстановлении адекватных отношений начальника с подчиненным я могу быть.

Вся эта картина с обеспокоенным заведующим и нерадивым продавцом в моем сознании трансформировалась в образ гонителя-преследователя и жертвы. Метафору эту я не озвучила, это было бы преждевременно, да и находилось она только в зоне моих проекций.

На мои вопросы о том, как он относится к Ольге и какие чувства испытывает в связи с таким ее поведением, Александр дефлексировал  - уходил в размышления или просто говорил «не знаю, нет никаких чувств».

Мне интересно было, что же в этой ситуации происходило с Ольгой, действительно ли она потеряла интерес к работе и это влияет на ее эффективность. Поэтому я решила побеседовать с ней и понять, как она видит картину происходящего в отношениях с заведующим магазина, тем более, что по запросу Александра следовало изучить ее мотивацию в отношении работы.

Ольга, привлекательная, общительная, улыбчивая девушка, легко согласилась на встречу, и, как оказалось потом, была этому рада – наши встречи она рассматривала как поддержку для нее и возможность получить защиту. Ольга была достаточна открыта, даже как-то на удивление быстро «открывалась»,  легко что ли впускала в свои границы.

Оля  рассказала, что не понимает, почему Александр к ней так предвзято, как она считает, относится. Она ведет себя в зале ровным счетом так же, как и остальные продавцы (стоит отметить, что среди продавцов она – одна девушка), а недостатки замечают только с ее стороны.

- Когда наши с Александром смены совпадают, у меня просто опускаются руки, я вообще не знаю, как себя вести, чтобы не нарваться на его придирки. Порой, я даже просто ухожу покурить, чтобы с ним не сталкиваться.

-  А вам ваша работа нравиться?

-  В целом, да. Мне и коллектив нравится, и зарплата устраивает, и возможность общаться с большим количеством людей.

- А что в этом общении вам нравится?

- Мне нравится объяснять, мне нравится, когда меня слушают. Приятно, когда у меня совершают покупку, когда, например, несколько дней назад приходили только проконсультироваться.

Задавая еще несколько вопросов на мотивацию, я выяснила, что уходить с работы она не собирается, что ее все устраивает. В Александре, как руководителе, ценит профессионализм, хорошо оценивает его работу. Но почему он так к ней относится, не понимает.

-  А как он к вам относится?

-  Как будто срывается на мне. Без каких- либо видимых причин, подходит ко мне и начинает кричать, что я что-то не так делаю или делаю плохо. А я только и делаю, что оправдываюсь.

В этот момент я понимала, что если буду дальше вникать во все подробности, то просто запутаюсь, и мое «расследование» зайдет в тупик – правда у каждого своя. Истинны -  чувства.

-  Ольга, а что происходит с вами, когда Александр к вам «придирается»?

-  Мне обидно.

 -  От чего?

-  От того, что я не могу себя защитить. – В этот момент, у Ольги навернулись слезы на глаза.

-  Я замечаю, что вы плачете. О чем ваши слезы? – У меня появилось какое-то сочувствие к Оле, она выглядела маленькой запуганной девочкой.

-  Когда мой муж был рядом, я чувствовала себя более защищенной. А теперь меня легко обидеть. Некому за меня постоять.

-  А почему его нет  рядом? – Я немного заволновалась, задавая этот вопрос. Он мог быть некорректным, но быть в напряженной неясности тоже не хотелось.

-  Он в тюрьме, за мелкое хулиганство. – Выглядела она какой-то несчастной и загнанной.

В кабинете потеплело от откровенности Оли. Меня стало беспокойно за нее: как она с ребенком одна, как в целом. Удовлетворив свое любопытство в этом, я все же вернулась к «нашим баранам».

-  Вы говорили про свою обиду в ситуации, когда Александр вас порицает. А кем вы при этом себя ощущаете?

-  Антилопой, за которой гоняется хищник.

-  А вы - как будто жертва?

-  Ну, да, да. Что-то в этом роде. – Оля даже как-то оживилась на мое предположение.

-  А что вы делаете такого, чтобы становиться этой самой жертвой? – Взываю к осознанию своей ответственности, вклада в реакции на нее других людей.

- Не знаю.

Вопрос был достаточно  сложным, требующим глубокой рефлексии клиента, ведь принятие ответственности за свою жизнь и того, что в ней происходит – это поведение взрослой личности. Роль жертвы не требует осознавания, жертва умеет только оправдываться или обвинять.

- А хотели бы в этом разобраться?

- Я не знаю, как вести себя, чтобы Александр ко мне не цеплялся. Да, я хочу понять, неужели я сама даю какие-то поводы?

- Если два человека не могут понять друг друга, или между ними существует конфликт, вклад делают оба. – Порой достаточно сложно обойтись без просветительских или педагогических интервенций, но иногда – это единственный способ, позволяющий клиенту остановиться и задуматься, а терапевту – немного «поумничать». J

Мы разобрали с Олей несколько конкретных ситуаций, выяснили, в какие моменты Александр «цепляется», что она при этом делает, насколько объективны «придирки», как она ведет себя, когда обижена (оправдывается или просто плачет). Обсудили различные способы общения и предъявления себя (тема границ). В качестве домашнего задания я предложила Оле попробовать наблюдать за своими чувствами, потренироваться в Я-Высказываниях и попробовать вести по-другому.

Встреча была очень насыщенной, Оля уходила под впечатлением, в задумчивости. А я удивлялась тому, как мне удалось разместить столько информации в одну встречу, не сильно ли я торопилась, ведь двигаясь в «зоне ближайшего развития», наверняка понадобилась бы не одна встреча для всего этого. (Ох уж мне эта роль учителя-спасителя J). Но я понимала, что передо мной стояла не совсем терапевтическая задача, поэтому вот так позволила себе побыть немного директивной.

На следующую встречу Александр пришел охотно. Ему не терпелось узнать, что же там мне удалось понять про Олю. А я, в свою очередь, думала про свою роль «миротворца» в этой игре, которая все больше напоминала детско-родительские отношения. А ведь примерно все так и выглядело: приходит папа, жалуется на то, что ребенок не слушается, как-то не так себя ведет, и он не знает, что делать, какие «кнопки» нажимать. Кстати говоря, поработав какое-то время в частной организации, я заметила, как часто люди на руководящей должности интересуются вопросом: «а где тут у него кнопка? » Но ведь управление людьми, это гораздо более сложный процесс, чем представление об этом по схеме «собаки Павлова»: стимул-реакция. В гонке за результатами и достижениями, можно пропустить самое важное: себя самого, свои чувства и переживания, свои настоящие потребности,  не надиктованные планами и отчетами. Не замечая себя, сложно видеть еще кого-то рядом.

Начиная разговор с Александром, и помня  этический кодекс психолога, я в общих чертах рассказала о достаточно высокой мотивации Ольги в отношении работы. Александр был в недоумении, таких результатов он не предполагал. Конечно, ведь если у работника с мотивацией все хорошо, тогда причины его неэффективности следует искать в другом фокусе – отношениях. Каких именно, становится очевидным. И тогда из фона выплывает не только поведение «провинившегося», но и собственное. Чтобы Александр стал для себя заметнее, я возвращаю его в конкретную ситуацию недовольства поведением Ольги. Он описывает случай, начинает заметно волноваться. Я уже даже не слушаю, что он говорит, потому что его лицо выглядит более красочным, чем рассказ: щеки краснеют, на шее заметно пульсирует артерия, бегают желваки. Столько энергии…

-  Я замечаю, как вы сейчас взволнованы. Ваши щеки покраснели. Что с вами сейчас?  - Александр был удивлен моему замечанию, он остановил рассказ и растерялся:

-  Ничего.

- Что с вашими чувствами сейчас, когда вы мне рассказываете эту историю? – Не унималась я.

- Не знаю. – Он сделал небольшую паузу и попытался продолжить рассказывать о своем наболевшем. Но я понимала, что сейчас происходит что-то важное, главное, удержать Александра в этом состоянии.

-  Из того, что вы мне сейчас рассказываете, для меня важным оказывается не то, что вы говорите, а что я вижу. Попытайтесь не бежать от моих слов и от вашего волнения, которое  я и сейчас наблюдаю. У вас покраснели щеки и шея, ходят скулы. Останьтесь в этом состоянии, обратите на него внимание… Что с вашими чувствами? – Слишком легко было сейчас ввернуть свою проекцию злости, но не все же делать за клиента.

-  Я злюсь.  – Он произнес это негромко, и как будто отвечал не только на мой вопрос, но и говорил себе. Выглядел он несколько растеряно, как будто столкнулся с чем-то ранее не виданным, и в то же время начал успокаиваться. Куда ж убежала энергия?

-  Вы удивлены?

-  Я действительно раньше не задумывался о своих чувствах. А теперь как будто почувствовал свою злость, столкнулся с нею.

 - И как вам?

-  Не знаю. Для меня это необычно.  – Чувство хоть как-то обозначили. Теперь можно и к Персоне обратиться. Я стала расспрашивать про злость Александра, про то, как он ее размещает, как он ее определяет, что с ней делает и пр. Оказалось, что замечать злость он начинает лишь в момент, когда чувство уже на пределе, когда сосуд уже переполнен, и лишь будучи настолько злым способен выражать свое недовольство другим людям, причем не всегда по адресу. Я развернула эту тему в ситуацию с Ольгой и предложила посмотреть на нее со стороны. С этой позиции Александру удалось разглядеть, что его поведение как начальника больше похоже на поведение родителя, который наказывает ребенка, говорит, что он плохо себя ведет, но сам ребенок не понимает, за что его наказывают, что он делает не так, и чем больше ребенок оправдывается, тем больше хочется надавить на него (игра в преследователя и жертву, но и спаситель где-то, наверняка ходит :).

Иногда нам кажется, что вещи, очевидные для нас, настолько же очевидны другим. И не надо ничего объяснять, все ведь и так понятно. Наши проекции так затуманивают наш разум, что сквозь их пелену, мы не можем рассмотреть другого, с его собственными представлениями и чувствами. А ведь способность понимать, договариваться, сопереживать, любить, наконец, напрямую зависит от  умения выходить из слияния с собственным Я и  умения обращаться к Я другого человека.

Осознать что-то про себя, значит понять, в каком месте ты находишься, кем ты являешься и какие у тебя есть возможности для того, чтобы что-то изменить или оставить все как есть.

Александр был очень оживлен, задавал вопросы, просил посоветовать, как же ему быть, как следует себя вести. Он как будто оценил размер своего вклада в собственное недовольство работой Ольги, а теперь второпях пытался компенсировать свое «невидение» «расширением сознания». Конечно, я не могла не порекомендовать ему в качестве домашнего задания познакомиться с правилами конструктивной критики, среди которых Александр вполне может найти ресурсные для себя способы взаимодействия со своими сотрудниками и с Олей в частности.

- А сколько понадобиться времени, чтобы удалось все разрулить? – поинтересовался Александр. – Я имею в виду, как думаете, за какой срок мне удастся наладить отношения с Ольгой?

- Не знаю, - теперь «незнайкой» была я. – Быть может, совсем не удастся. Иногда удобно играть в игру, совсем не понимая, что ты в ней находишься. – Это была не совсем поддерживающая реплика, но порой «волшебный пендель» бывает куда ценнее прогулки за руку.

Александр уходил с ощущением, что время пролетело незаметно, он хотел бы еще задержаться, еще пораспрашивать меня, еще что-то узнать, понять. Для меня же границы времени просто расширились, казалось, что его было гораздо больше, чем в реальности: так много мы обсудили. Мы договорились встретиться через неделю, на протяжении которой Александр будет вести себя по-другому в своей позиции руководителя (впрочем, вести по-другому было предложено и Ольге) и обсудить изменения. Но встреча как таковая так и не состоялась. И не потому, что никто не захотел встретиться, а вроде как надобность пропала. За эту неделю все коренным образом изменилось, да настолько, что никаких претензий к Ольге просто не могло быть: по итогам последних трех недель торговли она выбилась в лидеры продаж по магазину! Определенно, люди не перестают меня удивлять. И я готова удивляться всю жизнь, чтобы видеть, как они становятся ближе к себе и  другим. Осознавание спасет мир. :)