Почему не стоит превращать свою жизнь в ад

Один из моих любимых художников - Здислав Бексински. Между прочим, одна из его картин представлена в этом посте. На первый взгляд, она, как и многие другие его вещи мрачна до безобразия. Бескрайний, уродливый и пустой мир, в котором как из пустоты вырываются в верх темные каменные столбы. На этих столбах ютятся маленькие и тонкие фигурки - люди, которым ничего не остается как нести ношу существования в таком обреченном на печаль и тоску мире.

Казалось бы - ожившая фантазия отъявленного пессимиста. Но только если не вглядываться в детали. В одном из постов ранее я уже упоминал про Джордона Питерсона, канадского клинического психолога. Я думаю, не трудно догадаться, и это, конечно, не секрет, что я в последнее время вдохновляюсь его деятельностью. Но вернемся к делу.

Одна из ключевых идей Питерсона состоит в том, что жизнь трагична. Его трагичность сродни трагизму Холлиса, трагизму человека, который сталкивается с болью, одиночеством, предательством, собственной слабостью и в конце концов со смертью. Но с точки зрения Питерсона ответ на такую жизнь - не пассивное принятие такого положения вещей или, другая крайность - попытка трагизм проигнорировать или исправить на скорую руку. Нет.

Важная задача человека с его точки зрения - не превратить этот трагизм в ад. И это видно на картине Бексинского. Окруженные холодным и пустым миром маленькие люди держатся вместе. Они слабы, напуганы, но они делают все возможное, чтобы трагизм окружающего мира не поглотил их и сохраняют то, что держит их вместе и помогает жить. Именно в этих деталях, в огне, в том, как они держатся за руки и сохраняется надежда и тепло. Надо быть слепым, чтобы это называть пессимизмом.

Мне всегда было сложно понять людей, не способных грустить. Грусть - дым от костра надежды. Это отсвет того, что за годы игр в моральный релятивизм и нигилизм потеряло свои очертания. Но это то, что согревает маленьких человечков Бексинского, увлекает в книгах Толкиена и Льюиса и то, за счет чего удается ад превратить в повседневный трагизм.