Сложности сепарации

О трудностях сепарации взрослых детей от родителей написано много. Но столько не читай, легче не становится. Потому что это трудно. Потому что это больно. Потому что чувствуешь себя в ловушке, тупике. И больно как детям, так и родителям. И будто стена стала между ними и каждый разговаривает с нарисованным другим в то время, как настоящий находится по ту сторону и так же пытается докричаться к такой же иллюзорной фигуры.

Отделение повзрослевшего ребёнка от родительской семьи происходит в несколько этапов:

• Материальная (функциональная) сепарация. Дитя уже вовсе и не дитя. Ребёнок созрел для того, чтобы пойти и заработать денег, найти работу, удовлетворить свои материальные потребности самостоятельно.

Эта стадия — только начало. Принимать её за полноценное отделение не верно, поскольку эмоциональная зависимость остаётся. Повзрослевшие дети ощущают, что несмотря на количество заработанных денег, на самостоятельно купленные жильё, авто всё ещё есть страх перед обесцениванием родителей. Сложно сменить работу, начать бизнес или даже развестись, потому что заранее известное родительское мнение преследует взрослого человека. От ворчания родителей руки опускаются, несмотря на высокую должность, значимые достижения, признание и поддержку других близких.

• Эмоциональная сепарация. Повзрослевший ребёнок уже способен принять решение, вопреки мнению родителей: поступить в другой ВУЗ или не поступить вовсе, жениться без родительского благословения или развестись, вопреки уговорам родни сохранить семью.

И тогда родительская семья может «изгнать» недостойного сына или неблагодарную дочь. Родители перестают общаться с детьми или наоборот — дети меняют место жительства, чтобы быть подальше от них, сбежать. О застревании на это стадии свидетельствует обида, непонимание, горечь, сожаление, злость на родителей. В этом можно остаться на годы.

• Ценностная сепарация. Взрослый ребёнок видит мир под другим углом, имеет собственную иерархию ценностей и следует ей, несмотря на протесты родителей и главное — остаётся с ними в контакте.

О том, что эта фаза не пройдена до конца свидетельствуют типичные для многих семей ситуации: взрослый ребёнок повздорил с родителями о политике. О том, какие правила должны быть в супружеской семье. Что главное в воспитании ребёнка.

• Конфликтная сепарация. Эта стадия тесно связана с ценностной. Если взрослый способен прожить конфликт с родителями и не падать под грузом собственной вины, а оставаться в стабильном эмоциональном состоянии.

Почему сепарация так болезненна?

В разных культурах и разных семьях этот процесс происходит с разной скоростью. Его определяют несколько факторов:

• Историческое прошлое страны. Голодовки, войны, экономические кризисы, гражданские перевороты — всё эти события ставят в опасность существование целых пластов населения. В такие кризисы самый оптимальный способ выжить — это сплотиться, держаться одной группой. Такой сценарий характерен ещё для первобытно-общинного строя и он доказал свою эффективность. Целые поколения так выживали и отказаться от этого трудно.
• Сепарационный сценарий. Если родитель знает, что такое сделать собственный выбор и остаться без поддержки семьи, то с большей вероятностью он поймёт ребёнка, проходящего эту стадию. Если молодожёны поколениями оставались жить возле родителей, то переезд взрослого ребёнка, имеющего свою партнёрскую семью, это настоящая катастрофа.  
• Способность/неспособность членов семьи разных поколений быть в контакте друг с другом, обсуждать происходящее без отвержения, изгнания. Если родители имеют опыт опоры на себя, открыты изменениям, то изменение сепарационного сценария воспринимается в принципе. Если же есть травматический опыт насилия, патологических зависимостей и созависимостей, отсутствие жизненных целей, то отделение детей воспринимается, как разрыв отношений. Хотя на самом деле это переформатирование.

Причины появления чувства вины у взрослых детей перед родителями

В гештальт-концепции чувство вины рассматривается, как такое, что выполняет регуляторную функцию. Изменение сепарационного сценария — это нарушение правил. Отказ от того способа жизни, который вели родители — это тоже нарушение правил. И это «плохо». Человеку нужно выдержать свою «плохость» и при этом остаться в контакте с тем, по отношению к кому он её проживает. Это трудно выдержать, поскольку ребёнка отвергали в моменты проявления его теневой части и ему всегда нужно было радовать родителей, чтобы чувствовать себя любимым и принятым, тогда очень сложно переносить чувство вины. Оно становится невыносимым и уже взрослый человек проваливается в воронку боли и отчаяния.

Свою «плохость» трудно переносить тем, кто не получил позитивного разрешения эдипального конфликта. А по ту сторону сложной сепарации находятся родители, которые тоже не получили хорошего выхода из эдипальной стадии. Выглядит это примерно так:

Суть развития в этой стадии в том, что ребёнок должен осознать, что не может всецело обладать родителем, что в реальности есть и другие. Это процесс перехода от симбиотических отношений с матерью к диадным, а потом и к триадным, когда появляется отец, как значимая фигура для матери и часть её внимания уходит к нему. Хороший выход из этой стадии, когда родители принимают ребёнка в его капризах, но одновременно тверды в своём стремлении направлять внимание друг к другу.

И вот по обе стороны той стены, которая упомянута выше, находятся родитель, яростно жаждущий всецелого обладания значимым объектом, а по другую сторону - взрослый ребёнок, который не может выдержать тяжесть вины, не может разрешить себе быть плохим. Потому что нет такого опыта.

И в этом месте вплетается понятие переноса и контрпереноса, которое имеет место быть не только в кабинете у психотерапевта. Родители в своём желании всецело обладать взрослым ребёнком на самом деле проживают те чувства, которые направлены на их собственных родителей. Подвижки взрослого сына или дочери в сторону отделения или болезнь, трагическое происшествие вызывают трудно переносимый стресс — дистресс. Родитель, который не прошёл стадии сепарации, является взрослым ребёнком. Даже если ему 50, 60 или 70 лет и его родители давно умерли. Он регрессирует (возвращается в детство) и начинает требовать от сына/дочери заботы о своих потребностях, предъявляет претензии, которые на самом деле адресованы не детям: «Тебе всё равно, как я», «Тебя не волнуют мои страдания».

Взрослые дети становятся объектами для размещения чувств, адресованных бабушкам, дедушкам. Родитель не признаёт ограничивающей реальности, которая заключается ещё и в том, чтобы понять, что их родители не были всемогущими и дали только то, что могли дать в силу разных обстоятельств и причин. В свою очередь взрослые сын, дочь попадают в контрперенос и начинают в ответ чувствовать то, что чувствовали их бабушка/дедушка: «отдать всё самое лучшее детям», «мужиков много, а ребёнок один» и подобные жизненные девизы. В этой точке зарождается внутренний конфликт между тем, чьи потребности удовлетворять — свои или родительские.

Мне кажется, что феноменология системных расстановок построена именно на выходе из контрепереноса. Когда маме ритуализированно возвращаются её чувства, а взрослые сын/дочь выбирают проживать свою жизнь. Тогда говорят о выходе из переплетения, что в концепции психоаналитической теории называется «переносом» и «контрпереносом».

Отсутствие ожидаемого эффекта от расстановочного процесса может быть обусловлено тем, что человеку ну очень тяжело быть «плохим», от слова, вообще ни как. И тогда долгий путь психотерапии с возвратом к детству и развитием нового сценария выхода из эдипального конфликта будет эффективней. Есть истории обратного порядка, когда говорят, что за час расстановок получили то, что не смогли взять за год-второй терапии. В это время формировался базис в виде устойчивости к собственной «плохости», когда психолог контейнировал гнев, злость, разочарование клиента в свой адрес и на этот фундамент завершающим штрихом легла расстановочная работа по выходу из переплетения.

Эпизод вызывает тяжёлые чувства и в то же время показывает глубину трагедии взрослых несепарированных детей.