Блаватская Елена Петровна » Теософия - 1. Разоблаченная Изида. Том I

В своем чудовищном томе опровержений Гаспарин говорит:  

«В вопросах о свидетельствовании уверенность должна абсолютно прекратиться в тот момент, когда мы пересекаем границы сверхъестественного» [125 , т. I, с. 288].  

Так как демаркационная линия недостаточно зафиксирована и определена, кто из оппонентов более подходит, чтобы взяться за эту трудную задачу? Кто из двух больше вправе стать публичным третейским судьей? Есть ли это партия суеверия, которую поддерживают своими свидетельскими показаниями многие тысяч и людей? Ибо почти два года люди толпились в той местности, где каждый день проявлялись беспрецедентные чудеса Сайдвилля, теперь почти забытые среди других бесчисленных спиритуалистических феноменов; должны ли мы верить им, или же мы должны склониться перед наукой, представляемой Бабинэ, который на основании свидетельства одного человека (портного) признает появление огненного шара или метеорного кота и вследствие этого требует для этого явления места среди установленных фактов естественных феноменов?  

Мистер Крукс в своей первой статье в ежеквартальном «Научном журнале» за октябрь 1871 г. упоминает Гаспарина и его труд «Наука против спиритуализма». Он замечает, что  

«в конечном счете автор приходит к заключению, что все эти феномены должны быть объяснены действием естественных причин и вовсе не требуют приписывания к чудесам или ко вмешательству духов или дьявольских воздействий! Гаспарин считает фактом, вполне установленным его опытами, что воля при некоторых состояниях организма может на расстоянии действовать на инертную материю и большая часть его труда посвящена установлению законов и условий, при которых это действие проявляется».  

Точно; но так как труд Гаспарина вызвал бесчисленные ответы, диссертации и научные статьи, то этим было продемонстрировано, что он является протестантом, и в смысле религиозного фанатизма на него можно положиться так же мало, как на де Мирвиля и Мюссе. Первый – глубоко набожный кальвинист, тогда как двое последних – фанатичные католики. Кроме того, сами выражения Гаспарина выдают дух пристрастности:  

«Я чувствую, что я должен выполнить свои долг… Я высоко поднимаю протестантский флаг против ультрамонтанистского знамени!» – и т. д. [132 , т. i, с. 313]  

По таким делам, как сущность так называемых спиритуалистических феноменов, нельзя положиться ни на какие другие свидетельства, как только на показания хладнокровных незаинтересованных и свободных от предвзятых мнений свидетелей и науки. Истина – одна, и Легион есть имя религиозных сект, причем каждая из них претендует на обладание не фальсифицированной истины. Точно так же, как у Мюссе «Дьявол есть главная опора церкви», – у Гаспарина всякая сверхъестественность и чудеса прекращаются «с апостольством».  

Но профессор Крукс упоминает другого выдающегося ученого – Тьюри из Женевы, профессора естественной истории, который как собрат-исследователь вместе с Гаспарином участвовал в изучении Валлерийских феноменов. Этот профессор категорически противоречит утверждениям своего коллеги.  

«Первое и самое необходимое условие, – говорит Гаспарин, – это воля экспериментатора; без воли никто ничего не получит; вы можете хоть 24 часа сидеть за столом в магнетической цепи и не получить ни одного движения» [132 , т. i, с. 313].  

Вышеприведенное только доказывает, что Гаспарин не отличает чисто магнетических феноменов, производимых настойчивостью воли присутствующих, среди которых может не быть ни одного медиума развившегося или неразвившегося, – от так называемых духовных феноменов. В то время как первые могут быть произведены сознательно почти каждым человеком, кто обладает твердой решительной волей, – последние одолевают сенситива очень часто без его согласия и против его воли, и всегда проявляются независимо от него. Месмеризатор хочет что-то, и это что то совершается. Медиум же, даже если он преследует какую то добрую цель, совсем не может добиться каких-либо проявлений, чем меньше он применяет свою волю, тем лучше получаются феномены; чем больше у него горячего желания, тем меньше у него шансов получить какие-либо результаты. Чтобы быть месмеризатором, нужна позитивная натура; чтобы быть медиумом нужна совершенная пассивность. Это азбука спиритуализма, и нет такого медиума, который этого не знал бы.  

Мнение Тьюри, как мы уже говорили, совершенно расходится с теориями Гаспарина о силе воли. Он излагает его в немногих простых словах в письме в ответ на приглашение графа видоизменить последнюю статью в своих «Ученых записках». Так как у нас нет под рукой книги Тьюри, мы переводим письмо в таком виде, в каком оно помещено в резюме Мирвилевской диссертации. Статья Тьюри, которая так потрясла его религиозного друга, указывает на возможность существования и вмешательства в эти манифестации «другой воли, нежели воля людей и животных».  

«Я чувствую сэр, справедливость ваших замечаний по поводу последних страниц этих „Записок“: они могут вызвать очень нехорошие чувства ко мне со стороны ученых вообще. Я тем более сожалею о своем решении, что оно, кажется, очень вас задело. Тем не менее, я упорствую в своем решении потому что считаю его своим долгом, изменить которому было бы предательством.  

Если вопреки всем ожиданиям в спиритуализме была бы некая истина, то, воздерживаясь говорить от имени науки, а так, как я понимаю, абсурдность верования в вмешательство духов до сих пор научно не доказана (ибо такое резюме и тезис последних страниц моих «Ученых записок»), воздерживаясь от сообщения этого тем, кто после прочтения моего труда почувствует желание экспериментировать с феноменами, я бы рискнул увлечь таких людей на путь, результаты которого во многих отношениях весьма двусмысленны.  

Не покидая царства науки, как я его понимаю, я выполню свой долг до конца без умалчивания ради моей собственной славы и, говоря вашими собственными словами, «в этом большом скандале» я не хочу принять стыд на себя. Кроме того, я настаиваю, что это «так же научно, как все остальное». Если бы я теперь захотел поддержать теорию о вмешательстве развоплощенных духов, я не был бы в состоянии этого сделать, так как ставших известными фактов недостаточно для доказательства такой гипотезы Так как теперь обстоит, и в том положении, в каком я нахожусь, я чувствую себя достаточно сильным, чтобы выступить против любого. Хотят или нет, но все ученые должны научиться на собственном опыте, на собственных ошибках воздержаться от суждения о вещах, которые они недостаточно исследовали. Урок, который вы им в этом направлении дали, не должен быть потерян».  

Женева, 21 декабря, 1854 г.  

Давайте проанализируем вышеприведенное письмо и попытаемся раскрыть, что писатель думает или, скорее, чего он не думает об этой новой силе. Одно ясно, по крайней мере, выдающийся физик и натуралист допускает и даже научно доказывает, что различные манифестации происходят. Подобно мистеру Круксу он не верит, что эти феномены производятся духами развоплощенных людей, которые жили и умерли на земле, ибо в своем письме он говорит, что эта теория ничем не доказана. Он, несомненно, больше не верит в католических дьяволов или демонов, так как де Мирвиль, который цитирует это письмо в качестве триумфального доказательства против натуралистической теории Гаспарина, добравшись до этой фразы, спешит подчеркнуть ее значение следующей сноской:  

«В случае Валлери – возможно, но не в других местах!»  

– выказывая этим свою озабоченность в передаче идеи, что профессор, отрицая участие дьявола в феноменах, имел в виду только проявления, происшедшие в Валлери.  

Противоречия и, мы с сожалением констатируем, нелепости, в которые попадается Гаспарин, – многочисленны. Резко критикуя претензии ученых последователей Фарадеевских идей, он приписывает вещи, которые тот называет магическими, по совершенно естественным причинам.  

«Если бы, – говорит он, – нам пришлось бы иметь дело только с такими феноменами (которые наблюдал и объяснял (?) великий физик), мы могли бы держать язык за зубами; но мы имеем опыт сверх того, и какая теперь польза, я хотел бы спросить, от этих аппаратов, которые показывали, что несознательное давление объясняет все? Оно объясняет все, и в то же время стол сопротивляется давлению и принудительному направлению! Оно объясняет все, а мебель к которой никто не притрагивается, следует за указующим пальцем, она поднимает на воздух, (когда к ней никто не притрагивается) и переворачивается вверх ногами! » [125 , т. i, с. 217]  

Но несмотря на все это, он берется объяснить этот феномен.  

«Люди будут выступать в защиту чудес, вы говорите – это магия! Каждый новый закон воспринимается ими, как чудо. Успокойтесь, я беру на себя задачу успокоить встревоженных. Перед лицом таких феноменов мы не пересекаем границ естественных законов» [125 , т. I, с. 217].  

Несомненно, не пересекаем. Но могут ли ученые утверждать, что они обладают ключами к этому закону? Мосье Гаспарин думает, что он обладает. Давайте посмотрим.  

«Я не рискну браться объяснить все, это не мое дело (?). Устанавливать простые факты и сохранить истину, которую наука желает замять, это все, что я собираюсь делать. Тем не менее, я не могу удержаться от соблазна указать тем, кто хотят увидеть в нас озаренных или волшебников, что манифестации, о которых идет речь, получают объяснение, согласующееся с обычными научными законами.  

Предположим существование флюида, истекающего из экспериментаторов и, главным образом, из некоторых из них. Предположим, что воля определила направление, взятое флюидом, и вы четко поймете вращение и левитацию той ножки стола, по направлению которой с каждым действием воли выбрасывается излишек флюида. Предположим, что стакан заставляет этот флюид удаляться, и вы поймете, что бокал, помещенный на столе, может прервать его вращение, и что бокал, помещенный на край стола, создает скопление флюида на противоположной стороне, которая вследствие этого приподнимается!»  

Если бы каждый из экспериментаторов был опытным месмеризатором, это объяснение, минус некоторые важные детали, могли бы быть приемлемыми. Это все, что касается силы человеческой воли по отношению к неодушевленной материи, согласно ученому мистеру Луи Филиппу. Но как насчет ума, проявляемого столом? Какое объяснение он дает по поводу ответов на вопросы, которые получаются посредством стола? Ответов, которые не могли быть «рефлексами мозга» присутствующих (одна из излюбленных теорий Гаспарина), ибо их идеи были прямо-таки противоположны той весьма свободомыслящей философии, преподносимой чудесным столом? Об этом он молчит. Все что угодно, только не духи, человеческие ли, сатанические ли или элементальные.  

Итак «одновременная концентрация мысли» и «скопление флюида» оказываются ничуть не лучше «несознательной мозговой деятельности» и «психической силы» других ученых. Мы должны еще попытаться. И мы можем заранее предсказать, что тысяча и одна теория науки окажутся бесполезными до тех пор, пока не будет признано, что эта сила, совсем не есть скопившаяся воля кружка экспериментаторов, а, наоборот, эта сила не обычная, чуждая им и сверхразумная.  

Профессор Тьюри, который отрицает теорию развоплощенных человеческих духов, отвергает также христианскую теорию об участии в феноменах дьявола и проявляет признаки нежелания поддерживать Круксовскую теорию (пункт шестой), теорию герметистов и древних теургов, принимает одну, которая, как он говорит в своем письме, наиболее благоразумна и позволяет ему чувствовать себя достаточно сильным, чтобы выступать против любого. Кроме того, так же мало он принимает гипотезу Гаспарина о «несознательной силе воли». Вот что он говорит в своем труде:  

«Что касается опубликованных феноменов, а именно левитации без контакта и перемещения мебели невидимыми руками, то – не будучи в состоянии доказать их невозможность, a priori никто не имеет права рассматривать как абсурд, те серьезные свидетельства, которые подтверждает что они происходили» (стр. 9).  

Что касается теории, выдвигаемой Гаспарином, то Тьюри судит ее очень сурово.  

«Допуская, что в Валлерийских экспериментах, – говорит де Мирвиль, – источником силы мог быть индивидуум – и мы говорим, что он был внутренний и внешний в одно и то же время – и что воля, вообще, могла быть необходимой (стр. 20), он повторяет то, что он сказал в своем предисловии, а именно: «Мосье де Гаспарин преподносит нам голые факты и последующие объяснения за ту цену, которой они достойны. Дуньте на них, и многие ли после этого устоят. От его объяснений не останется почти ничего. Что же касается фактов, то отныне они наглядно доказаны» (стр. 10).  

Как передает нам мистер Крукс, профессор Тьюри  

«отбрасывает все эти объяснения и считает, что феноменальные эффекты обязаны своим происхождением некоей своеобразной субстанции, флюиду или агенту, насыщающему собой, наподобие светоносного эфира ученых, всю материю, нервную, органическую и неорганическую, которую он называет психодом. Он впускается в глубокие рассуждения по поводу свойств этого состояния или формы, или материи и предлагает термин – эктеническая сила… для той силы, которая напрягается, когда ум действует на расстоянии через влияние психода» [131 , ч. i, с. 26–27].  

Далее Крукс говорит, что  

«эктеническая сила профессора Тьюри и его собственная «психическая сила», очевидно, являются эквивалентными терминами».  

Мы, несомненно, могли бы очень легко доказать, что эти две силы идентичны и представляют астральный или звездный свет, как о нем говорят алхимики и Элифас Леви в своем «Догмы и ритуалы высшей магии»; и что под названием акаша или жизненный принцип эта все насыщающая сила была известна гимнософам, индийским магам и адептам всех стран тысячи лет тому назад, и что эта сила до сих пор известна тибетским ламам, факирам, тауматургам всех национальностей и даже многим индийским «фокусникам».  

Во многих случаях транса, искусственно вызванного месмеризацией, вполне возможно, даже вполне вероятно, что это действует «дух» этого субъекта под руководством воли месмеризатора. Но если медиум остается в сознании, и происходит психофизический феномен, который указывает на участие направляющего разума, тогда, если нельзя считать его «магом», способным выделять астрального двойника, – физическое изнеможение не может обозначать ничего больше, как нервную прострацию. Доказательство, что он является пассивным инструментом невидимых существ, управляющих оккультными силами, кажется убедительным. Даже если эктеническая сила Тьюри и психическая сила Крукса по сути одного и того же происхождения, то оба открывателя, кажется, весьма различаются по свойствам и мощи, приписываемым этой силе. В то время как профессор Тьюри откровенно признает, что феномены часто производятся «волею не человеческою», чем, разумеется, оказывает поддержку теория № 6 Крукса, последний, признавая подлинность феноменов, пока что еще не произнес определенного мнения по поводу их причин.  

Таким образом, мы находим, что ни Тьюри, который исследовал эти манифестации вместе с Гаспарином в 1854 году, ни мистер Крукс, который признал их подлинность в 1874 г., ничего определенного не достигли. Оба они химики, физики и очень ученые люди. Оба все свое внимание отдали этому ставящему в тупик вопросу; и кроме этих двух ученых, было еще много других, которые, придя к тем же выводам, не в состоянии дать миру окончательного разрешения проблемы. Из этого следует, что в течение двадцати лет ни один ученый не сделал и шага вперед к разрешению тайны, которая стоит до сих пор такая же неприступная, как заколдованные замки в сказках.  

Будет ли слишком дерзко предполагать, что, может быть, наши современные ученые попали в то, что французы называют un sercle vicieux? Что, отягощенные грузом своего материализма и недостаточностью того, что они называют «точной наукой», чтобы продемонстрировать перед ними осязаемо существование духовной вселенной, населенной и обитаемой гораздо больше, чем наша физическая вселенная, они обречены на вечное ползание кругом внутри окружности, будучи скорее нежелающими, чем неспособными проникнуть за заколдованный круг и исследовать его по всем направлениям? Только предвзятое мнение удерживает их пойти на компромисс с хорошо установленными фактами и искать союза с такими знатоками магнетизма и месмеризаторами, какими были Дю Потэ и Регазони.