ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ БУДДИЗМА (2-е изд., 1991)

<<< ОГЛАВЛЕHИЕ >>>

Являясь древнейшей мировой религией, получившей в средневековье распространение на огромной территории – от Каспийского моря до Тихого океана, буддизм оказал длительное, разностороннее и глубокое влияние на историческое развитие духовной культуры народов Южной, Юго-Восточной, Центральной и Восточной Азии. Буддийская традиция продолжает оказывать значительное влияние и на современную культуру стран Востока, в которых буддизм был традиционным вероисповеданием. Более того, в последние годы наблюдается резкое усиление влияния этого восточного учения во многих странах Запада – США, Канаде, странах Западной Европы и Латинской Америки и др.

Изучение многообразного культурно-исторического наследия буддизма требует всестороннего комплексного анализа, учитывающего различные аспекты его взаимодействия с социально-культурными и религиозными – традициями народов Востока. Важное значение для комплексного изучения буддизма имеют историко-психологические исследования, которые должны выявлять разнообразные психологические аспекты его функционирования в традиционной культуре народов Востока. Однако в отечественной буддологической и востоковедной литературе количество работ, уделяющих этим аспектам специальное внимание, пока невелико (из них следует особо отметить работы Б. В. Семичева, В. И. Рудого, Е. А. Торчинова).

Представляемая вниманию читателей книга является вторым, дополненным и переработанным, изданием сборника статей "Психологические аспекты буддизма", подготовленного сотрудниками отдела востоковедения Бурятского института общественных наук СО АН СССР. Она продолжает серию изданий, посвященных философским и психологическим аспектам буддизма, вопросам влияния буддизма на идеологию и культуру Востока [1-7].

Первое издание сборника (Новосибирск, 1986) и его обсуждение специалистами – востоковедами и буддологами – показали актуальность и значимость затронутых в нем проблем. Сборник вызвал большой интерес и у широких масс читателей не только в различных регионах нашей страны, но и за рубежом.

Однако в настоящее время стала очевидной необходимость уточнения некоторых положений и введения в оборот нового материала. Вместе с тем при подготовке второго издания учитывалось и то, что в связи с общим возрастанием интереса к проблемам психологической культуры в нашей стране в последнее время рассматриваемые в сборнике вопросы вызывают все больший интерес.

Актуальность выделения психологических аспектов буддизма в качестве самостоятельного объекта изучения определяется прежде всего той ролью, которую играла психология – как теоретическая, так и прикладная – в буддийском религиозном и социокультурном комплексе, являясь, по существу, одним из его основных структурообразующих и функциональных элементов.

Вместе с тем психологические аспекты сыграли исключительно важную роль и в процессе исторического взаимодействия буддизма с автохтонными религиозными, философскими, социально-культурными и психологическими традициями в тех странах Востока, в которых буддизм получил распространение в древности и в средневековье и где он стал влиятельным фактором общественно-экономической и культурной жизни. Зачастую влияние психологических аспектов буддизма имело большее значение в формировании стиля мышления и социального поведения его последователей, чем влияние сугубо идеологических аспектов.

Изучение психологического наследия буддизма имеет как теоретическое, так и практическое значение, так как в буддизме были выработаны эффективные методы психотренинга и психической саморегуляции. В настоящее время, когда требования к психической устойчивости человека резко возрастают, эти методы могут послужить основой для разработки новых систем аутогенной тренировки.

Особый интерес к психологическим аспектам буддизма обусловлен тем, что психология является ключевым функциональным элементом буддийского религиозного комплекса. Психология, а именно теория сознания, составляла главный предмет буддийского религиозно-философского учения с самых начальных этапов его развития, тогда как онтологическая проблематика либо целиком определялась сотериологическими целями и задачами, либо рассматривалась через призму психологии. С другой стороны, сама психология носила в буддизме онтологизированный характер и буддисты не рассуждали о мире как внеположном сознанию, рассматривая его исключительно как психокосм, т.е. в качестве присутствующего в сознании, "отраженного" в нем.

Психологизм буддийского вероучения выразился, в частности, в том, что вопросы происхождения психики, ее сущности, проблема личности и ее отношения к природе и обществу находились в центре внимания последователей буддизма практически с момента его зарождения. Отношение человека к миру воспринималось этим религиозным комплексом как центральная мировоззренческая проблема. В том, каким образом пытались решить ее буддисты, отчетливо прослеживается критическое отношение к окружающей действительности, что было обусловлено глубоким социально-политическим кризисом индийского общества того времени. Свое обобщенное философско-психологическое выражение подобная критическая установка ранних буддистов получила в известном постулате о том, что бытие есть страдание. Страдание же само по себе неотделимо от страдающего субъекта и, следовательно, от его психики. В сущности, страдание есть не более чем одно из состояний психики человека, причем, по мысли буддистов, наиболее типичное, генерализованное состояние для абсолютного большинства людей и вообще живых существ.

В то же время буддизм утверждает, что каждый человек в потенции способен перейти от состояния страдания к состоянию полной безмятежности, высшего покоя, глубокой мудрости, причем путем собственных волевых усилий и практических действий. Поэтому центральное место в буддийской концепции "спасения" от мирских заблуждений и страданий заняло учение о достижении состояния "просветления" или "пробуждения", которое стало высшей сотериологической целью всех буддийских школ. А это обусловило важное значение в буддизме не только "теории" достижения "просветленного" состояния, но и практических методов изменения исходного морально-психологического состояния человека с целью достижения высшей сотериологической цели. Психологизация буддистами сотериологических проблем и делает необходимым акцент на изучение психологических аспектов буддизма.

Всестороннее изучение психологических аспектов буддизма продвинет нас в выявлении внутренних механизмов воздействия буддизма на социальное поведение и политическое мышление его последователей, на стиль их мышления и жизни, позволит более полно и адекватно рассмотреть многие вопросы сравнительно-исторической и этносоциальной психологии соответствующих народов, приобретающие все большую актуальность в свете проблемы взаимодействия культур Востока и Запада.

В последние годы буддологические исследования преимущественно базировались на филологическом анализе источников, в результате чего появилась некоторая однобокость в изучении исторических форм буддизма. Однако современные требования к религиоведческим и культурологическим исследованиям не позволяют замыкаться на историко-филологическом анализе, а предполагают рассмотрение его лишь в качестве одного из важнейших составных элементов комплексного анализа определенных идеологических и социальных систем как целостных образований, функционирующих в диалектическом единстве внутрисистемных связей и взаимодействующих с окружающими системами. В настоящее время становится все более очевидной необходимость дополнения филологического анализа буддийских текстов историко-психологическим. Важно отчетливо представлять место текста в общей системе культуры, специфику последней, диалектику ее функционирования. В особенности это важно в данном случае, когда мы имеем дело с культурой, разнящейся с нашей и по своим целевым установкам, и в культурно-генетическом плане. В этом случае проблема расшифровки языка культуры (в широком смысле этого термина) встает особенно остро. Богатый материал, накопленный психологами-культурологами за последние десятилетия (М. Мид, Р. Бенедикт и др.), убедительно показывает, что адекватное понимание символов Изучаемой культуры – одна из наиболее трудноразрешимых задач любого кросскультурологического исследования.

Необходимость исследования механизмов функционирования текста в культуре (т.е. изучение того процесса, в котором теоретические представления буддистов, внедряясь в сознание адептов, преобразуя его и побуждая к определенному типу деятельности, воплощаются в определенных продуктах материальной и духовной культуры) приводит нас к необходимости изучения не только психологических воззрений буддистов, но и реального психологического статуса буддийских адептов.

Трудности изучения психологического склада людей, живших в прошлом, достаточно очевидны, и о них неоднократно говорилось в психологической литературе. Отсутствие возможности подвергнуть экспериментально-психологическому исследованию конкретную деятельность представителя изучаемой культуры даже послужило для некоторых исследователей основанием для того, чтобы отказать исторической психологии как науке в праве на существование. Так, например, имея в виду необходимость проведения психологических исследований "на конкретном индивиде в неразрывной связи со всей рефлекторной деятельностью его мозга, с кодом его индивидуального развития", С. Л. Рубинштейн писал: "Психология имеет дело с закономерностями онтогенетического процесса развития индивидов, совершающегося в каких-либо одних исторических условиях. Сопоставление результатов этого развития в разных общественно-исторических условиях есть уже дело исторического исследования" [8, с. 241].

Подобное утверждение трудно признать справедливым. Исследования, проведенные в последние десятилетия как в нашей стране, так и за рубежом (Б. Ф. Поршнев, Л. И. Анциферова, А. Я. Гуревич), убедительно продемонстрировали правомерность и плодотворность историко-психологических исследований.

Разумеется, изучение памятников психологической мысли и реконструкция психологического статуса буддийских адептов – процессы параллельные и взаимосвязанные (что, конечно, не исключает того, что при изучении какого-либо аспекта буддийской психологии один из этих подходов на определенном этапе исследования может доминировать).

Оба эти аспекта историко-психологического исследования (хотя, в силу малой изученности проблемы, и не с одинаковой полнотой) представлены в статьях настоящего сборника и в той или иной степени затрагиваются большинством авторов.

Первый из этих аспектов связан, как мы уже говорили, с необходимостью раскрыть сущность представлений буддистов о психике человека, ее элементах, соотношении в ней социального и природного. Это само по себе непростая задача, поскольку буддизм отличают многообразие и большая разработанность таких представлений, многие из которых к тому же значительно отличаются от того, что привычно человеку, воспитанному в европейской традиции. В силу этого весьма проблематичной представляется возможность адекватного перевода буддийской психологической терминологии на европейские языки. Поэтому исследователи буддизма обычно вынуждены оперировать не отдельными терминами, а фрагментами текста и зачастую использовать текст источника целиком. Только таким образом можно донести до читателя все многообразие смысловых нагрузок, которые несет отдельная текстологическая единица.

Второй аспект связан с необходимостью учета того влияния, которое оказывал весь религиозно-философский комплекс буддийской культуры на сознание и поведение огромной массы верующих. Это влияние осуществлялось различными путями, причем наряду с влиянием через идеологию, мировоззрение существовал и другой путь – через психологию. Этот психологический канал влияния осуществлялся путем внедрения различных методов изменения психологического (социально-психологического и даже психофизиологического) статуса личности, при этом основные мировоззренческие ценности и установки могли существенно и не меняться, зато значительно менялись способы их реализации и соответственно все поведение в целом. Буддизм разработал огромное число различных методов и техник психологической подготовки. Нужно отметить, что их прикладной характер отчетливо понимался уже самими верующими и широко использовался в повседневной жизни – от совершенствования искусства составления букетов до использования в боевом единоборстве.

Таким образом, оба аспекта изучения – "буддийской психологии" и "психологии буддистов" – тесно связаны между собой и их "переплетение" во многих статьях сборника не случайно. В целом же исследование психологических аспектов буддизма может носить только комплексный характер. Попытка осуществить подобный комплексный подход и была предпринята авторами настоящего сборника.

В статьях В. Н. Пупышева, С. П. Нестеркина, А. Г. Фесюна достаточно подробно разобраны некоторые теоретические воззрения буддистов различных школ и направлений, которые использовались для обоснования религиозной догматики и культовой практики буддизма махаяны, такие как концепция "просветления", ступени "совершенствования" бодхисаттвы, теория отсутствия индивидуального "Я", учение о "сознании-сокровищнице", концепция "трех тел будды" и др.

В ряде статей (Е. А. Торчинова, С. Ю. Лепехова, А. Н. Игнатовича) привлекается материал конкретных источников – "Ваджраччхедика-праджняпарамита-сутры", "Праджняпарамита-хридая-сутры", "Каушика-праджняпарамиты", "Экакшара-праджняпарамиты", "Цзиньгуанмин-цзинь" – ввиду важности разрабатываемых в них категорий и концепций. Перечисленные выше сутры содержат богатый материал для изучения психологии буддизма и в нашей научной литературе вводятся в оборот впервые. При малой изученности проблематики сборника такая работа является необходимой и своевременной.

Психологическое учение – это прежде всего учение о человеке. Человек по сути своей является сложным культурно-историческим образованием, требующим многостороннего, многоаспектного анализа. Поэтому комплексный подход, предпринятый в сборнике, предполагает также изучение социальных и прикладных аспектов буддийской психологии, которые рассматриваются в статьях Н. В. Абаева и М. И. Вечерского, Е. Б. Поршневой, Г. Б. Дагданова, С. Ю. Лепехова и Н. В. Абаева, Д. Б. Дашиева, Д. Д. Амоголоновой.

В статье Л. Е. Янгутова дается историко-философский анализ буддийского учения о спасении. Именно это учение было непосредственно связано с разработкой психологических учений буддистов. Более того, оно практически определяло все аспекты буддийского вероучения. По словам О. О. Розенберга, "история буддийских учений является процессом упрощений, вытекающих из стремления найти более легкий путь к достижению нирваны" [9, с. 28]. Автор прослеживает эволюцию буддийского учения о спасении, начиная с воззрений ранних буддистов и кончая учением китайской махаяны, и показывает, что поиски путей к спасению сопровождались непосредственной разработкой тех или иных психологических концепций.

В статье А. Г. Фесюна излагаются взгляды основателя школы японского буддизма сингон Кукая. Необходимо отметить, что до сих пор в нашей литературе не было исследований, касающихся как учения школы сингон, так и ее китайского прообраза – школы чжэнянь. Статья примечательна тем, что автор вводит новый, малоизвестный нашему читателю материал. Особое внимание в ней уделяется описанию различных уровней сознания на пути к "спасению", которое, по сути дела, является истоком размышлений Кукая о проблемах соотношения экзотерических и эзотерических форм буддизма. В анализе учения Кукая А. Г. Фесюн исходит из того, что это было религиозно-психологическое учение, которое внесло значительный вклад в развитие не только религиозной, но и светской культуры Японии.

На формирование религиозно-психологических воззрений буддизма махаяны значительное влияние оказала литература праджняпарамиты. Она обозначила новый этап в развитии буддийской психологии, являясь своеобразным поворотным пунктом на пути от представлений раннего буддизма к более поздним концепциям махаяны. Сами буддисты именовали эту литературу "вторым поворотом колеса учения", она занимает целый раздел в Трипитаке – буддийском каноне. Наряду с крупными праджняпарамитскими произведениями, такими как "Аштасахасрика", "Шатасахасрика" и другие, существовали и так называемые короткие сутры, излагающие суть учения в сжатом, концентрированном виде. К числу наиболее известных сутр этого типа относится "Праджняпарамита-хридая-сутра". В статье С. Ю. Лепехова рассматривается круг поднимавшихся в этом направлении философско-психологических проблем. Автор обращает внимание на полемическую направленность сутры, обращенную против психологических концепций, разрабатываемых в русле традиции Абхидхармы (предшествующей по времени создания системы психологических представлений буддизма). В статье показано, что последовательно проведенная абхидхармистами "атомизация" психики поставила перед буддистами целый ряд проблем, неразрешимых с позиций этой системы, – целостности психики, интерперсонального общения и др.

В "Хридая-сутре", "Каушике" и "Экакшаре" нашли свое отражение принципы шуньявады, разработанные Нагарджуной, которые в подробном изложении содержатся в таком известном его сочинении, как "Муламадхьямика-карика". В статье С. Ю. Лепехова обращается внимание на те следствия из теории Нагарджуны, которые касаются представлений буддистов о психике в целом. Отмечается то влияние, которое опосредованным образом оказывали представления Праджня-парамиты на широкие круги верующих, на секты так называемого "народного буддизма".

В статье Е. А. Торчинова анализируется философско-психологическое содержание "Ваджраччхедика-праджняпарамита-сутры" и на ее примере рассматриваются некоторые психологические аспекты учения праджняпарамиты. "Ваджраччхедика" (более известная на Западе как "Алмазная сутра") принадлежит к числу наиболее известных и часто цитируемых произведений буддизма махаяны. Под праджняпарамитой буддисты понимали как сам текст (т.е. произведение буддийского канона с таким названием), так и состояние сознания, объективацией которого текст является. Особенность "Ваджраччхедики", как и некоторых других праджняпарамитских произведений, состоит в том, что используемая в ней терминология вводится своеобразным "парадоксальным" способом, когда "слова в сутре употребляются не в их собственном значении". Для адекватного понимания сутры необходимо учитывать, что в ней используется особая "логика", для которой Е. А. Торчинов вводит условное обозначение "содержательная". Цель этой логики, как понимают ее буддисты, – "показать, что все описываемое не является реальностью, ибо язык связан с представлениями-понятиями, "ярлыками, одетыми на реальность", а не с реальностью. Подобная "парадоксальность" языка "Ваджраччхедики" привела автора к необходимости снабдить свою статью полным переводом текста. Данный перевод является первой публикацией сутры на русском языке.

А. Н. Игнатович рассматривает весьма популярное в буддизме учение о "десяти ступенях бодхисаттвы". Этот вопрос получил достаточно широкое освещение как в самой буддийской литературе, так и в буддологической – советской и зарубежной. Однако если в ранее опубликованных статьях говорилось лишь об общих аспектах учения о "десяти ступенях бодхисаттвы", то в статье А. Н. Игнатовича дается их детальный анализ, основывающийся на материале сутры "Цзиньгу-анмин цзуйше ванцзин". Автор статьи рассматривает "ступени просветления" бодхисаттвы как описание изменений психического состояния индивида в процессе практики психотренинга.

В статье Д. Д. Амоголоновой на материале Аюрведы рассматривается влияние психологического учения буддизма на медицинскую практику народов Южной и Центральной Азии. Смежной тематике посвящена статья Г. Б. Дагданова, где рассматривается влияние буддизма на систему психофизической подготовки "ци гун", разработанную в Китае. Статья Е. Б. Поршневой посвящена чрезвычайно интересной и малоизученной проблеме влияния систем психофизической подготовки буддизма на психофизиологический статус и социальное поведение членов сект так называемого "народного буддизма". И наконец, в статье Д. Б. Дашиева рассматривается тот период истории Тибета XVI-XVII вв., когда буддийская община "врастала" в структуру государства. Этот процесс сопровождался усиленной ревизией Доктринальных положений с целью идеологического обеспечения завоеванных позиций, выработки концепции общества под эгидой иерархов секты "гэлугпа". В качестве общей идеологической платформы наступления духовенства на старинную родовую знать и группировки влиятельных феодалов было выдвинуто учение под названием "йога ламы", социальное значение которого тибетское духовенство не могло оценить. В статье дается критический анализ доктринальных положений этого учения.

Данный сборник является первым коллективным трудом в отечественной психологии и буддологии, посвященным рассмотрению психологического учения буддизма. Его авторы не претендуют на полное и всестороннее рассмотрение этой сложной и многогранной проблемы. Его задача скромнее: осветить наиболее общие, основные аспекты буддийской психологии и попытаться наметить пути их дальнейшего исследования. Разумеется, многое заслуживающее внимания в огромном психологическом наследии буддизма осталось за пределами нашего сборника. Расширение круга рассматриваемых проблем, углубление их анализа – задача будущих исследований.

Список литературы

1. Философские вопросы буддизма. – Новосибирск, 1982.

2. Абаев Н. В. Чань-буддизм и культурно-психологические традиции в средневековом Китае. – 2-е изд. – Новосибирск, 1989.

3. Янгутов Л. Е. Философское учение школы хуаянь. – Новосибирск, 1983.

4. Методологические аспекты изучения духовной культуры Востока. – Улан-Удэ, 1988.

5. Историография и источниковедение истории буддизма: Страны Центральной Азии. – Новосибирск, 1986.

6. Традиционная культура народов Центральной Азии. – Новосибирск, 1986.

7. Герасимова К. М. Традиционные верования в культовой системе ламаизма. – Новосибирск, 1989.

8. Рубинштейн С. Л. Бытие и сознание. – М., 1957.

9. Розенберг О. О. Введение в изучение буддизма по японским и китайским источникам. – Ч. 2: Проблемы буддийской философии. – Пг., 1918.