|
|
Д. Гоулмен. МНОГООБРАЗИЕ МЕДИТАТИВНОГО ОПЫТАГлава 11 ТИБЕТСКИЙ БУДДИЗМ Техника тибетской махаяны базируется на классической буддийской традиции, выразителем которой является "Вишуддхимагга". Они также имеют примесь классических, чисто тибетских элементов и тантризма. В основах теории и практики медитации Далай Ламы (1965) по сути дается та же теория, что и в "Вишуддхамагге" тхеравадинов или, как махаянисты называют тхераваду, в традиции хинаяны (которую махаянисты называют также "малой колесницей" в противоположность их "большой колеснице"). Критическое различие между этими двумя системами состоит в обете, данном махаянистким боддхисаттвой достичь просветления не только ради одного себя, но ради спасения всех живых существ. Это различие в побудительных причинах, говорит Далай Лама, является решающим; оно определяет различие в путях и цели. Он рассматривает Нирвану хинаяны, как стадию, предшествующую махаянистской цели служения боддхисаттвы. Тем не менее, его концепция состояния Нирваны совпадает с концепцией "Вишуддхимагги": Нирвана – это освобождение от "оков санасары" путем угасания, при котором "корни заблуждения выпалываются до конца", а Эго или "мыслеобраз себя", исчезает. Но для махаянистов цель лежит за пределами нирваны, она заключается в возвращении в мир и помощи ради спасения других. Побудительные причины создают различие в том, куда приводит медитирующего его проникновение в пустоту. Если тот развивал свою проницательность исключительно ради собственного освобождения, он становится тем, кого "Вишуддхимагга", как упоминалось выше, называет "архатом". Если же он руководствовался "бодхичиттой любви и сострадания"он приобретает "высшее освобождение"бодхисаттвы, в котором его состояние сознания делает из него совершенное средство сострадания, позволяющее вести остальных к спасению. В любом случае, говорит Далай Лама, бодхисаттва "очистил свой ум от всех нечистот и избавился от склонностей, побуждающих к ним". Он разорвал цепи обычного мира имени и формы, цели всех помыслов обыкновенного сознания. Путь махаяны начинается в тесном союзе с учением "Вишуддхимагги". Существуют три "моральных заповеди", пути постижения медитирующим "Трех прибежищ" – Будды, дхармы и сангхи, – как своих внутренних реальностей. Первой заповедью тибетского буддиста является "шила", обет праведного поведения. Второй является Самадхи (тибет. "шиней"), фиксирование ума на одном объекте для развития однонаправленности ума. Для практики Самадхи рекомендуется те же условия, что и в "Вишуддхимагге". Медитирующий должен удалиться в уединение, порвать связи с мирской деятельностью и т. д. К начальным объектам медитации относится те же, что перечислены в "Вишуддхимагге", как, например, полнота внимания к дыханию. Некоторые из этих объектов, особенно на поздних стадиях, напоминают индийских тантрических божеств. Такие более продвинутые задания служат объектами для визуализации. Такие объекты даются в многочисленных аспектах, "с тем, чтобы они подходили для учеников с различным физическим, умственным и эмоциональным складом", и воспитали сильные веру и преданность. Эти различные объекты для визуализации воплощают различные аспекты ума. Визуализируя изображение, медитирующий отождествляется с этими ментальными состояниями или качествами. Чогьям Трунгпа (1975, стр.47) описывает одно такое изображение: "На диске осенней луны, чистом и ясном, вы помещаете семя-слог. Холодные голубые лучи семени-слога излучают сострадание, которое распространяется в необъятном небе и пространстве. Оно осуществляет нужды и желания живых существ, внося теплоту с тем, чтобы смятение могло быть улажено. Затем из семени-слога вы создаете Махавайрочана Будду, белого цвета, с благородными чертами лица, – восьмилетнего мальчика с прекрасным, невинным, чистым, сильным, королевским взглядом. Он облачен в одеяние средневекового индийского царя. На голове его сверкающая золотая корона, отделанная драгоценными камнями. Часть его длинных черных волос ниспадает на спину и плечи, другая часть стянута в пучок, увенчанный блестящим голубым бриллиантом. Он сидит, скрестив ноги на лунном диске, в руках у него ваджра, высеченная из кристалла". Далай Лама приводит четыре шага в достижении самадхи. В самом начале имеет место фиксация ума медитирующего на объекте, когда он пытается продлить свою концентрацию на нем. На следующей стадии концентрация становится прерывистой. Помехи приходят и уходят из его ума, чередуясь периодами внимания к объекту. На этой стадии медитирующий может ощущать радость и экстаз, берущие начало из его однонаправленности. Эти чувства укрепляют его усилия в концентрации. Эта стадия, подобно предварительной стадии Дхьяны, достигает своей кульминации, когда ум окончательно преодолевает все препятствия, что дает возможность концентрироваться на объекте без каких-либо перерывов. Конечной является стадия "ментальной неподвижности", при которой абсолютная концентрация происходит с затратой минимальных усилий. Эта стадия является стадией мастерства, на которой становится возможным появление психических сил. Овладение дхьянами имеет ценность в Махаяне не из-за возможности обладания силами, но из-за полезности для познания "шуньяты", пустоты феноменального мира, являющейся его неотъемлемым качеством, а также и мира внутри ума медитирующего. Средством для такого прорыва является третья заповедь для медитирующих – практика Випассаны (тибет. "тхагтхонг"). Здесь медитирующий использует силу Самадхи, как средство для медитации над шуньятой. Далай Лама (1965) не описывает детали техники випассана в тибетских практиках, но отмечает, что течение недисциплинированного ума медитирующего может быть остановлено и "блуждания или мечтания ума могут быть успокоены путем концентрации на физической структуре тела и психологической структуре ума", т.е. подразумеваются две техники Випассана, которые упоминаются в "Вишуддхимагге". Посредством Випассаны с шуньятой в фокусе медитирующий сбрасывает все убеждения Эго, достигая в конечном итоге "цели, которая ведет к разрушению всех моральных и ментальных нечистот". Однако, эта цель не означает кульминацию духовного развития для тибетского буддизма, но представляет собой стадию на пути его дальнейшей практики и эволюции. Тот контроль над ментальными процессами, которого он достиг путем концентрации, а также его проницательность делают его готовым для того, чтобы приступить к дальнейшим тренировкам в таких техниках, как визуализация и культивировать такие качества, как сострадание. Многие школы тибетского буддизма имеют свою уникальную программу продвинутых тренировок, с упором на тот или иной аспект. У всех из них основы медитационного умения концентрации и проницательности служат предпосылки для более сложных, продвинутых усилий, направленных на тренировку ума медитирующего. Чогьям Трунгпа (1976), подводя итог пути тибетского буддизма, советует медитирующему, прежде чем приступать к какой-либо из продвинутых тибетских техник, "развить общее трансцендентное чувство видения вещей такими, какие они есть". Вот почему медитация Випассана закладывает фундамент для медитирующего. Имея ясное видение вещей, медитирующий снимает те меры предосторожности, которые служили ему защитой в повседневной жизни. Это делает его открытым для шуньяты – "прямого восприятия без опоры на что-либо". В свою очередь, это вдохновляет медитирующего на достижение идеала боддхисаттвы. Но это не конец пути. За восприятием жизни с точки зрения бодхисаттвы, есть восприятие глазами йога, за йогом – восприятие глазами сиддхи, а за этим – глазами Будды. На каждом из этих уровней искателю присуще уникальное чувство себя и мира – например, для бодхисаттвы таковыми является шуньята. На еще более высоких уровнях им является психологическое пространство "махамудры". На этой стадии, говорит Трунгпа(Гюнтер и Трунгпа, 1975, стр.36), "символы не существуют, как таковые: чувство переживания утрачивается. Энергия спонтанно движется в том направлении, которого требует сложившаяся ситуация; никакая легкомысленность невозможна". Это ведет человека к "разрушению того, что требуется разрушить и поощрению всего того, что требуется поощрить". Когда человек достигает "махамудры", всякая борьба на пути исчезает. Некоторым бывает трудно оценить истинную природу какого-либо пути, не принимая участия самому в практических занятиях. Более всего это приложимо к системе, подобным тибетскому буддизму, суть инструкций в котором эзотерична. Ваджраяна, тантрическая школа тибетского буддизма, окутана тайной;великий и легендарный тантрист Миларепа предупреждает (Чанг, 1970): "Учения тантры должны практиковаться в тайне; они будут утрачены, если их практиковать на базарной площади". Даже будучи опубликованы, многие тибетские методы не раскрывают своих секретов, т. к. для того чтобы по-настоящему понять их и вкусить их плоды, их необходимо практиковать. Переводы, подобные выполненным Эванс-Венсом, дают читателю живую картину тибетских учений. Но для того, чтобы следовать по этому запутанному пути, нужно найти ламу-учителя, потому что даже сейчас специфичные методы тибетского буддизма передаются от учителя ученику по линиям, уходящими своими корнями в века. <<< ОГЛАВЛЕHИЕ >>> БиблиотекаКатегория: Библиотека » Учения Другие новости по теме: --- Код для вставки на сайт или в блог: Код для вставки в форум (BBCode): Прямая ссылка на эту публикацию:
|
|