Лама Анагарика Говинда. ОСНОВЫ ТИБЕТСКОГО МИСТИЦИЗМА

<<< ОГЛАВЛЕHИЕ >>>

Мантрическое знание может быть названо тайным учением более или менее в той же мере, в какой высшая математика, физика или химия, которые простому человеку, не знакомому с принятыми в этих науках символами и формулами, представляются книгой за семью печатями. Но и подобно тому, как высочайшие достижения этих наук могут быть использованы в целях достижения личной или политической власти и потому сохраняются в тайне заинтересованными партиями (например, правительствами), так и знание мантры в свое время стало жертвой жажды политической власти некоторых каст или общественных классов.

Брамины древней Индии, составлявшие класс жрецов, превратили знание мантр в привилегию своей касты, принуждая этим всех тех, кто не принадлежал к их классу, слепо подчиняться предписаниям традиции. Так и случилось, что знание, рожденное некогда в религиозном экстазе и вдохновении, превратилось в догмат и в конце концов непреодолимо поработило даже самих носителей этой традиции. Знание стало простым верованием, а верование, лишенное поддержки живого опыта, превратилось в суеверие.

Почти все предрассудки в мире можно связать с некоторыми истинами, которые, утратив свои генетические связи, потеряли и свое значение. Поскольку обстоятельства и путь появления этих истин, т.е. их логические, духовные и исторические связи были забыты, они стали простыми поверьями, суевериями, не имеющими ничего общего с осознанным доверием, с подлинной верой в ту или иную истину или в личность, с тем доверием, которое превращается в глубокую внутреннюю убежденность, рожденную в живом опыте, в гармонии с законами рассудка и действительности. Данный тип веры является необходимой предпосылкой любой разновидности умственной или духовной деятельности, будь то наука, философия, религия или искусство. Она представляет собой позитивную установку, направленность нашего сознания, всего нашего существа, без чего невозможен никакой духовный прогресс. Она – именно та саддха (санскр. шрадха), которую Будда требовал от желавших, следовать Его Путем. "Апарута тесам аматасса двара, йе сотаванта памуньчанту саддхам" – "Открыты врата к бессмертию, о, вы, имеющие уши, да услышьте, дайте место вере!" – Этими словами Будда начал некогда проповедь своего Учения. "Памуньчанту саддхам" означает: "Пусть ваша вера, ваша внутренняя истина и доверие высвободятся, устраните внутренние препятствия и откройте себя истине!"

Это был тот тип веры, или внутренней готовности и непредвзятости, которая находит свое спонтанное выражение, свое освобождение из-под гнета психического давления в священном звуке ОМ. В этом мантрическом символе объединены и сконцентрированы, как в "наконечнике стрелы", все позитивные, содействующие развитию силы человеческого разума (который стремится преодолеть свою ограниченность, разорвать цепи неведения).

Но слишком быстро это неподдельное выражение глубочайшего переживания стало жертвой теоретических спекуляций, ибо те, кто сам не имел ни малейшего опыта, пытались анализировать его результаты. Им было недостаточно света, который воссияет после устранения причин тьмы. Они желали разобраться в качествах света еще до попыток пронзить мрак; к обсуждая его свойства, они воздвигли фундаментальную теологическую систему, в которой священный ОМ был столь искусно запутан, что высвободить его не представлялось возможным. Вместо того чтобы целиком положиться на свои собственные силы, они ожидали помощи от некоего сверхъестественного посредника. Разглагольствуя о цели, они забыли, что усилие к "пуску стрелы" должны приложить именно они, а не какая-то магическая сила в самой стреле или цели. Они украшали и поклонялись стреле вместо того, чтобы просто использовать, снабдив ее всей доступной им энергией. Они расслабили лук тела и разума, отказавшись от необходимого тренинга.

В результате ко временам Будды этот великий мантрический символ был уже столь прочно опутан теологией брахманизма, что его невозможно было использовать в учении, которое пыталось освободиться как от опеки брахманов, так и от излишних догм и теорий и которое подчеркивало значимость, самоопределения личной ответственности человека, его неподвластности воле богов.

Первой и наиболее важной задачей буддизма было "согнуть и заново натянуть лук тела и разума" посредством должной тренировки и дисциплины. Когда вера человека в свои силы воскресла, новое учение прочно встало на ноги, и вместе с этим завяли и опали со священного наконечника стрелы ОМ все украшения и завитушки теологических спекуляций, и он вновь мог увенчать стрелу медитации.

Мы уже упоминали, насколько тесно ОМ был связан с развитием йоги, которая, являясь разновидностью межрелигиозной системы методов психофизического тренинга, получила признание и внесла существенный вклад в каждую школу религиозной мысли. Буддизм с момента своего возникновения принял и развил йогическую практику, и непрестанный обмен опытом между буддизмом и другими религиозными системами продолжался на протяжении двух тысячелетий.

Неудивительно поэтому, что хотя слог ОМ и утратил временно свое значение как символ, все же религиозная практика раннего буддизма использовала мантрические формулы там, где они оказывались полезным средством для пробуждения: веры (саддха), для освобождения от внутренних пут и для концентрации на высшей цели.